Ничто не стоит так дорого - Екатерина Николаевна Островская

малого шестьдесят лет, учился, занимался спортом, старался чего-то добиться в этой жизни… Вернее, в той, еще советской жизни… Я пришел на завод «Промэлектрон» после института. Меня выбрали… То есть назначили секретарем комитета комсомола. Через два года стал секретарем парткома, а это уже была номенклатура районного комитета партии… Казалось бы, в двадцать пять лет передо мной открылась широкая дорога в светлое номенклатурное будущее. Но все рухнуло: не стало КПСС, потом Советского Союза… Но связи у меня остались, потому что вся партийная номенклатура пристроилась в новой жизни: кто в банке, кто в каких-то других структурах и партиях… Потом бывший секретарь парткома, на место которого я пришел, познакомил меня с Карпоносенко. Бывший заводской партийный лидер пристроился как раз в его банк. Лев Борисович был основным акционером «Курантбанка», который очень скоро развалился. Президент банка, как водится, исчез с кассой, а вице-президента Захарова взорвали в его «Мерседесе». Но у меня к тому времени уже были дела с Карпоносенко. Он мне действительно помог с деньгами, а потом прессовал…

– Но вы вроде не бедствуете, – напомнил Гончаров и показал на картины на стенах.

Курочкин вздохнул.

– Адвокат у вас есть? – поинтересовался Игорь.

– Есть, но он по арбитражным делам. А куда сейчас звонить, не знаю. Мне ведь нужен хороший, желательно очень хороший… Может быть, самый лучший.

– Вам предложат государственного защитника, но не соглашайтесь… Хотя…

Гончаров достал телефон, нашел среди последних контактов телефон адвоката Беседина и набрал его.

Не успел и слова произнести.

– Я только что хотел вам звонить, – опередил его Ларион Семенович. – Я проверил то, что вы говорили про Вильгельма Оранского и братьев Виттов… – прозвучал в трубке взволнованный голос. – Признаюсь, не поверил вам, но все это оказалось правдой. А ведь англичане считают основателя своей правящей династии самым просвещенным монархом. А он монстр, похлеще Ивана Грозного.

– Если учесть, что Иван Грозный никого не убивал, тем более своего единственного сына, который простудился и умер в семидесяти верстах от Москвы, а все россказни о нем взяты из книг поляков о своих путешествиях по Московии. Но только ни один из них в России и не был никогда, в чем они признавались сами. Но я не для этого с вами связался… Ваша профессиональная помощь нужна одному предпринимателю, зовут его Роман Валентинович. Он сейчас вам перезвонит.

Подполковник закончил разговор и показал номер Курочкину.

– Запишите и перезвоните, он уже ждет. Это Беседин – лучший в городе специалист по уголовным делам. Расскажите ему так же, как и мне, честно и подробно…

Гончаров вышел в коридор. Заглянул в одну комнату, потом в другую, но там была спальня, и потому Игорь заходить туда не стал. Открыл еще одну дверь, за которой оказался кабинет хозяина, и там находилась подруга убитой.

– Вы еще долго здесь будете? – поинтересовалась она. – Потому что… Ну, вы сами понимаете… мы уже устали от вас, а Роман Валентинович из последних сил держится.

Игорь видел ее встревоженные глаза и понял, что подруга Курочкиной если не знает наверняка, то догадывается, кто убил ее Ларису.

– Я сейчас уеду, но появятся другие, в том числе и адвокат, так что поддержите Романа Валентиновича: он, как мне кажется, вам доверяет.

Марина быстро кивнула и тут же сообразила:

– Какой адвокат? Зачем? Его разве обвиняют в чем-то?

– А вы не догадывались?

Женщина потрясла головой:

– Я не верю: он ведь и мухи не убьет.

– Если бы муха не была его женой, то возможно.

– Зря вы так.

– Я работаю, уверяю вас. Это при первой встрече, когда мы говорили о прическах и очках «кошачий глаз», я отдыхал, а сейчас я занимаюсь делом, которому служу. Преступник выявлен, теперь ищем возможных соучастников, а потому попрошу быть со мной предельно откровенной. Записей я не веду, сослаться мне на ваши слова в суде не придется, но картину преступления я хочу иметь в своей голове со всеми деталями. Мне известно о ваших отношениях с Романом Валентиновичем. И в прежние времена, и потом… Но это ваша личная жизнь, и я туда не лезу. Меня интересует другое.

– Спрашивайте, я ничего не утаю.

– Вы Курочкину про Кирилла Хижняка рассказали?

– Да он и так все знал. Он нанимал частного детектива, который следил за ней и фотографировал. Роман терпел зачем-то. Ларочка, конечно, хоть и лучшая моя подруга… в смысле была лучшей, но стерва порядочная… Она летом, когда мы из десятого класса в одиннадцатый переходили, сделала первый аборт. Тот был подпольный и неудачный… После чего детей у нее не могло быть… Это она меня в клуб «Конюшенный двор» затащила, чтобы снять солидных мужиков, то есть папиков, которые нас потом содержать будут. Сказала, что надо одеться поскромнее и поменьше краски на лицах. На всяких этих… в смысле на проституток, солидные не клюют. Только Роман тогда сразу клюнул на меня. Лариска потом так материлась!

– Курочкину вы об это говорили? Кто вас тогда в «Конюшенный двор» затащил и прочее…

– Недавно и сказала… Позавчера только. Но я молчала так долго! Целых восемнадцать лет молчать – это ведь настоящая пытка. Мне же Роман всегда нравился, а он вдруг к этой дуре прикипел.

Гончаров хотел выйти, но вспомнил:

– Вы кем работали на заводе?

– Так вы спрашивали уже. Была и остаюсь финансовым директором и членом правления.

– Карпоносенко видели когда-нибудь?

– Кого?

– Льва Борисовича Карпоносенко. Мы уже говорили о нем. А вы все время притворяетесь, что не можете вспомнить. И он должен был делать вам комплименты, а женщины это не забывают. Правда, он молоденьких любил.

Игорь говорил все это, а Марина смотрела в окно.

– Я его видела всего несколько раз, – наконец призналась она, – но это было давно. Тогда Роман Валентинович позвал нас с Лариской к нему в гостиницу… Не нас, а Романа с Андреем, ведь они были его партнерами. Они прихватили нас. Провели шикарный вечер, ушли, а лучшая подруга осталась с ним… Слетала на Кипр, а до того дальше Комарова нигде не была. Потом она резко изменилась: стала хозяйкой жизни, а до того зачуханной была немного… Комплексов у нее было выше крыши. Сначала от того, что с тринадцати лет спала с кем попало и богаче от этого не становилась. А ей очень хотелось разбогатеть… Всем, конечно, хочется… Но она даже в истерики впадала. А когда привалило богатство, выла от того, что любви как не было, так и нет… Потом подвернулся Кирилл, который был моим… Обидно мне, конечно: хоть и подонок приличный, но зато красавец и мой. И ведь как она его от меня отбила? Просто купила и возила