Гордость и предубеждение и зомби - Сет Грэм-Смит

– Дражайшая мисс Элизабет, я высоко ценю вашу превосходную способность здраво судить обо всем, что находится в пределах вашего разумения, в особенности об уничтожении прислужников Сатаны, но позвольте мне сказать, что формальности, принятые в отношениях между светскими людьми, разнятся с теми, которыми руководствуются священнослужители. В конце концов, вы, может, и Божье орудие, но я – Его Разум. И именно Разум, дорогая кузина, в конечном итоге разрешит наши нынешние затруднения с восставшими из мертвых.

– Прошу прощения, но я еще не видела, чтобы слова могли обезглавить зомби, да и вряд ли мне доведется увидеть такое.

– Позвольте мне поступить так, как велит мне голос совести, и сделать то, что я считаю своим долгом.

Отвесив Элизабет глубокий поклон, мистер Коллинз направился прямиком к мистеру Дарси, и она внимательно наблюдала за тем, как мистер Дарси воспринял его обращение и как явно он был поражен подобной фамильярностью. Перед тем как заговорить с ним, ее кузен церемонно раскланялся, и хотя до Элизабет не доносилось ни слова из его речи, ей казалось, что она слышит всё и угадывает в движении его губ фразы: “глубочайшие извинения”, “Хансфорд” и “леди Кэтрин де Бэр”. Мистер Дарси взирал на него с нескрываемым изумлением и, когда наконец мистер Коллинз дал ему заговорить, отвечал очень сухо. Однако это не помешало мистеру Коллинзу продолжить свои излияния, и презрение мистера Дарси, похоже, возрастало с каждым его словом, и когда мистер Коллинз закончил говорить, тот сразу отошел в сторону, удостоив его лишь легким кивком.

Для себя Элизабет на балу более развлечений не видела и поэтому обратила все внимание на свою сестру и мистера Бингли. Она уже представляла себе, какое счастье ожидает Джейн в браке, построенном на искреннем чувстве, и по такому случаю готова была даже найти в себе силы терпеть обеих сестер Бингли. Было очевидно, что ее матушка думает ровно о том же, и Элизабет старалась не приближаться к ней, чтобы не пришлось сносить ее бесконечную болтовню.

Поэтому Элизабет винила злой рок в том, что за ужином их посадили рядом друг с другом, и с досадой слушала, как ее мать свободно, не таясь, только и говорит леди Лукас о том, как Джейн скоро выйдет замуж за мистера Бингли. Предмет был самый захватывающий, и миссис Беннет без устали перечисляла все выгоды от этого союза. Он ведь милейший юноша, и так богат, и живет всего в трех милях от них – по этим пунктам она принимала поздравления в первую очередь. И ей так отрадно думать, что обе его сестры нежно привязаны к Джейн и, несомненно, желают породниться с нею так же, как она – с ними. Более того, это редкая удача для ее младших девочек, и теперь, раз Джейн выходит замуж за столь благородного человека, богатые холостяки так и потянутся в их дом.

– О, как я была бы рада выдать их всех замуж! Видеть, как они обзавелись собственными домами и занимаются детьми вместо всех этих несносных боев и упражнений!

В конце она пожелала, чтобы леди Лукас вскорости постигла такая же удача, впрочем, явственно и с торжеством давая понять, что той подобного случая не представится.

Напрасно Элизабет старалась умерить ее поток словоизлияний или уговорить ее расписывать свое везение не столь громким шепотом, поскольку она с невыразимой досадой заметила, что мистеру Дарси, который сидел прямо напротив, было почти все слышно. Но мать, от которой исходил тяжелый запах еды и портвейна, лишь выбранила ее за вздорность.

– Право же, какое дело мне до мистера Дарси, чтобы еще его и бояться? Уж он не был с нами настолько любезен, чтобы мы опасались чем-нибудь осердить его.

– Умоляю вас, сударыня, говорите потише. К чему вам оскорблять мистера Дарси? Вряд ли это придется по вкусу его другу.

Однако все ее увещевания не имели никакой силы. Элизабет вновь и вновь заливалась румянцем от стыда и огорчения. Всякий раз, когда она, не удержавшись, бросала взгляд на мистера Дарси, то видела подтверждение всем своим страхам: он хоть и не всегда глядел на ее мать, но явно очень внимательно к ней прислушивался. Выражение его лица постепенно менялось: презрительное негодование уступило место глубокой задумчивости.

Наконец даже миссис Беннет было больше нечего сказать, и леди Лукас, уже давно зевавшая при перечислении радостей, которые она никак не могла разделить, смогла полностью посвятить себя холодному окороку и цыпленку. Элизабет слегка воспряла духом. Но передышка была недолгой – когда ужин был окончен, ни один слуга не подошел к столу, чтобы убрать приборы. Видя, что гости начинают шептаться, мистер Бингли, извинившись, встал из-за стола и, несомненно, отправился распекать дворецкого за нерасторопность.

Когда он вернулся, Элизабет сразу потянулась за кинжалом, прикрепленным к лодыжке. Для этого ей достаточно было взглянуть на бледное лицо мистера Бингли и заметить, как он взволнован.

– Мистер Дарси, не затруднит ли вас пройти со мной на кухню? – спросил Бингли.

Дарси встал из-за стола, стараясь двигаться не слишком быстро, дабы не встревожить гостей, и Элизабет решила последовать за ним. Заметив это, Дарси повернулся к ней и прошептал:

– Мисс Беннет, вы премного меня обяжете, если вернетесь к столу. Я вполне могу и сам помочь мистеру Бингли.

– О, мистер Дарси, в этом я нисколько не сомневаюсь, впрочем, как и в том, что мне под силу самой принимать решения. Итак, вы желаете поднять переполох или мы все же пройдем на кухню?

Мистер Бингли провел их по потайной лестнице на нижний этаж, который был поделен на две части длинным коридором. На одной стороне располагались комнаты слуг и арсенал, на другой – зал для упражнений и кухня. Именно там их взглядам предстало зрелище самого неутешительного характера. Две взрослых неприличности – обе мужского пола – были заняты поеданием домашней прислуги. Как двое зомби смогли убить дюжину лакеев, четырех горничных, двух кухарок и управляющего, Элизабет даже не представляла. Зато она точно знала, как им удалось пробраться в дом: кухонная дверь стояла открытой настежь, чтобы впустить прохладный ночной воздух и уменьшить жар, исходящий от печей.

– Что же, полагаю, мы должны отрезать головы им всем, чтобы тьма не переродила их, – сказала Элизабет.

Мистер Бингли глядел на десерты, которые его несчастные слуги собирались подавать к столу как раз в момент своей кончины, – изысканно разложенные на блюдах пирожные, тарталетки и заморские фрукты были забрызганы мозгами и кровью, а посему – безнадежно испорчены.

– Не думаю, что вы уступите мне честь завершить это неприятное дело. Но я никогда не прощу себе, если вы запачкаете свой наряд.

– Не стану вам препятствовать, мистер Дарси.

Элизабет показалось, что на его лице промелькнула легкая улыбка. Она наблюдала за тем, как Дарси вытащил меч и сразил обоих зомби яростными, но вместе с тем изящными движениями. Затем он быстро обезглавил мертвых слуг – при виде этого мистера Бингли деликатно стошнило в ладони. Воинские таланты мистера Дарси не вызывали сомнений.

“Если бы только его манеры джентльмена были столь же безупречны”, – подумала она.

Вернувшись на бал, они обнаружили, что остальные гости находятся не в самом приятном расположении духа. Мэри развлекала общество игрой на фортепиано, и ее пронзительный голос терзал терпеливый слух всех присутствующих. Элизабет поглядела на отца, надеясь, что тот вмешается, иначе Мэри будет петь всю ночь напролет. Тот понял ее намек, и когда Мэри допела вторую песню, громко произнес:

– Достаточно, дитя мое. Ты уже вдоволь развлекла нас. Позволь и другим барышням блеснуть талантами.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Катана — самурайский меч с длинным изогнутым лезвием. (Здесь и далее – прим. перев.)

2

“Проповеди, обращенные к молодой женщине” (1765) – сборник нравоучительных проповедей пресвитерианского богослова Джеймса Фордайса.

3

Браун Бесс (Коричневая Бесс, первое название более употребимо) – просторечное название старинного английского мушкета, в английской армии введено с 1730-х годов.

4

Додзё – зал для тренировок и медитации.

5

Дзатоити – вымышленный герой японского телесериала, слепой костоправ, который бродит по Японии и обычно приходит на помощь угнетенным и обездоленным. При нем всегда его меч, который он прячет в бамбуковой трости.