Пэпэла (Бабочка) Часть 4 - Уваров Максимилиан Сергеевич

– Почему чудо? – Илико тихо засмеялся и, откинув голову, подставил шею поцелуям.

– В тебе столько огня, но ни капли любви, – выдохнул ему в ухо Дегтярев.

– Но ведь тебе не нужна моя любовь? – чуть отстранился от него Илико.

– Нет, мой мальчик. Я себя вполне объективно оцениваю и рад, что мне достается вся твоя страсть, – Дегтярев легко оторвал Илико от пола и понес на руках в спальню.

Илико лежал на огромной кровати, вытянув длинные стройные ноги, и перебирал пальцами волосы на широкой груди Дегтярева.

– А ты любил кого-нибудь? – спросил Илико.

– Любил, – ответил ему Роман Константинович. – Ты мне очень его напоминаешь.

– Он тоже был красивым? – Илико нагнулся и поцеловал его в плечо.

– Нет. Он не был так красив, как ты, но был так же талантлив, дерзок и целеустремлен, – Дегтярев провел рукой по длинным шоколадным волосам Илико.

– И что с ним стало? – Илико прикрыл от удовольствия глаза.

– Женился, – спокойно отозвался Дегтярев. – Он умер год назад.

– Ты убил его? – Илико отпрянул от Дегтярева и сделал испуганное лицо.

– Что ты, дорогой, – засмеялся тот и сгреб Илико в охапку. – Банальная чахотка.

– Скажи, а кто для тебя я? – Илико поднял на него глаза.

– Ты… Ты мой дурман. Мой наркотик, – каждое слово Роман Константинович сопровождал нежным поцелуем. – Ты дикий необъезженный скакун. Резвый, дерзкий, вольный. Я обожаю смотреть, как ты становишься мягким и податливым под моими ласками. Как твои карие глаза затуманивает страсть и ты становишься только моим…

От Дегтярева Илико вернулся ранним утром. Он принял теплый душ, наскоро перекусил и с удовольствием растянулся на своей кровати, чувствуя сладкую усталость во всем теле. Его уже начал накрывать сон, как в дверь робко постучали.

– Сонечка? – Илико удивленно поднял брови, увидев на пороге Соню. Она никогда не позволяла себе приходить в его холостятскую квартиру и оставаться с ним наедине.

– Илюша, я… – Соня покраснела и опустила глаза.

– Ты проходи, – Илико отошел в сторону, пропуская ее вперед.

Разлив в чашки ароматный китайский чай и открыв коробку печенья, Илико сел за стол напротив Сонечки и, развернув конфету, протянул ей.

– Нам нужно поговорить, Илюша, – Соня отложила конфету в сторону и решительно посмотрела Илико в глаза. – С тобой что-то происходит. Мне кажется, что ты сторонишься меня и избегаешь.

– Дорогая, – Илико ласково погладил тонкую ручку, лежащую на столе. – Я сильно устаю на репетициях. Ты не представляешь, как они меня изматывают.

– Илюша, я не про это, – Сонька убрала руку. – Раньше, когда ты меня целовал, я чувствовала… чувствовала твое желание, – она покраснела. – А сейчас ты целуешь меня, но… Ты словно не со мной.

– Моя милая Муха, – Илико улыбнулся. – Я открою тебе страшную мужскую тайну. Нам, мужчинам, очень тяжело находиться рядом с объектом любви и при этом не иметь физического контакта. А если дело доходит до поцелуев, то очень трудно сдержаться и не зайти дальше. Ты ведь сама хотела, чтобы все было правильно?

– Да, – кротко кивнула Соня.

– Вот поэтому, чтобы не переступить грань, во время поцелуев я стараюсь думать о противном, – Илико потянулся через стол и снова взял ее ручку. – Знаешь, о чем я думаю? О прыще на носу Вениамина. Или вспоминаю запах, который источает Вайнер после занятий в танцклассе, – Соня подняла на него глаза и тихо засмеялась. – Ну, вот видишь! Я все такой же, как и был. И между нами все по-прежнему.

========== Глава 10 ==========

– Виллисы! Девочки! На сцену, мои хорошие! – громко хлопал в ладоши режиссер постановки Николай Сергеевич Мельников. – Жорж, дорогой, кликните там господина Чантурию! И чаю мне горячего с лимончиком распорядитесь.

– Будет сделано, господин Мельников, – кивнул режиссеру молодой помощник и резвым шагом ушел за кулисы.

– Ну-с, все готовы? – Николай Сергеевич плюхнулся в кресло на первом ряду и, приняв из рук Жоржа чашку горячего чая, добавил: – Тогда начнем. Да, и господин Чантурия, я хочу увидеть вашу душу. Забудьте про технику, она у вас безупречна. Дайте мне страх, отчаяние, боль. Выверните себя наизнанку и докажите, что вас не зря приняли в театр. Гретта Пална, душа моя. «Смерть Ганса», пожалуйста!