Свидание у Сциллы - Жан-Мишель Риу

— Что скажешь о моем послании? Замечательно, не так ли?

Прекрасно договорились. Прошло два года, и ни минуты опоздания!

Мы обнялись, и с тех пор наши отношения не прерывались. Между ним и мной больше не было зоны отчуждения и, кажется, секретов тоже. Но теперь он мертв, а я обнаружил три его слова: «Твоя тайна здесь». Эти слова открыли неизвестную, скрытую сторону жизни Клауса.

— Даже его смерть — загадка. — Ребекка выбрала другой путь, но пришла к тем же выводам.

— Ничего нового об угрозах?

— Каких угрозах?

— По поводу его книги.

Она рассердилась:

— Не уподобляйся Калин Семье. Весь этот цирк смешон!

— Ребекка… — Я замолчал, не зная, как рассказать ей о замечании Клауса на полях книги Мессина. — Думаешь, тайна… — начал я.

— Какая тайна?

Она заволновалась, но я тут же проговорил:

— Забудь. Скажи мне лучше, знала ли ты среди друзей Мессина министра по имени Пьер?

— Что сделал этот тип? Почему он вам всем понадобился? — удивилась Ребекка.

— Как это всем? — Меня прошиб пот.

— Клаус задавал мне тот же вопрос.

— Когда?

— Три месяца назад.

Я сделал, как мне казалось, потрясающее открытие, но опоздал на три месяца. Надо проанализировать все это спокойно, а сейчас надавить на Ребекку.

— Что ты ему ответила?

— То же, что и тебе. Его имя Пьер-Эжен Гено. Он не министр, а чиновник. По-моему, тебе нужен его адрес?

— Да.

— И телефон? — Ребекка продиктовала мне все это, но очень насторожилась. Почему те же самые вопросы? Какая связь между Гено и смертью Клауса? — Ты не можешь поступить со своими тайнами, как Клаус! Он ничего не хотел мне говорить, но что ты от меня скрываешь?

— Ничего.

— Ничего? Смеешься?

— Ничего, уверяю тебя. Я ничего не знаю.

— Сомневаюсь, но теперь это не имеет значения.

— Почему?

— Гено умер. Издательство получило уведомление. Поль очень расстроился. Он знал этого господина, поскольку с ним был связан его дед.

Итак, умер последний свидетель. Я с трудом скрыл разочарование, понимая, что сейчас надо продвигаться вперед.

— Когда он умер? — спросил я.

— В прошлом месяце. После продолжительной болезни. Логичный конец респектабельного человека. Как видишь, ничего оригинального. — Мне хотелось повесить трубку, но меня ждал урок нравственности. Ребекка считала, что всему свое время. Сегодняшний день посвящен только концентрации сил. — Ты странно рассуждаешь. Получается, что старик, друг Марселя Мессина, причастен к смерти Клауса. По-твоему, покойник может быть Убийцей, Матиас?

— Я говорил тебе, что он замешан в смерти Клауса?

Ребекка немного успокоилась, повторяя, что следовало бы провести посмертное расследование, а еще лучше сосредоточиться на самом Клаусе.

— Вы были лучшими друзьями. Всех беспокоит твое молчание. Люди стараются дозвониться тебе, но твой проклятый телефон все время занят!

— Ты сама утверждала, что толпа слишком торопится и лучше подождать.

— Не теперь. Я за тобой заеду. Ты готов? Хотя бы побрился? — Я пообещал, что буду готов через час, чтобы она наконец замолчала. — В семь часов, отлично! Жду без опоздания. Шевелись!

Держа телефонную трубку, я взглянул на координаты Гено, нацарапанные на клочке бумаги. Адрес, телефон… Эти два слова стучали в мозгу в ритме сигнала «занято». Адрес, телефон… Я набрал номер Пьера-Эжена Гено. Если он мертв, позвоню его привидению, если и его нет, попрошу кого-нибудь другого, и кто бы ни был этот человек, ему придется рассказать, что произошло 13 сентября 1943 года.

После третьего звонка сняла трубку женщина. Я растерялся.

— Мадам Гено?

— Да?

— Матиас Скриб. Извините, что беспокою вас.

— Мы знакомы?

В голосе прозвучало сомнение неуверенного в себе старого человека. Добыча показалась мне легкой. Я бросился вперед очертя голову.

— Косвенно. Марсель Мессин, мой покойный друг, часто рассказывал о Пьере-Эжене Гено. Я долго был за границей и только что узнал о кончине вашего мужа. Примите мои искренние соболезнования.

Я даже не стыдился своего вранья. Ведь речь идет о торжестве правды, а здесь все средства хороши. Я был убежден, что она ничего не заподозрила.

— Благодарю вас, господин…

— Скриб. Матиас Скриб.

— Благодарю вас. Однако, кажется, я никогда не слышала вашего имени от Марселя Мессина, господин Скриб.

— То есть…

— И голос у вас молодой! Не сердитесь, но вряд ли вы были другом Марселя.

Быстро меня разоблачили! Не хватало только смутиться.

— По правде говоря, я романист, автор исторических романов. Мы часто виделись с Мессином, когда я писал книгу о Сопротивлении.

Я закрыл глаза. Все мое вранье лопнет, как мыльный пузырь, если мадам Гено спросит название книги. Она поступила еще хуже, сказав:

— Вы удивляете меня. Марсель никогда не говорил о войне. Ни с кем. Вот почему ваш звонок удивляет меня. — Похоже, ее не возмущало и не беспокоило, что какой-то любопытный лезет в ее жизнь и врет самым наглым образом. Она этого не понимала, вот и все. — Лучше скажите правду. Пожилых людей не надо обманывать. Признайтесь, что вы ищете. Вы не грабитель?

— Нет!

— Журналист?

— Нет, уверяю вас, я пишу книги…

— Как и другой?

— Какой другой? — выдохнул я.

— Очень трудное имя. Ах, моя память…

У меня невольно сорвалось с губ:

— Клаус Хентц?

— Да, Клаус Хентц. Он звонил мне два месяца назад… возможно, больше. Хотел поговорить с моим мужем, но бедняга был очень плох.

Слабый голос старой дамы оборвался. Я представлял ее маленькой и хрупкой. Вот она сейчас упадет, разобьется, и я ничего не узнаю. Рискнув, я сказал самым ласковым и учтивым тоном:

— Не хочу злоупотреблять вашим вниманием, но позвольте еще один вопрос: Клаус Хентц интересовался участием вашего мужа в Сопротивлении?

— Да.

— Подробностями жизни партизан?

— Чем-то вроде этого.

— Как ваш муж попал к партизанам?

Старая дама явно обретала силы.

— Эти же самые вопросы задавал мне он. Это ваш друг?

— Да. Близкий друг.

— Надеюсь, вы меня больше не обманываете?

— Нет, мадам Гено, уверяю вас.

— Охотно верю. Но в таком случае, почему бы вам не спросить его самого?

Вдова была так логична, будто играла партию в бридж, единственный вид спорта, доступный людям ее возраста. К чему врать? И я сказал правду:

— Он умер и, как его лучший друг, я решил продолжить дело. Попытаюсь закончить его работу.

— Как печально! — очень искренне вздохнула она. — Клаус Хентц… Это о нем говорили по телевидению? Его убили вчера вечером перед театром?

— Да.

— Это печально, — повторила она.

— Действительно, Клаус был моим другом и…

— Я не о вашем горе, а о вашей книге про Сопротивление.

— Почему же печально?

— Я отдала вашему другу все, что мой муж хранил с того времени. Фотографии, письма, все…

— Все?

— Пьер-Эжен был в больнице, а ваш друг так располагал к себе. Он очень настаивал и обещал все вернуть.

— И вернул?

— Да, но, узнав об этом, мой муж был недоволен и попросил меня все сжечь.

— И?…

— Я сделала это. — В наступившей тишине я услышал, как скрипнул паркет в ее комнате. Я представил себе высокие потолки, узорчатые шторы, пианино с сувенирами на крышке. Паркет скрипнул еще раз. Во время нашего разговора мадам Гено стояла. Она устала и вот-вот повесит трубку. — Это, без сомнения, лучший выход, — заключила она.

— Вы правы.

— Таким образом мы выполняем волю наших усопших.

— Вы правы, — повторил я.

— Передайте мне одну из ваших книг, я с интересом прочту ее.

— Обещаю.

— Крепитесь. Надо пережить испытание.

— Спасибо, мадам Гено.

— Не за что, господин… Ах, эта память! Как ваше имя?

— Скриб, Матиас Скриб.

— Имя романиста, которое трудно забыть. — Ее легкий смешок обнадежил меня. — Как назывался отряд, где воевал мой муж? Даже я не помню его. Вспоминая, я испытываю такое же удовольствие, как при разгадывании кроссворда! — Я ошибался. Мадам не играла в бридж, а отгадывала кроссворды. Говорят, в таком возрасте они поддерживают память. Она была так рада мне это продемонстрировать, что добавила: — Деревня из одного белого дома, по-бретонски, конечно. Всего два слога.

— Извините?…

— Такое название. Ваш друг очень обрадовался, узнав название первого отряда мужа. Этот очаровательный молодой человек сказал мне: «Мадам Гено, я посоветую вам, как запомнить его. По-бретонски белый — «гвен», адом — «кер», но забывают, что есть еще одно слово — «ти». Значит — «Ти Гвен».

Я представил себе, как Клаус вкрадчиво очаровывает старую даму. Клаус, как огромный кот, мурлыкающий в салоне и лакающий жасминовый чай, предложенный хозяйкой. Он добивался чего хотел. Даже из того далека, где был сейчас, Клаус снова указывал мне путь. Благодаря ему старая дама только что вручила мне первый ключ от тайны.