Офисный роман, или Миссия невыполнима - Наталья Валенидовна Колесова

- Да, японский термин – внезапная смерть на рабочем месте. От переутомления.

- Переутомления?

- Ну знаете, от переработок. Инсульты, инфаркты, гипертонические кризы…

- Но она же явно еще молодая, какие там кризы?

Хубэ пристально смотрит на меня. Произносит раздельно, словно подчеркивая каждое слово:

- Переработки. По сотне с лишним часов в месяц. Без выходных. Без отпусков. Еще и ночи прихватывала, чтобы выполнить все, что на нее навесили. Вам же это тоже знакомо, сонбэ?

- Да при чем тут я? – огрызаюсь я. – Речь сейчас не обо мне!

- При чем? Да потому что вы точно такая же! И тоже еще молодая! – Ючон неожиданно разворачивается и уходит. И чего разозлился? Ну ладно, пусть перепсихует, успокоится…

Обдумываю новую информацию. «Кароси», значит? И старик убежден, что в смерти дочери виновато руководство фирмы. Этот его иск - не с целью получить побольше, а чтобы наказать...

И что тут может придумать стажер, когда не справились опытные юристы и менеджеры по персоналу?

По мне, есть всего два решения. Первое - увеличить сумму, ведь большие деньги ломают любую человеческую волю и самый железный характер. Второе: уговорить несчастного отца если не простить владельцев фирмы, то хотя бы наказать их все теми же деньгами, забрать компенсацию... С паршивой овцы пусть шерсти клок. На компанию я никак повлиять не смогу, хоть и предложу госпоже Ли такой выход… ох, представляю, чего от нее наслушаюсь! И ведь наверняка снова отправит меня за подписью…

Вернувшись, хубэ на рабочем месте я не обнаруживаю. Сотрудники пожимают плечами: мол, только и сказал, ему «надо», сгреб вещички и был таков! Думали, он отпросился у наставницы или госпожи Ли… Вот паразит! Я же хотела сбагрить ему часть своей работы, а самой съездить в Ёнсан. Теперь придется тащиться вечером. Трусливо решаю сегодня к начальнице больше не подходить – а то получу не только за предложение увеличить компенсацию, а еще и за вольного подопечного!

В перерывах между выполнением заданий, которыми меня заваливают коллеги (отыскать информацию, свести информацию, распечатать документы, скопировать миллион экземпляров, разослать приказы и распоряжения, приготовить презентацию и тому подобное), изучаю в интернете кароси. Оказывается, смерть на рабочем месте от переутомления не такой уж редкий случай не только в Японии, но и у нас. И родственники тоже подают иски о денежной компенсации. Вот только больше половины ничего не получают – компании и государство всячески увиливают от выплат. Так что господину Чхве еще повезло! Хотя, конечно, он это везением не считает: деньги за смерть дочери, возможно, единственной…

Снова допоздна торчу у ворот его дома: внутри темно и тихо, наверное, старик опять где-то утиль собирает. Ну не ночевать же здесь, в самом-то деле? Уж очень неуютно в этом районе без рослого и бойкого хубэ …

Назавтра получаю ожидаемый нагоняй от руководительницы за вариант с повышением компенсации. Если уложить ее получасовую пламенную речь в три предложения, то, первое: люди поумнее меня сочли эту сумму приемлемой; второе: я должна заботиться о благе компании, а не об интересах сторонних лиц; третье: иди работай, Ким Минхва!

Я, соответственно, отрываюсь на прогульщике. Вот этому всё как с гуся вода! Выслушивает стоя, как положено, сложив на животе руки, понурив голову. В конце смиренно со всем соглашается и тут же сообщает, что в ближайшие дни будет уходить после обеда, руководитель Ли уже дала свое разрешение. И лучезарно улыбается. Наверняка знает, как действует его улыбка на женщин! Но меня ни искрящиеся глаза, ни белые ровные зубы, ни даже ямочка на левой щеке не впечатляют и не смягчают. Махнув рукой на хубэ – в прямом и переносном смысле – сажусь разгребать дневное задание, одновременно размышляя над проблемой с Чхве Мансиком.

Сегодняшний вечер, как и следующий, безрезультатно провожу в дежурстве перед его домом. Зато знакомлюсь с хозяйкой древнего кафе на три столика, в котором мы обедали с Ючоном. Старушка любит поговорить, так что, в конце концов, после аккуратных наводящих вопросов добирается и до Чхве Мансика. Да, дочка у него была единственная, умненькая, и из себя симпатичная, отца слушалась. Он же ее сам растил, как жена померла-то… училась хорошо, на работу хорошую устроилась, постоянную, старик от гордости чуть не лопался, все хвастал… Да вот беда – здоровье плохое у девочки оказалось, сердце прихватило прямо на рабочем месте. Вот горюшко-то, старик Чхве прямо почернел весь, все по своей Ынсоль убивался…

- Как-как? – невольно переспрашиваю я.

- Ынсоль, говорю, дочка его! Как жалко девочку… - Старушка умолкает и оглядывает меня блеклыми глазами. Говорит наставительно: - И ты тоже кушай лучше, сил набирайся, вон какая бледная! Сейчас еще токкпоки[1] принесу!

Лучше бы не поесть, а от души выпить. Потому что я вспоминаю, как старик назвал это имя: видимо, меня, с распущенными волосами, в белой, выпростанной из-за пояса блузке, принял в темноте за призрак своей дочери, которая – наконец-то! – пришла его забрать…

***

[1] Токкпоки – рисовые клецки.

Глава 9

В пятницу уже привычно, без раздражения, «обнаруживаю отсутствие» Ким Ючона: может, он вообще уже работает на два отдела – наш и юридический? Подготавливает переход? Хорошо бы!

Опять бреду по знакомой горбатой улочке в Ёнсане, с тоской представляя новый бесконечный вечер в бесплодном ожидании. Я уже оставляла записки, лепила их на ворота, под низ подсовывала; даже просила передать словоохотливую хозяйку кафе просьбу позвонить «соленой» девушке - я просто хочу поговорить, помочь господину Чхве!

Подхожу к знакомому домишке, устало поднимаю глаза и… Неужели? Из-за приоткрытых ворот пробивается тусклый свет. Осторожно стучу, нажимаю на скрипящую створку.

- Господин Чхве Мансик! Я могу войти? Это снова я! Мы можем поговорить? Просто поговорить и всё?

Открывается такая же скрипучая дверь дома. Старик молча смотрит на меня. Не зная, чего сейчас ожидать – брани, следующего килограмма соли или вовсе гневных пинков – я низко кланяюсь, прижимая к груди, как пропуск, купленную для него упаковку с соками.

- Добрый вечер, харабоджи! Как ваши дела? Вы меня узнаете? Мы приходили в понедельник с моим младшим. Можно с вами поговорить?

Хозяин отзывается – безо всякой приветливости, но хотя бы не кричит:

- Входи уж…

Тороплюсь за стариком, пока он не передумал. Скинув туфли, прохожу в маленькую темную комнатку. Оглядываюсь, переминаясь, пока Чхве Мансик не машет мне:

- Чего там застряла, сюда