Нарушая запреты - Агата Лель

Часть 7

От удара телефон улетает на пол. Закрываю ладонью щеку и в ужасе смотрю на налитую яростью физиономию отчима.

– За что? – получается тихо и жалко, и за это я себя ненавижу.

– За что? И ты ещё спрашиваешь "за что"?! – орет словно потерпевший. – За то, что шляешься ночами с какими-то отморозками! Сегодня с одним, вчера с другим! Как мне людям в глаза смотреть после этого? Подруга шаболда портовая и ты туда же?

– Я ни с кем не шляюсь, что за чушь!

– Видел я! Только что, собственными глазами видел! Обжималась за углом с каким-то наркоманом!

– Дамиан не наркоман! Что за бред ты несешь! И мы не обжимались, не было такого даже близко!

– И на праздник тоже, скажешь, не ходила? – огромная ладонь сжимается в кулак. – В платье как у уличной девки!

Рассказал кто-то все-таки…

– Я дурь из тебя выбью, поняла? Высеку. Так, что потом месяц сидеть не сможешь, – и тянется к пряжке широкого армейского ремня. – В комнату свою иди.

– Ты совсем рехнулся? Да пошел ты!

– Кому я сказал – марш в свою комнату!

Хватаю с пола телефон и со всех ног несусь в спальню к матери. Повернув вертушку замка, отгораживаю нас от тирана.

– Что случилось, дочь? – сонная мама поправляет на груди сорочку. – Ты плачешь, что ли?

– Я не могу с ним больше жить, мам. Давай уедем куда-нибудь, умоляю тебя. Давай уедем! – роняю голову к ней на колени и плачу совсем как ребенок. – В дом бабушки или вообще лучше из города. Куда угодно.

– Ну куда мы поедем, доча, на что жить будем? – под постоянным действием успокоительных препаратов голос ее тихий и чуть заторможенный. – Боря, он же не со зла, просто у него метод воспитания такой…

– Воспитания? Да он меня ремнем высечь хотел!

Про его странные взгляды я молчу, чтобы не расшатывать ее и так нездоровую психику.

– Я уже давно не ребенок, мне почти восемнадцать, за что мне эти унижения? Нам обеим – за что?!

– Да это он просто грозится, ничего он не сделает.

– Он мне пощечину только что дал! – стискиваю зубы. – На пустом месте! Мам, пожалуйста… Артемка же все видит и, хоть и не может правильно выразить мысль, но все же понимает. Он тоже до чертиков его боится, плачет. Видела, как он вздрагивает, стоит отцу войти в дом?

– Боря сына не бьет, не было такого.

– Он его пугает! – буквально кричу. – Своим ором, дикими выходками по отношению ко мне, к тебе…

– Виола, дочь, – тяжело вздыхает она, – ну куда я от него уже, с сыном-инвалидом на руках. Без работы, без друзей...

– Так у тебя друзей нет из-за него же! И Артемка не инвалид, прекрати так его называть! А вот тебя инвалидом он точно сделает, ты уже сама не своя от своих таблеток. Мам, тебе всего сорок три, ты молодая…

– Выходи за Игната, не тяни, – шепчет она. – Съедешь к нему. В чужую семью Боря лезть не посмеет.

– Я и вас с Артемом заберу! С ним ни за что не оставлю. Он же псих, его лечить надо.

– Сыну отец нужен. Пусть лучше такой, чем никакого.

Вот и весь разговор… как обычно.

И за что мне это все?

Господи, за что?!

Открыв дверь маминой спальни, на цыпочках крадусь к своей комнате. Из гостиной слышится щебет телевизора и громогласный храп. Я знала, что примерно так и будет – если он не кинулся долбить кулаками в дверь, значит, скорее всего рухнул в кресло уснул. Еще бы, столько вылакать.

Ненавижу его! Кто бы только знал, как… Испоганил такое отличное настроение. Да он вообще жизнь мою поганит!

Мама знает про Игната, про его серьезное намерение по отношению ко мне, про наши планы. Знает и поддерживает, потому что все видит, а сделать ничего не может – не хватает характера. Зато его хватает у меня, и я знаю, что как только мне исполнился восемнадцать – руки развяжутся. Игнат – моя спасительная соломинка. Спасительная соломинка… и только.

Сейчас, после поистине сумасшедшего вечера с другим парнем, я это окончательно поняла. Я не люблю его и вряд ли когда-нибудь полюблю.

А вот Дамиана…

Одно его имя словно стирает из памяти последние событие. Я не хочу думать о плохом, вспоминать мерзкого отчима.

Достаю из кармана телефон, на котором от падения треснул экран и, забравшись под одеяло, включаю записанное часом ранее видео. Я вижу его силуэт, слышу голос, свой смех, шум волн, и сердце наполняется чем-то невероятно теплым. И грустным. Потому что Дамиан слишком хорош для меня, его жизнь слишком далека от моей.

Конечно, его слова о том, что он может остаться здесь навсегда – вымысел, рано или поздно он улетит обратно в Лондон, а я останусь, и мне нужно думать о своем будущем, без розовых очков. Ведь от моего благополучия зависит благополучие родных для меня людей.

Да, можно было бы не торопиться с замужеством, поступить дальше на высшее образование, устроиться на работу, встать на ноги и прочее, но на это уйдет несколько лет, а спасать маму и, главное, брата, нужно сейчас.

В конце концов вряд ли я встречу здесь кого-то лучше, чем Игнат.

Я думаю об этом, я это четко понимаю, но засыпаю под голос другого парня из динамика телефона…

***

– И как прошел ужин у Игната? Его мамаша действительно стерва, как про нее говорят?

Перевожу взгляд с молочного коктейля на Ийю и выпучиваю глаза.

– Да не стерва она вроде бы, обычная.

– А я слышала – стерва.

Мы болтаем за столиком в "Причале", потому что у Ийи как обычно смена. Она работает практически без выходных.

– А кто еще там был? Может, тетки какие, дядьки…

– Нет, никого не было. Ну, кроме друга детства.

– Друга Игната?

– Нет, его отца.

Понимаю, что нужно рассказать, она же все равно узнает, но так не хочется делиться личным. Впервые в жизни не хочется.

– Это Кайзер, – все-таки раскалываюсь. – Его друг.

Теперь очередь выпучивать глаза приходит Ийе.

– Наш будущий мэр – друг папаши Игната? Рили?

– Нет, это его младший брат. Отец… Дамиана.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍