Исступление. Скорость (сборник) - Дин Кунц

После Окленда Кот и ее мать снова отправились в дорогу и через несколько недель в очередной раз оказались в Ки-Уэсте, у своего старого знакомого Джима Вульца – революционного нигилиста, с головой ушедшего в торговлю наркотиками и подрабатывавшего контрабандой оружия. Под своим коттеджем на океанском побережье он устроил бетонный бункер, в котором хранил коллекцию винтовок и револьверов, насчитывавшую больше двухсот стволов. Мать Кот была прелестной женщиной даже в самые тяжелые дни, когда ее снедала депрессия и ее зеленые глаза становились серыми и печальными от тревог, которые она не в состоянии была объяснить, однако всякий раз, когда она оказывалась за кухонным столом в Окленде или в прохладном бункере – то есть рядом с мужчиной типа Джима Вульца, – ее безупречная кожа становилась еще более белой, почти прозрачной; искренний восторг оживлял изысканные тонкие черты, а сама она, преображаясь поистине волшебным образом, выглядела более гибкой, податливой, готовой улыбаться каждую минуту. Предвкушение чего-то необычного, дерзкого, жестокого, возможность сыграть роль Бонни при каком-нибудь подходящем Клайде[9], озаряли ее удивительное лицо светом прекрасным, как флоридский закат; в эти мгновения ее зеленые, как изумруды, глаза становились неотразимыми и загадочными, как воды Мексиканского залива в пору вечерних сумерек.

И хотя предвкушение насилия могло представляться романтичным и даже захватывающим, в реальности все оказывалось по-другому. Реальность – это кровь, кости, разложение, прах. Реальность – это стынущий труп Лауры на кровати и неизвестный юноша, подвешенный в шкафу на железных кольцах.

Сидя в углу тесной спальни и сжимая холодными руками свое ледяное лицо, Кот подумала, что никогда не будет столь неодолимо прекрасной, какой была ее мать.

В конце концов ей удалось привести дыхание в норму.

Фургон продолжал проваливаться в предрассветный мрак, и это неожиданно напомнило Кот их с матерью ночные поездки, когда она дремала на скамейках поездов, на сиденьях автобусов и на задних сиденьях машин, убаюканная монотонным гудением мотора и мягкими толчками, не зная толком, куда мать везет ее, и сквозь сон мечтала о том, чтобы быть членом семьи – такой, как показывают по телевизору: с глуповатыми, но любящими родителями, с забавными соседями, которые иногда разочаровывают, но никогда не бывают по-настоящему злыми, с собакой, которая умеет подавать лапу и приносить тапочки. Это были приятные грезы, но они, к сожалению, никогда не продолжались слишком долго, и чаще всего маленькая Кот просыпалась от навязчивых кошмаров и таращилась в окна на незнакомые пейзажи, желая только одного – чтобы она могла путешествовать вечно, нигде не останавливаясь. Дорога дарила ей покой, а пункт назначения непременно оказывался настоящим адом, бог знает каким по счету.

И на этот раз все должно было повториться. Куда бы они сейчас ни направлялись, Кот совсем не хотела туда попасть. Она собиралась сойти на полдороге к этому неизвестному ей, но безусловно страшному пункту назначения, чтобы попытаться снова отыскать путь к лучшей жизни, за которую она столько времени так ожесточенно сражалась.

Вскоре Кот настолько пришла в себя, что отважилась выползти из своего угла и подобрать нож, выпавший из ее руки, когда она чуть не оступилась, шарахнувшись от тела в шкафу. Потом Кот обошла койку и выключила лампу на тумбочке. Остаться в темноте с двумя мертвыми телами она не страшилась. Опасность представляли только живые.

Фургон снова притормозил и свернул налево. Чтобы удержаться на ногах, Кот отклонилась вправо.

Ей подумалось, что это наверняка Сто двадцать девятая магистраль. Если бы убийца свернул направо, дорога привела бы их на южную окраину долины Напа, в городок под названием Напа. Что касается северной части долины, то Кот не знала там никаких населенных пунктов, кроме поселков Святой Елены и Калистоги, однако и между ними располагались виноградники, фермы, ранчо и другие сельскохозяйственные предприятия. Кот должна быть уверена, что, где бы она ни выпрыгнула из фургона, за помощью не придется идти далеко.

Наугад повернувшись к двери, Кот нащупала ручку и замерла, решив снова довериться инстинкту. Бóльшую часть своей жизни она жила, словно балансируя на изгороди, набранной из острых пик; и именно тогда, когда ей было тяжелее всего, двенадцатилетней Кот вдруг пришло в голову, что инстинкт – это тихий голос Бога. Ответ на молитвы обязательно приходит, нужно только слушать внимательно и верить услышанному. Именно в двенадцать лет она записала в своем дневнике: «Бог никогда не кричит: он говорит шепотом и указывает, что делать».

В ожидании такой подсказки Кот подумала об изуродованном теле в шкафу; судя по всему, юноша был убит менее суток назад. Потом ее мысли снова вернулись к Лауре, чей труп еще не успел остыть, к Саре и Полу Темплтон, к брату Лауры Джеку и его жене Нине. Шесть человек погибли за какие-нибудь двенадцать часов. Пожиратель пауков явно не был рядовым социопатом, который довольствуется шестью телами в год или больше. Говоря языком полицейских и криминалистов, которые специализировались на розыске и обезвреживании подобных людей, он был «горячим», то есть находился в той фазе заболевания, когда неутоленные потребности и желания горели внутри его жарким огнем. Но Котай, которая твердо решила вскоре после получения диплома защитить докторскую диссертацию в области криминологии, пусть даже для этого ей пришлось бы обслуживать столики в ресторане еще шесть лет, чувствовала, что этот парень не просто «горяч». Он был единственным в своем роде, только отчасти совпадая со стандартными клише, разработанными психологией для подобных типов. Он был чуждым и чужим, словно пришелец, словно сбежавшая из тайной лаборатории безжалостная и непобедимая машина-убийца. И если интуиция не придет к ней на помощь, у нее не будет ни одного шанса спастись.

Стараясь успокоить вновь оживший страх, Кот припомнила широкое зеркало заднего вида, которое заметила в кабине, когда сидела в кресле водителя. У дома на колесах не было заднего окна, следовательно, зеркало обеспечивало убийце обзор холла и кухонного блока, как она стала называть крошечную столовую и закуток для готовки. Коридор, в который выходили двери кладовой, ванной и спальни, тоже наверняка просматривался, поэтому если дьявольское счастье будет на его стороне и он поднимет голову как раз тогда, когда Кот выскользнет из спальни, то она тут же будет обнаружена.

Когда момент показался ей подходящим, Котай рискнула приоткрыть дверь. Свет в коридор был погашен, и она восприняла это как добрый знак, свидетельствующий о том, что высшие силы благоволят ее начинанию.

Стоя в темноте, Кот бесшумно затворила за собой дверь спальни.

Лампочка над обеденным столом продолжала гореть. Впереди мерцала зеленым светом приборная доска, а за ветровым стеклом упирались в темноту серебряные клинки фар.

Сделав несколько шагов к двери ванной, Котай вышла из благословенной тьмы коридора и пригнулась пониже, прижимаясь к стенке обеденного отсека. Выглянув из-за нее, она увидела в двадцати футах впереди себя спинку водительского сиденья, над которым темнела голова. Убийца был очень близко – буквально рукой подать, – и впервые за все время он показался Кот уязвимым.

И все же она решила не делать глупостей и не бросаться на врага, пока он за рулем. Стоит убийце услышать ее или заметить в зеркале движение, и он сразу вывернет руль или нажмет на тормоза, отчего Кот по инерции полетит вперед. Потом он остановит машину и нападет на нее прежде, чем она успеет добраться до задней дверцы. Или просто повернется вместе с креслом, вытащит пистолет и выстрелит в упор.

Дверь, через которую убийца втащил в фургон тело Лауры, находилась с левой стороны, совсем рядом с Кот. Она села на верхнюю ступеньку внутренней лесенки и спустила ноги вниз. Теперь ее прикрывал от водителя крошечный закуток столовой.

Нож Котай положила на пол. Выпрыгивая из машины, она может не устоять на ногах и упасть. Если нож все еще будет при ней, когда она покатится по асфальту, то поранить себя будет проще простого.

Разумеется, Кот не собиралась прыгать на полном ходу, а дожидалась, когда машина остановится на светофоре или когда на крутом повороте убийца вынужден будет снизить скорость. Перспектива сломать ногу или потерять сознание, ударившись головой об асфальт, вовсе ей не улыбалась, потому что тогда она не сумеет быстро убраться с дороги и найти подходящее укрытие.

В том, что убийца узнает о ее побеге почти сразу, Котай не сомневалась. Он услышит, как открывается дверца, услышит ворвавшийся в салон шум ветра или заметит ее силуэт в наружное зеркало заднего вида. Даже если убийцу что-то отвлечет, он начнет подозревать что с его коллекцией трупов ознакомился кто-то посторонний, лишь только услышит, как встречный поток воздуха с грохотом захлопнет выпущенную беглянкой дверь. В этом случае он запаникует и, остановив машину, непременно вернется посмотреть, в чем дело.