Семь безликих святых - М. К. Лобб

Сжав рукоять ножа, он дернул его вверх. К этому времени Дамиана отделяло всего несколько шагов от взломщика; он вытянул руку в темноте, направив кончик ножа туда, где по его предположениям – и надеждам – должна была находиться шея незнакомца.

– Стоять. Ни с места.

Нарушитель вздрогнул и попятился от двери. Когда он развернулся, намереваясь поднять руки, сердце Дамиана от ужаса рухнуло вниз.

– Вы.

Главный магистрат Форте перевел взгляд с Дамиана на нож у него в руке. На видимой части его лица отразилось замешательство.

– Это мой кабинет.

Дамиан поспешно опустил нож, радуясь, что в темноте не видно пылающих щек.

– Прошу прощения, mio signore. Я решил, что кто-то пытается вломиться к вам.

В ответ Форте хмыкнул:

– Ничего страшного. В последнее время магия работает неисправно. Похоже, она не всегда меня узнает.

– Позвольте, я вам помогу.

Форте посторонился, чтобы Дамиан мог вставить свой мастер-ключ. Замок щелкнул, и дверь отворилась с протяжным скрипом, который разнесся по коридору точно жалобный вой.

– Спасибо, – сказал Форте и уже собрался войти, но остановился, нахмурив лоб, их с Дамианом глаза встретились. – Кстати, как продвигается твое расследование?

Дамиан с усилием сглотнул.

– Мы опросили практически всех в Палаццо. Теперь наши дальнейшие действия – проверить возможную причастность мятежников.

– Ты не веришь, что к этому приложил руку кто-то из работников Палаццо, я правильно понимаю?

– Трудно сказать, – уклончиво ответил Дамиан. – Любой может солгать. Хотя пока никто не вызвал у меня особых подозрений. Я хочу попросить Энцо глядеть в оба и обращать внимание на все необычное.

– Ты ему доверяешь?

Интересно, Форте ставил под сомнение его решение или просто проявлял любопытство? Почему-то люди, подобные ему, обычно считали, будто слуги недостойны доверия.

– Да, – уверенно сказал Дамиан. – Целиком и полностью.

На мгновение повисла тишина. Затем Форте кивнул – легкое движение головой.

– Очень хорошо. Спокойной ночи, Дамиан.

Только добравшись до двери в собственную комнату, Дамиан осознал, что главный магистрат не назвал его Вентури.

8. Роз

Когда на следующий день рассвело, перед Роз предстала мрачная картина. Небо было тусклым, туманно-серым, как статуи с пустыми лицами, мимо которых она спешила по пути в таверну «Бартоло». Они зловеще возвышались среди растительности запущенных садов: таким образом главный магистрат пытался навязать окраинам некое подобие религиозности. Поскольку никто не стремился ухаживать за этой территорией, зелень оплела скамейки и взобралась по высеченным одеждам каменных святых. «В своей дикости это было даже красиво», – подумала Роз. Своеобразная ода тому, что лишь немногим в этой части Омбразии хотелось преклониться перед божеством.

В этот раз она решила идти чуть более длинным путем, намереваясь пройти мимо реки, где неделю назад нашли тело убитого мальчика. Она не знала, что надеялась обнаружить там, только испытывала раздражение из-за того, что информация о смерти так и не была обнародована. Может быть, парнишка был дезертиром, который предпочел спрыгнуть с военного корабля, чем позволить увезти себя на войну?

Однако последний призыв проходил месяц назад, а река в последнее время выглядела спокойной. Это казалось слишком большим совпадением.

Располагавшиеся на большом расстоянии друг от друга фонари освещали улицу, отбрасывая тусклое свечение на заросшую травой набережную, отделявшую булыжную мостовую от журчащей воды. Облака отражались в поверхности реки: время от времени эта унылая картина на переливающемся холсте превращалась в абстрактное полотно из-за проплывавшей по ней лодки. Некоторое время Роз стояла на месте, биение сердца болезненными толчками отдавалось в глубине горла. Когда она была маленькой, отец брал ее с собой на прогулки по берегу реки, где показывал огни над водой и рассказывал истории о городе, произошедшие задолго до их рождения, – тогда последователи еще не держали Омбразию в железных тисках.

«Мы храним прошлое, – постоянно говорил ей Якопо. Всякий раз, когда он наклонялся к ней, его запах мяты и табака затмевал собой все. Этим запахом пропиталась каждая частичка воспоминаний Роз. – Необходимо помнить, как все было, чтобы знать, к чему стремиться».

Ее отец жаждал перемен так же сильно, как и она. Возможно, поэтому он и дезертировал: Якопо не привык следовать приказам.

Наверное, в этом они с Роз были похожи.

В этот раз Пьера Бартоло была на месте и работала в баре, когда Роз вошла в таверну, не обращая внимания на табличку «Закрыто» на двери. Пьера, обладавшая черными волосами с проседью и поджарой фигурой, походила на лезвие ножа – острое и притягательное во всех смыслах. Она подняла голову на звук открывающейся двери и при виде Роз улыбнулась. Это была кривая улыбка, не совсем ласковая, но все же приятная.

– Ты сегодня рано, – Пьера отложила тряпку, которой протирала барную стойку, и тыльной стороной ладони смахнула волосы со лба. Позади нее виднелась часть кухни: Роз разглядела каменную стену, заставленную винными бутылками, и деревянные стеллажи, над которыми сушились травы и мясо.

– Ага, – Роз скользнула взглядом по нескольким занятым столикам. Сегодня здесь, помимо них, было четыре человека; они потягивали нечто похожее на приготовленную Пьерой смесь кофе с бренди. – Я хотела бы кое о чем с тобой поговорить.

Пьера прищурила свои колючие серые глаза.

– Дело в Каприс? Как она?

– Да все так же, – вздохнула Роз. – Нет, дело не в ней. Понимаешь… Я вчера подслушала разговор двух офицеров, который мог бы, мне кажется, тебя заинтересовать.

Женщина опустила подбородок – знак для Роз продолжать. И та, понизив голос, заговорила дальше:

– Уверена, сейчас уже полгорода в курсе, но один из последователей Палаццо был найден убитым.

Брови Пьеры взлетели вверх так стремительно, что при других обстоятельствах это выглядело бы забавно.

– Серьезно? Убитым?

– Так говорят.

– И они считают, что мы к этому причастны, да?

Роз покачала головой.

– Этого они не говорили, но такую возможность нельзя исключать. Решила тебя предупредить, чтобы ты передала всем остальным держать ухо востро.

Пьера окинула взглядом таверну, ее внимание привлекла парочка новых посетителей, когда те вошли и заняли столик. Ее губы оставались сжатыми в тонкую линию, пока она вновь не посмотрела на Роз и не заговорила:

– Это ведь не все, не так ли?

– Нет. – Лицо Роз исказилось. – По словам стражи Палаццо, расследование убийства последователя и поиск преступника является приоритетной задачей.

Пьера схватила тряпку и, стиснув челюсти, скрутила ее между пальцами. Ей не нужно было объяснять Роз, почему эта новость так сильно ее взволновала.

– Ясно, – пробормотала Пьера. – Хотелось бы мне сказать, что я удивлена.

Роз тоже не удивилась. Однако злиться меньше не стала.

– Если он узнает…

– Когда Дев узнает, то переживет, – ее слова прозвучали уверенно, но мягко. – Вряд ли он ожидал чего-то другого.

– Он более ранимый, чем кажется.

– Как и ты.

Роз поджала губы. Она очень любила Пьеру, но порой ее раздражало то, как хорошо эта женщина знала ее. Раздражало то, что она позволила другому человеку увидеть ее слабые места, которые впоследствии можно использовать против нее. Пьера никогда бы не поступила подобным образом, тем не менее любое упоминание о ранимости Роз воспринималось ею как личное оскорбление.

– Я не ранимая, – проворчала она. Пьера