Орудия Ночи. Жестокие игры богов - Глен Кук

– Остается Красный Молот. Мыслить и планировать не умеет, поэтому и оказался в таком положении. Разное о нем говорят. Думаю, он наверняка выкинет еще какую-нибудь смертельно опасную глупость, вздумай я его воскресить.

Трое Старейших проголосовали за воскрешение, двое против; Гаурли и Гаурлр воздержались, а с ним и приемная дочь Красного Молота Старица.

Остальным было плевать.

– Присоединюсь к тем, кто против, – сказала Герис. – Пока присоединюсь. Значит, голоса разделились поровну – три на три. Железноглазый, займись Лаком и Красным Молотом. Лака нужно оставить здесь, Красного Молота прихватите домой, пусть лежит пока. Что это вдруг у тебя так глазки заблестели?

– Лака отдают на милость элен-коферов? Лака, который причинил нам столько зла? Бесценный подарок.

– Железноглазый, ты не сможешь ему отомстить.

– Но…

– Чтобы ему отомстить, придется его воскресить. А этого допустить нельзя. Я именно потому и хочу его здесь бросить, чтобы не осталось никаких шансов на воскрешение. Если Лак выберется из этого мира, то рано или поздно отыщет себе помощников – вроде тех людей, что пытались воскресить своих Старейших в Коннеке.

Железноглазый злобно посмотрел на Лучезарных и сказал:

– Хочешь на меня это все свалить?

– Временно. В один прекрасный день Красный Молот уже не будет так опасен – и я верну его.

Жатва принялась возражать.

– Нет, не сразу, – ответила ей Герис. – Не хочу, чтобы он выскочил и на всех накинулся, понимаешь?

Пайпер Хект перехватил взгляд Фебруарена. Старик, похоже, тоже поражался этой новой Герис.

Корабль покачивался в гавани возле причала. Бесхозное судно стало частью местного пейзажа и едва держалось на плаву – а ведь когда магии было достаточно, оно превращалось в золотую ладью.

Гномы вывели ладью в залив и гребли до тех пор, пока не добрались до невидимого барьера. С причала казалось, что море вдали окутывает туман, но возле барьера, если хорошенько прищуриться, становилось видно срединный мир: покрытое волнами холодное темно-серое море, в котором то тут, то там плавали глыбы льда, отколовшиеся от ледников на севере. В этой части срединного мира про лето давно забыли.

– Приготовьтесь, – велел Железноглазый Старейшим. – Магия срединного мира уже не та, но даже ее остатки ужалят вас. Такого вам не доводилось пробовать вот уже много лет. Когда она на вас обрушится, не потеряйте себя.

Асгриммур в одиночестве стоял на корме.

– Он что – хандрит? – спросил Хект у Герис.

– Боится. Не хочет снова перемещаться с помощью Модели. В последний раз едва уцелел.

– Мне этот ужас знаком. – Хекта и самого такое путешествие порядком вымотало. – Хотя в тот раз, когда вся семья вокруг меня столпилась, было не так уж и страшно. Скажи ему, пусть летит. У него же крылья есть.

– Хорошая идея. Хотя ему очень хочется снова принять человеческое обличье.

Железноглазый со своими подручными трудился над проходом в срединный мир. Все сразу же почувствовали, когда он открылся.

Боги задохнулись от изумления. Кто-то вскрикнул. Магия, хоть и скудная, была очень вкусной.

– Полегче! – прогремел Железноглазый. – Не вынуждайте меня принимать меры!

Боги никак не могли угомониться, но все еще сохраняли здравый рассудок. Железноглазый напомнил им, что выжить можно, лишь проявив терпение. Нужно открыть портал, чтобы ладья смогла выйти в срединный мир.

По воде стали разбегаться ручейки цвета. На гнилом дереве заиграли золотые отблески.

– Ну вот, – посетовал Железноглазый. – Какая уж тут дисциплина.

Кое-кто из Старейших превратился из человека в облачко серого тумана, облачка извивались и переплетались, пытаясь прорваться к магии.

– Они посеют ужас вокруг островов, где живут моры, – проворчал Фебруарен.

Еще несколько богов поддались голоду.

– Будем надеяться, про свои обязательства не забудут, – добавила Герис.

Проход продолжал открываться. Железноглазый действовал с осторожностью.

– Чего-то опасаешься? – спросил Хект.

– После того, что Герис учинила с Харулком? Да еще наверняка с помощью элен-коферов? С чего бы это мне опасаться проникать в его мир? Сородичи Ветроходца непременно пожелают обезопасить себя от его участи.

– Теперь время назад не повернешь. Знание распространилось. Сам Господь не сможет ничего обернуть вспять.

Какое богохульство! Господу подвластно абсолютно все.

Хекту очень хотелось в это верить, но он не мог. Больше не мог.

– Твоя правда, Предводитель Войска Праведных, но изначальные Орудия все равно будут пытаться.

Несомненно.

Асгриммур отправился проверять, насколько успел открыться проход. Последние двое Старейших поддались голоду. Одержимый чуть поднял крыло, расслабил его.

– Герис, уже почти пора. Будь осторожна во время перемещения, – сказал он, вспрыгнул на борт ладьи, с трудом сохраняя равновесие, и устремился вперед.

Едва не плюхнувшись в воду, Асгриммур чиркнул по волнам правым крылом, потом левым и набрал высоту.

– Между вами что-то происходит? – спросил Хект у Герис.

– Пока нет.

– Герис!

– Я не то имела в виду, что ты подумал. Хотя в любом случае это совершенно не твоего ума дело.

– Герис! – Он попытался подпустить в голос мужской властности.

– Братец, не лезь. Или домой потопаешь пешком. До Фрисландии живой доплывешь – а там всего каких-нибудь месяца три идти.

Фебруарен и Ренфрау потешались над их диалогом, но молча.

– Тридцать восемь лет мужчины указывали мне, что делать и чего не делать, – проворчала Герис. – И было мне паршиво. Теперь с этим покончено. Спасибо большое, но в паршивые истории отныне я буду влипать самостоятельно.

Фебруарен незаметно махнул Хекту рукой, так, чтобы Герис не видела: мол, лучше заткнись.

– Как пожелаешь, – смирился Пайпер.

Он признавал право сестры решать самой, но такое желание поставило его в тупик.

В этом новом мире стоило подумать, что он уже ко всему приспособился, как на него тут же обрушивалось что-нибудь еще, и так каждый раз.

Железноглазый что-то прокричал по-элен-коферски. Взлетели весла, судно развернулось и устремилось в открывшийся проход.

Даже Пайпер Хект почувствовал, как все изменилось, когда они выплыли из Обители Богов.

Ренфрау мгновенно исчез своим непонятным способом, и, кроме гномов, на корабле остались лишь Хект и его разношерстное семейство.

– Прапра, ты с нами? – спросила Герис. – Или у тебя свои какие-то дела?

Хекту показалось, что Фебруарен чересчур долго думал над ответом.

– У меня имеются свои обязанности. Увидимся в особняке. – И волшебник исчез с хорошо слышным хлопком.

– Давайте поближе все, вокруг Пайпера, – велела оставшимся Герис. – Анна, вы с Пеллой – в середину. Лила и Вэли – вы как раньше. Пайпер, держи.

Она вручила брату уцелевшее от Зира яйцо, обернутое в элен-коферовскую тряпицу.

Пайпер удивился – яйцо было тяжеленным, словно из железа.

– Что?

– Просто держи покрепче. Во время перехода. Мне нужно, чтобы руки были свободны. Уронишь в Ночи – всем нам пожалеть придется. Возможно. Наверняка не знаю. Только вот не могу я одновременно тебя домой доставить и с этим разобраться. Пелла, давай.

Мальчишка с восхищением смотрел на холодное Андорежское море и видневшиеся на севере ледяные скалы. Где-то там его тетка прикончила Ветроходца.

Хект засунул яйцо за пазуху, приладил понадежнее.

Корбан Железноглазый крикнул своим гребцам, и те развернули ладью. Сейчас они вернутся в Обитель Богов.

Родные теснее прижались к Пайперу.

– Через несколько часов девяти миров не станет, – объявил Железноглазый. – Мы запечатаем Обитель, и она сгинет. Герис, предупреди своего предка, чтоб больше туда не совался, а то погибнет. Там не останется ничего – только яйцо Прохвоста.

– Передам, хотя вряд ли он захочет туда вернуться.

– Герис, знакомство с тобой для меня большая радость. Поминай элен-коферов добрым словом и иногда хорошим глотком эля, если сможешь.

Хект понял то, чего не поняла Герис: Железноглазый прощался с ними навсегда. Корбан не собирался больше знаться со срединным миром, для него эта глава завершилась.

Пайпер ощущал надежно спрятанное яйцо Зира – рубашку словно оттягивала дюжина кирпичей. Яйцо было теплым. Хект обнял Анну и Пеллу, а те обняли его. Герис с девочками плотно обхватили всех троих, держась за руки.

Свет для Пайпера Хекта померк.

10

Альтен-Вайнберг, страх перед днем грядущим

Элспет пребывала в дурном расположении духа, ей казалось, хорошо она себя вряд ли уже когда-нибудь снова почувствует. Вести о кончине Катрин еще официально не дошли до Альтен-Вайнберга, но даже теперь на будущую владычицу давило неподъемное бремя империи. Насколько же хуже все станет, когда на нее накинутся все эти жадные курфюрсты и вельможи?