Профессия - смертник - Мария Симонова

- А что со вторым? - холодея, спросил Степан, все еще в надежде, что тот просто находится без сознания - в конце концов выстрел-то был один, а кувыркание в машине вряд ли могло угробить такого здорового мужика, наверняка привыкшего к разного рода жестоким месиловам. Разве что... В памяти всплыла строка из популярной в народе песни: "И одною пулей он убил обоих..."

Но нет - как они вскоре убедились, пуля прошила лишь одного братка и покинула салон, продырявив крышу. А у второго, торчавшего сейчас ногами кверху - того самого оплеванного, представлявшего для Степана в этой компании наибольшую опасность - оказалась сломана шея.

Поняв, что оба его подельника мертвы, водитель поднял глаза на неуязвимого пассажира, занявшего к тому же теперь его место. Не вызывало сомнений, кого он считает виновником аварии, а также смерти своих друзей. Волчий, жаждущий крови взгляд наткнулся на дуло пистолета.

- Свали их там на пол, потом иди за руль, - распорядился Степан.

- Все равно тебе, падла, теперь не жить, - глухо отозвался водитель.

- Это ты их угробил, а не я, - заметил Степан справедливости ради. - На дорогу надо было лучше смотреть. Ты не справился с управлением, а мне просто больше повезло в этой свалке.

Водитель, сгружая тела, угрюмо молчал: крыть ему, естественно, было нечем, тем не менее весь вид его говорил: ты, мол, гад, виноват, и ты за все поплатишься - дай только срок. А свой просчет он полностью списывал на ситуацию, спровоцированную позади этим психом - разве нормальный станет рыпаться на братков, сидя между ними, в их тачке, с пушкой у виска? Раньше и без пушки никто на такое не осмеливался.

Закончив кантовать дружков, он пересел на освобожденное ему Степаном водительское место и устало оперся локтями о руль.

- И что теперь?..

- А теперь поехали, - приказал Степан, державший сейчас пистолет у коленей так, чтобы его было не видно снаружи. Он вовсе не желал подключать к этому делу милицию - и без того разбитые окна привлекут к машине лишнее внимание, - но убрать ствол пока не мог, не без основания опасаясь нападения водилы исключительно из страха потерять последнего.

- Куда? - буркнул тот, включая зажигание. Мотор завелся, что слегка порадовало обоих.

- А к кому мы раньше ехали? - спросил Степан, надеясь получить подтверждение своим первоначальным догадкам.

- К кому надо! - огрызнулся бандит вместо ответа.

- Вот туда и вези.

Водила зловеще хмыкнул, но от замечаний воздержался. Степан понял, почему: таким образом ему могла очень скоро предоставиться возможность отомстить, и он повременил с угрозами, опасаясь, как бы пассажир не передумал насчет маршрута.

Авария произошла на подходе к МКАДу - хорошо, что уже стемнело, да и трасса не принадлежала к числу основных магистралей: помятая машина, лишенная стекол, представляла собой лакомый кусок для гаишников, чье общество сейчас им было вовсе не на руку - как ни странно, - обоим.

Ехали молча. Степана покалывали угрызения совести: водила даже не подозревал, насколько был прав, обвиняя во всем сегодняшнего клиента. Мысль о том, что сваленные позади отмороз-ки получили от него рикошетом заряд собственного зла, почему-то не приносила облегчения. При жизни убитые и сами по себе были злом - не только неизбежным, но и востребованным в нынешних экономических условиях. Однако обращение к подобным структурам часто бывало единственным способом восстановить справедливость - в чем Степан, кстати, не раз имел возможность убедиться. Но с этой точки зрения выходило, что он угробил двух правдоборцев. Ерунда, конечно, но вся беда в том, что сделал-то он это без особой необходимости, а единственно ради эксперимента, для проверки своего дара: ну сидел бы он действительно между ними тихо, не рыпался, и доехали бы они спокойно все живехонькими туда, куда, собственно, все равно теперь едут.

Попутно Степан размышлял и о том, насколько он теперь должен быть осторожен и, главное, сдержан, особенно в мелочах: не имеет он больше права необдуманно тыкать локтями, плевать, в кого захочется, будь это хоть распоследний подонок, и даже посылать куда подальше придется с оглядкой - народ вокруг стал нервный, вспыльчивый, пойди среди него гулять вечерком с этаким даром - пожалуй, штабелей навалишь!..

Вскоре после Кольцевой свернули на дачный проселок - Степан понял только, что его не завезут черт знает куда, за тридевять километров от Москвы, и порадовался хотя бы этому: он все еще не терял надежды вернуться сегодня домой - не с чего ему было тут особо задерживаться. Кстати, вспомнил про тетушку, накликавшую беду на дорожку и сейчас наверняка сходившую с ума от беспокойства - куда это племянничек подевался, выйдя из дому под вечер на пару с помойным ведром.

Наконец остановились напротив капитального вида ворот и посигналили. Тяжелые створки почти сразу стали открываться - очевидно, тут ждали гостей, и, вероятно, с нетерпением: первое же нарисовавшееся за воротами мурло встретило их поначалу отборной бранью - где это, мол, вас носит, когда чай давно простыл. Разглядев состояние "Лендкрузера", оно выразило свое потрясение сакраментальной фразой про мать.

"Ты еще не видел, что у нас тут позади лежит", - подумал Степан, между тем как они миновали ворота и подъехали к двухэтажной вилле, выглядевшей в целом весьма роскошно, если бы не видневшиеся вокруг во множестве следы строительных работ - особняк, видимо, ремонтировали, подгоняя к евростандартам, что, впрочем, мало занимало Степана. Он в эту минуту был занят тем, что тщательно вытирал рукоять пистолета - на всякий случай, чтобы ему потом, чего доброго, не пришили убийства.

- Ну, веди, - сказал он водиле и, уже выходя, оставил "ТТ" на сиденье: в дальнейшем оружие ему было ни к чему, ведь он не собирался кого-то убивать. Не хотел и запугивать, а что касается самообороны - на то у него, как теперь уже окончательно выяснилось, имелась собственная охранная система - по прозвищу "зверь".

Водитель молча повел его в дом, игнорируя вопросы двоих встречающих, объявившихся на крылечке - ясно было, что он выжидает минуты, когда сможет предъявить взятому сегодня голубчику счет за многочисленные потери.

Хозяин дачи ожидал их в гостиной, расположившись в кожаном кресле возле бара. Перед ним на столике лежал закрытый "дипломат", рядом стояла початая бутылка запредельно дорогого коньяка.

Вот Степан и убедился в правильности своих догадок - этот спортивного вида блондин, гладко прилизанный, неизменно одетый в белое, действительно был не кто иной, как самый "серьезный" из его кредиторов - Валентин Хольц. долгожданному гостю, появившемуся на пороге в сопровождении одного бандита и двоих из его охраны, Хольц присесть не предложил - будем надеяться, потому, что вся остальная мебель была закрыта чехлами: дом и впрямь находился в состоянии ремонта.