Демон, которого ты знаешь - Айлин Хорн

все равно в нее не влезет. А что, если тело начнет коченеть? На улице уже светает. Надо торопиться. Из окна видно, что позади дома находится какой-то лес или что-то в этом роде…

Тут Тони замолчал. Я знала, о чем он собирался рассказать дальше, – о таких вещах нелегко говорить на любом языке и в любом времени. Тони обезглавил свою жертву, отрезав голову трупа кухонным ножом. Тело и голова в конце концов были обнаружены на небольшом расстоянии друг от друга – они были брошены в лесу неподалеку от дома. В обществе велось много возбужденных разговоров о том, каким чудовищем должен был быть тот, кто совершил это страшное преступление, и что все это могло означать. Но я, похоже, вот-вот должна была выяснить, что основания для подобных действий были самые прозаические. Тони, глядя в пол, продолжил свой рассказ. По его словам, он очень быстро понял, что голова – самая тяжелая часть тела и что она «вроде шара для боулинга».

– В общем, я понимаю, что ее надо отрезать, – заявил он и добавил едва слышно: – Это нелегкое дело, оно отнимает кучу времени. – Он снова помолчал какое-то время, а затем продолжил: – Короче, потом я кладу голову в одну сумку, а все остальное – в другую. Обе сумки спускаю вниз по лестнице, стараясь не шуметь – не наткнуться на что-нибудь или не уронить свой груз.

Сказав это, Тони наконец посмотрел на меня, чтобы понять мою реакцию. Мне, помнится, удалось сохранить невозмутимое выражение лица и ограничиться глубокомысленным кивком. Впрочем, это оказалось не так уж трудно, потому что я понимала: для Тони это важный практический элемент того, что я называла нашей с ним совместной «работой». В конце концов, умение контролировать эмоциональные реакции на то, что говорят пациенты, – один из важнейших навыков, которому обучают специалистов. Фрейд считал, что психологическая терапия сродни хирургии, и уж конечно он был бы невысокого мнения о хирурге, который, вскрыв брюшную полость пациента, побледнел бы или вообще убежал из операционной с криком: «Там везде метастазы!» По этой причине мы сами во время обучения подвергаемся сеансам психотерапии – это позволяет нам осознать, что наша психологическая защита тоже может давать сбои. Кроме того, мы порой обсуждаем свои чувства по отношению к пациенту, независимо от того, какие они, положительные или отрицательные, с нашими супервайзерами, то есть выносим их за пределы помещения, где проходят сеансы. Однако во время сеанса мой долг – полностью фокусироваться на эмоциональных переживаниях пациента, а не на моих собственных.

Мне вдруг пришло в голову, что обыденность, в условиях которой проходит этот наш конкретный сеанс с Тони, в каком-то смысле просто абсурдна. Мы с ним сидим в комнате и разговариваем о том, как один из нас обезглавил человека, но при этом никто из проходящих мимо и видящих нас через стеклянную вставку в двери, даже не догадывается, что мы беседуем на такую странную тему. С таким же успехом мы могли бы говорить о погоде. Я не видела необходимости дальше расспрашивать Тони по поводу обезглавливания его жертвы – это было весьма прагматичным решением довольно трудной проблемы. К тому же я хорошо помнила раздраженное замечание серийного убийцы Денниса Нильсена, который сказал, что других людей гораздо больше интересовало, что он делал с телами жертв после того, как расправился с ними (он расчленял тела и по частям спускал в канализацию), нежели сам факт убийства. Я попросила Тони рассказать мне, когда он будет к этому готов, что происходило после того, как он избавился от тела молодого человека. При этом я нарочито говорила в прошедшем времени. Однако он продолжал использовать историческое настоящее. Звучало это примерно так:

– На следующий день я иду на работу, и мне кажется, что все это сон. Я начинаю убеждать себя, что все это нереально, представляете? А когда этого типа находят и это появляется в новостях, я сам себе говорю, что это не моих рук дело.

Брут в произведении Уильяма Шекспира «Юлий Цезарь» описывает нечто подобное: «Меж выполненьем замыслов ужасных / И первым побужденьем промежуток / Похож на призрак иль на страшный сон»[17]. Краткое, но яркое литературное резюме Шекспира является психологически совершенным и к тому же предвосхищает результаты современных исследований, которые показывают, как именно те, кто совершает насильственные преступления, входят в похожее на сон «отрешенное» состояние в тот момент, когда творят свои злодеяния. Именно по этой причине впоследствии им, с одной стороны, трудно вспомнить детали содеянного, а с другой стороны, легче внушить себе: «Это был не я». Или, скажем: «Этого просто не было».

Тони продолжил свой рассказ, по-прежнему употребляя исключительно настоящее время, но теперь перешел к описанию другого эпизода:

– В четверг я иду в другой бар, а там все говорят про убийство этого парня. Я тоже участвую в разговоре и даже по своей инициативе предлагаю проводить одного паренька домой – чтобы он добрался куда надо и с ним ничего не случилось. Мне даже приятно, что я проявляю такую любезность. Но потом думаю, что в любое время могу все повторить, и никто не узнает, что это я. Сделаю, и это не будет иметь никакого значения, потому что все не взаправду.

Я кивнула, размышляя о том, что подобное отрицание весьма характерно для людей и идет от нашего подсознательного желания оставаться «хорошими». Мне много раз приходилось слышать от адвокатов, специализирующихся на бракоразводных делах, что во время первой встречи с ними клиенты, рассказывая о том, почему рухнул их брак, утверждали, что их супруг или супруга – воплощение зла, а сами они безупречны. Юристы в таких случаях кивают и делают пометки в блокноте, но при этом хорошо знают, что подобные заявления – только начало истории. То же самое можно сказать и о работе психотерапевтов. Отрицание совершенных преступлений позволяло Тони не думать о злодейской половине своего «я». Если бы он открыто признал, что совершенные им преступления имели место в действительности, это было бы для него невыносимо. Тот факт, что он даже убедил самого себя в том, что хотел защитить свою потенциальную жертву от опасности, был весьма показательным.

Тони рассказал мне еще о двух мужчинах, с которыми он познакомился в барах, а затем убил, постаравшись как можно лучше спрятать тела. Их он не обезглавливал – это означало, что полиции потребовалось больше времени, чтобы связать первое убийство с остальными. В конце концов его вычислили и арестовали после того, как обнаружили в квартире последней жертвы коробок со