Неотвратимое возмездие (сборник) - Юлиан Семенов

Ту же мысль находим мы и в письме Савинкова к своей сестре Вере Викторовне Мягковой.

«...А правда... в том, что не большевики, а русский народ выбросил нас за границу, что мы боролись не против большевиков, а против народа... Когда-нибудь ты это поймешь, поймут даже Виктор и Соня (брат и сестра Савинкова. — Н. Я.), поймут даже эмигрантские «вожди»...»

7 мая 1925 года Савинков покончил жизнь самоубийством.

В официальном сообщении о его смерти говорилось:

«Самоубийство Б. В. Савинкова.

7 мая Борис Савинков покончил с собой самоубийством.

В этот день утром Савинков обратился к т. Дзержинскому с письмом относительно своего освобождения.

Получив от администрации тюрьмы предварительный ответ о малой вероятности пересмотра приговора Верховного Суда, Б. Савинков, воспользовавшись отсутствием оконной решетки в комнате, где он находился по возвращении с прогулки, выбросился из окна 5-го этажа во двор.

Вызванные врачи в присутствии помощника прокурора Республики констатировали моментальную смерть».

Что толкнуло Савинкова на этот шаг? Груз ли прошлого довлел над ним и мешал ему найти свое место в новой жизни, осознание ли своей бесполезности как для дела коммунизма, так и для борьбы с ним или, быть может, желание эффектно уйти со сцены — его последний театральный жест? Кто знает...

С тех пор прошло более 50 лет, однако дело Бориса Савинкова все еще не потеряло своей общественной значимости. В последнее время появилось несколько литературных произведений и кинофильмов, в которых изображается Савинков. Причина тому не только в необыкновенной судьбе этого незаурядного авантюриста, «артиста авантюры», как его называл Луначарский. Жизненный путь и эволюция Савинкова во многом типичны для части русской революционной интеллигенции мелкобуржуазного происхождения. Это, если хотите, частица истории русской революции и контрреволюции. Для молодого поколения дело Савинкова — еще одна, пока не всем известная, страница в истории борьбы нашего народа за победу и упрочение советского строя.

Полковник юстиции

Н. СМИРНОВ

Дело об убийстве бакинских комиссаров

В январе 1925 года на хуторе Ляпичево Нижневолжского края был задержан некто Ф. А. Фунтиков. Жил он здесь с 1922 года, вел небольшое, хорошо поставленное хозяйство. Среди окрестных крестьян выделялся разве только тем, что неплохо разбирался в машинах. Никто в тех местах, конечно, и подозревать не мог, что это был тот самый Фунтиков, видный член партии эсеров, который в июле 1918 года стал во главе контрреволюционного мятежа, инспирированного английскими оккупационными властями в Закаспийской области, был одним из организаторов и участников расстрела 9 ашхабадских и 26 бакинских комиссаров.

Фунтиков спокойно жил на своем хуторе, уверенный, что никто его здесь разыскивать не будет. Скрываясь от справедливого возмездия, он постарался хорошенько замести следы в тех краях, где совершал кровавые преступления. Приспешники его в Закаспии распространяли слух, что Фунтиков расстрелян в Ашхабаде еще в 1920 году.

17 апреля 1926 года в столице Азербайджана в здании театра им. Буниат Заде началось слушание дела Фунтикова. Подготовка к судебному процессу и сам процесс проходил в условиях широчайшей гласности. Судебные заседания проводились в зале, вмещавшем полторы тысячи человек, и, кроме того, на одной из площадей Баку были установлены мощные громкоговорители. Регулярно и полно освещали процесс центральные газеты «Правда», «Известия», а также «Заря Востока» и «Бакинский рабочий».

Дело рассматривалось под председательством члена Военной коллегии Верховного Суда СССР П. А. Камерона. Членами суда были старые большевики и активные участники революционной борьбы в Закавказье М. Б. Касумов и И. И. Анашкин. Государственное обвинение поддерживал помощник прокурора Верховного Суда СССР С. И. Кавтарадзе, защищали Фунтикова два адвоката — Кланк и Сарумов.

...Два красноармейца ввели Фунтикова в зал суда. Это был человек среднего роста, одетый в поношенную чуйку и сапоги, с густой бородой на слегка продолговатом лице. Опустив глаза, Фунтиков тяжелым шагом прошел через зал и занял место на скамье подсудимых. Внешне держался спокойно. Только глубоко запрятанные под нависшими бровями глаза смотрели настороженно.

Это был уже не тот Фунтиков, с залихватски закрученными усами, наглым взглядом острых колючих глаз, каким его знали в Ашхабаде, когда он был главой закаспийского контрреволюционного мятежного правительства.

На вопросы членов суда Фунтиков отвечал не спеша, лаконично.

Хотя и с некоторыми оговорками, он признал себя виновным в организации контрреволюционного восстания и захвате власти в Закаспийской области, в связях с английским командованием и в расстреле 9 ашхабадских комиссаров.

Вместе с тем Фунтиков всячески пытался отрицать свою причастность к расстрелу бакинских комиссаров.

«В заседании закаспийского правительства, состоявшемся по этому поводу, участия не принимал, на расстреле не присутствовал», — заявил он, видимо, в надежде на то, что доказательства, уличающие его, не будут найдены.

Суд самым тщательным образом исследовал доказательства, обосновывающие предъявленные Фунтикову обвинения, уделил большое внимание выяснению обстоятельств, приведших к временному падению Советской власти в Баку и аресту бакинских комиссаров «правительством» Диктатуры Центрокаспия и Временного исполнительного комитета, выяснению предательской роли эсеров, меньшевиков и дашнаков в трагической судьбе бакинских комиссаров, связям правых партий с английским командованием.

Суд допросил активных участников революционных событий Л. Гогоберидзе, Л. Мирзояна и других, сына Степана Шаумяна — Сурена, находившегося с отцам до последнего момента, когда Степана Шаумяна и других комиссаров вывели из тюрьмы на казнь. Суд внимательно изучил свидетельские показания Анастаса Ивановича Микояна, данные им на предварительном следствии. К делу были приобщены также документы, собранные активным участником революционного движения в Туркестане А. Мелькумовым и помещенные в его книге «Материалы революционного движения в Туркмении. 1904–1919 гг.», документы, опубликованные в книге эсера В. Чайкина «К истории Российской революции. Выпуск I. Казнь 26 бакинских комиссаров», мемуары английского генерала Денстервиля. Детально исследовались также показания ранее осужденных за участие в убийстве бакинских комиссаров.

Летом 1918 года молодая Советская республика оказалась в кольце фронтов. Рабочие и крестьяне в смертельной схватке с контрреволюцией и иностранной военной интервенцией отстаивали свободу и независимость первого в мире пролетарского государства. Ожесточенная классовая борьба развернулась в Закавказье и Закаспийской области.

15 ноября 1917 года власть в Баку без вооруженной борьбы перешла в руки Совета рабочих и солдатских депутатов. По решению общегородской конференции большевиков 25 апреля 1918 года был образован Бакинский Совет Народных Комиссаров. Это было первое Советское правительство в Закавказье. В Совнарком вошли большевики и несколько левых эсеров.

Председателем Совета Народных Комиссаров и комиссаром по внешним делам был утвержден Чрезвычайный комиссар правительства РСФСР по делам Кавказа, член ЦК РКП (б) С. Г. Шаумян, народными комиссарами стали П. А. Джапаридзе, И. Т. Фиолетов, Г. Н. Корганов, М. А. Азизбеков, М. Г. Везиров, Я. Д. Зевин и другие. За плечами каждого из них были долгие годы революционной деятельности.

В ту пору Советская власть существовала только в Баку и в некоторых уездах Бакинской губернии. Остальные районы находились в руках контрреволюционного Закавказского комиссариата.

В середине июня 1918 года германо-турецкие интервенты вторглись на территорию нынешнего Азербайджана и начали наступление на Баку. К ним присоединились отряды мусаватистов и грузинских меньшевиков. К концу июля они вплотную подошли к Баку. С севера на город двинулись банды дагестанских контрреволюционеров.

Положение советских войск осложнилось еще и тем, что в самый напряженный момент самовольно покинул боевые позиции и ушел в Дагестан отряд Бичерахова. Об этом отряде надо сказать особо. Он входил в русский экспедиционный корпус на территории Персии, принимал участие в боях против турецких войск, получал жалованье от англичан. Бичерахов неоднократно обращался к Бакинскому Совнаркому с просьбой разрешить его отряду эвакуироваться из Персии в Баку. Он заявлял, что готов сражаться против турецко-немецких войск. Были основания опасаться, не английский ли агент Бичерахов. Но в то же время участие хорошо вооруженного отряда в боях с турецко-немецкими войсками могло существенным образом укрепить оборону Баку. После долгих колебаний, раздумий, переговоров было решено все же принять отряд.