Тайна предтеч - Игорь Демин

нырнул за занавеску. Когда он вернулся, в его руках блестел провощенной тряпицей небольшой, но увесистый сверток. Положив его на прилавок, Рябой раскрыл тряпку.

— А она настоящая? — с сомнением скривился Дикий. — Точно с висельника? Поди на кладбище свежую могилку раскопал, а мне тут лепишь горбатого…

— С какого кладбища? — изумился торговец. — У нас уж, слава богам, с полгода как никто не помирал.

— В Березовке помирал, зато.

— Кто?

— Чех.

— Чех? Это который из них? Хохол?

— Какой хохол. Хохол нас с тобой переживет. Татарин.

В Березках и вправду жили два брата, один хохол, другой татарин, но звали их обоих Чехи, потому что любили хвастаться, что бывали в местах далеко на западе, которые раньше звались Европой. Были они для всех словно один человек — Чех, и редко кто переспрашивал, про какого из братьев речь — о хохле, или о татарине. Они даже жену себе одну взяли, еврейку, и теперь по еврейскому обычаю все их дети тоже были евреи.

— Так у татарина того ручищи то были, во! — Рябой растопырил ладони. — А у этого? Во…

Торговец дотронулся до лежащей на прилавке кисти, отрезанной у едва успевшего перестать дышать висельника. Пальцы на ней были длинные и тонкие, с аккуратными продолговатыми ногтями.

Дикий не нашел, что возразить.

— А все равно, как мне проверить? Денег просишь как за настоящую, а втюхаешь мне…

— Я тебя когда-нибудь обманывал? — Рябой скорчил обиженную рожу. Получилось весьма натурально.

— Меня не обманывал. А Щуку с Осколища наколол с лошадью. И Марию, косареву вдову, из Потемок, с зерном надул. И Гришку-дурачка, когда насыпал ему камешков вместо конфет, а потом в колдовстве обвинил. Едва не сожгли мы его тогда, просто от радости, что повод появился. Хорошо хоть… Или плохо, черт его разберет… Хорошо хоть дров на серповском дворе оказалось недостаточно, а идти за новыми всем оказалось лень.

— Не хочешь, не бери, — обиделся Рябой, — я тебя не обманываю.

— Ладно, давай, — махнул рукой Дикий, — но ежели что…

Рябой запахнул кисть висельника материей и протянул ее покупателю.

— Свечку будешь брать? Или своя есть? — он продемонстрировал длинную, но тонкую восковую свечу. Именно такую, какая Дикому и была нужна.

Отрезанная в первые минуты после смерти рука висельника, как говорили в народе, а народу рассказал мимохожий старец в черном балахоне, способна была открыть дверь в другие миры. Для человека та дверь непроходима, а вот духи, особенно злые, через такие двери шастают за здорово живешь. Но если в руке висельника поставить, как в подсвечнике, свечу, то дверь становится односторонней, и злые духи этого мира, привлеченные светом, смогут только вылететь сквозь нее на тот свет, но не влететь.

Рябой лично придумал эту легенду и хорошо заплатил старцу, чтобы он рассказывал ее поселковым, и как можно красочнее. А еще подробно описал ритуал, как с помощью руки очистить дом от злых духов. Дикий был уже третьм человеком, пришедшим за рукой висельника, наголову окупив все расходы торговца.

— Своя есть, — буркнул Дикий, отсчитывая золотые.

— Намоленная?

Дружинник недовольно поднял глаза, предчувствуя дополнительные расходы.

— А какая нужна?

— Лучше, конечно, намоленная.

— Сколько?

— Эта, простая, две медяшки. А намоленная — два золотых.

Дикий помолчал, давя в себе раздражение.

— Давай намоленную.

Рябой опустил свечку под прилавок, положил ее на полку, тихонько перекатил из правой руки в левую и достал ее же, как будто новую.

— Держи.

* * *

Сила 3/3

Скорость 2/3

Реакция 1/3

*неизвестно* 1/3

*неизвестно* 1/3

Стойкость 3/3

Здоровье 15 %

День клонился к вечеру, и Босого постепенно отпускало напряжение. Если бы гррахи засекли взрыв гранаты, то уже прибыли бы на место, разобрались и нашли нарушителя негласного запрета на использование технологий. Прятаться не было смысла, а потому ловчий вместе со своей новой знакомой шли прямо по дороге, не пытаясь скрываться.

Вокруг волновалась пожелтевшая от палящей жары степь. Местами ее вспучивали крутые лесистые холмы, грядами уходившие к горизонту.

Виляющая под ногами грунтовка, когда-то наезженная многотонными машинами, уже много лет как зарастала сорной травой, и все же местами до сих пор отчетливо проглядывалась ее пыльная колея. Слишком долго здесь ездила тяжелая техника, утрамбовывала, задымляла едким выхлопом, выжигая, убивая землю, отнимая у нее способность хоть что-то родить.

Мало кто мог сказать точно, сколько лет прошло с нашествия гррахов, а люди все ходили старыми тропами, в большинстве своем уже никуда не ведущими, цеплялись за остатки асфальта и бетона, как за ниточки, тянущиеся к некогда великому прошлому человеческой цивилизации.

Гррахи, каким бы странным это не казалось, дорогами не пользовались, хотя были у них и сухопутные аппараты, и громадные строительные машины. Генетическая склонность к полетам не позволяла, видимо. Да и летательная техника у них была такая, что доставит груз в любое место и без наземных путей.

И все же ведущая к мусорному полигону дорога отличалась шириной и утоптанностью. То тут, то там виднелись следы человеческой обуви, вились обходные тропинки, проложенные у мест, где после дождей собирались лужи и расползалась непролазная грязь.

— Здесь ходят, — угадала мысли спутника Зоя, — на полигон. Местные дурачки. Лазают по краешку, собирают, что бог пошлет, а тараканы с мухами позволяют забрать. Жестянки разные, баночки-стекляшки, вещицы старинные. Как галки, все блестящее в карманы тянут. Глашка, подружка моя, накупила у такого старателя переливающихся пуговок, знаешь, такие, сверкающие, и сварганила из них ожерелье. Ходит, клуша, гордится. Грудь вперед, особенно когда Суслик, ухажер её…

Босому ни слушать, ни разговаривать не хотелось. Измятое, искусанное тело саднило. Просевшая уже до пятнадцати процентов полоска жизни тревожно мигала, требуя остановки, сытной пищи и долгого спокойного сна. На душе из-за потерянных вещей скребли кошки, и все же настроение было отличным.

Несмотря на физическую боль, мысли текли размеренно и стройно, одна лучше другой.

Заказ торговца он перевыполнил в несколько раз, что позволит получить в дальнейшем скидку и высокий кредит доверия. Копье наверняка удастся купить новое. В соседних поселках говорили, что бочонковские окончательно потеряли страх и изготавливают настоящее оружие, не составное, и наладили даже производство арбалетов.

Нужно будет заглянуть и к Серпу, главе поселка. Большие люди не дерко давали серьезные заказы, но только тем, чье имя было известно и что-то значило. Перевыполнив заказ местного торговца и притащив с собой хвост королевы-крысы, Босой не сомневался, что о его силе и способностях по всей округе пойдут самые хвалебные слухи. Может быть даже, через недельку, темным вечером на завалинке, лузгая семечки и цепенея от самонаведенного страха, бабы начнут и такое рассказывать,