Дилетантские детективы с животными - Татьяна Мефодьевна Постникова

активного лечения психиатров и стала похожа на человека, а не на тухлый кабачок, прежние коллеги помогли мне устроиться хирургом в небольшую местную больницу, что обеспечило мне экономическую независимость. Но Маша и Михаил постоянно звали меня к столу, или просили свою экономку "по пути" прихватить продуктов на мою долю, "забывая" взять за них деньги. Иногда мы с Машей и Леной устраивали совместный шопинг, и всегда Маша, несмотря на мои возражения, расплачивалась своей картой, утверждая, что это удобнее, так, как у неё во всех этих бутиках такие скидки и бонусы, что ей скоро будут привозить деньги на дом. За свои деньги я смогла купить украдкой только домашние тапочки.

Казалось бы, живи – и радуйся. Рядом настоящие друзья. Прекрасные бытовые условия. На новой работе я быстро сумела добиться уважения и симпатии коллег, да и сотрудники со старой работы меня не забывали, регулярно звонили, интересовались моей жизнью, консультировались по каким-то рабочим вопросам, а то, и заваливались в гости по поводу и без повода.

Тем не менее, каждое утро я просыпалась с одной мыслью: "Когда же я, наконец, умру?"

Нет, речь ни в коем случае не шла о суициде. Уйти из жизни добровольно – это обидеть, огорчить и даже предать всех тех людей, которые любили меня, боролись за меня, как-то пытались помочь.

Но ведь смерть может быть и случайной: пьяный мажор за рулём, упавшая с крыши сосулька, грипп, какой-нибудь экзотический, от которого за три дня сгореть можно. Вот такой смерти я ждала, просыпаясь, каждое утро с одной и той же мыслью «Ну, когда же я, наконец, умру?» Просто в моей жизни больше не было смысла, так зачем зря небо коптить?

Но однажды на день моего рождения Маша принесла мне в подарок нечто, завёрнутое в белую пуховую шаль. Когда я развернула шаль, то внутри неё оказался крохотный белый щенок с ещё мутноватыми по-щенячьи, но очень умными глазками, и мокрым чёрным носом.

– Это фокстерьер, девочка – объяснила Маша, – не удивляйся, что беленькая. Ей только месяц, а пятна будут появляться позже.

Это создание свободно помещалось на ладони. Малышку не хотелось выпускать из рук, ну разве только для того, чтобы покормить или дать возможность сделать смешную лужицу, размером с пятирублёвую монетку.

В то утро, когда я проснулась, оттого что в щёку мне ткнулся мокрый нос, я в первый раз не подумала о смерти.

Собачку звали Фокстрот, и Троша, Трошенька совершенно изменила мою жизнь.

В доме Громухиных обожали животных и у всех были свои любимцы. Глава семьи души не чаял в своих мраморных датских догах. Виконт и Барон отвечали ему такой же любовью, прислушиваясь даже к дыханию своего хозяина, чтобы без малейшей задержки выполнить любой его приказ.

Маша обожала кошек. Так и вижу её в глубоком кресле с кошками: на коленях Алиса, самая старшая, и потому занимающая почётное место, на подголовнике – Власта, на подлокотниках – Зося и Агнешка, а самая младшая, ещё почти котёнок – Душка на ногах, обутых в пушистые тапочки.

Алиса была кошкой из Машиного детства. Ей было уже почти тридцать лет. Её одолевали старческие недуги, но Маша признавалась, что просто не представляет, как жить без Алисы. В своё время Алиса стала для Маши, той же спасительной соломинкой, как для меня Фокстрот. Когда Маше было неполных двенадцать лет, её отец утонул, и мудрая тётя-психиатр, подсунула рыдающей девочке еле живого котёнка, которого надо было выхаживать. Забота о беспомощном существе помогла лучше любых препаратов и сеансов гипноза.

Надо ли говорить, как любила Маша старую кошку?

Гришка обожал всякую, с моей точки зрения, нечисть: поющие розовые тараканы, огромные пауки с волосатыми ногами и скорпион. Я в его комнату старалась, ни под каким видом не заглядывать. Но однажды, когда мальчонку сразил ротавирус, а, спешащая к нам «Скорая» попала в аварию, и на дороге образовалась большая пробка, я провела среди этих тварей несколько часов. Потом горстями глотала валерьянку и несколько ночей спала, не выключая свет в комнате.

Маришка любила птиц, и у неё был ручной попугайчик Фламбо. А ещё Мариша стала довольно известным в своей среде блогером, и вела свой блог от имени Фламбо.

Наташа и Никита пока не имели персональных любимцев, потому как родители считали их ещё слишком маленькими для такой ответственности. Поэтому просто любили всех животных в доме, и те отвечали им взаимностью.

У Лены тоже была любимица маленькая пучеглазенькая собачка неизвестной породы, которую четырёхлетняя девочка отбила у недоумков, развлекающихся издевательствами над пёсиком. Характер у Леночки был Громухинский. И при необходимости этот милый ангелочек мог прийти в такую ярость, что даже у полных дебилов срабатывал инстинкт самосохранения. Собачка прожила в холе и неге почти восемь лет, а после её смерти Лена вдруг решила завести енота. Её сначала отговаривали от этой авантюры, но когда крошка-енот появился в доме, все пришли в такой восторг, что малютка стала всеобщей любимицей. Енотик оказался девочкой, получил пышное имя Эсмеральда

Правда, всё это произошло ещё до моего появления в усадьбе Громухиных. А к тому времени, когда я поселилась в гостевом домике, Эсмеральда из всеобщего умиления превратился в общесемейный кошмар. Вырвать из рук, поднесённую ко рту конфету, перекопать свежепостеленное бельё на кровати, на свой вкус перелопатить важные документы на Мишином столе – это были ежедневные мелкие шалости, к которым Громухины быстро привыкли и почти перестали обращать на них внимание. Но Эсмеральда не собиралась останавливаться на достигнутом. Она могла включить ночью телевизор на полную громкость, открыть холодильник и похозяйничать там, покопаться в хозяйской аптечке, перемешав разноцветные таблетки, и многое другое.

Собаки и кошки старались держаться подальше от этого чудовища.

Как-то раз енотиха навестила и меня. Пока я была на работе, трудолюбивая зверушка разобрала по листочкам второй том Большой медицинской энциклопедии и отправила все это на стирку в унитаз.

От сантехника, вызванного мною утром, я узнала много интересных и новых слов.

***

Так мы прожили около трёх лет, потом у Маши обнаружили рак поджелудочной железы. Перепуганный страшным диагнозом, Миша тут же отправил Машу в одну из самых прославленных клиник в Германию.

Маше очень не хотелось уезжать так далеко от дома, она очень волновалась за детей, хотя у младших была няня, а опытная домоправительница Лидия Львовна могла справиться с целой шайкой разбойников и взглядом остановить ураган, если по её мнению, это угрожало благополучию и спокойствию семейства Громухиных.

Миша разрывался между