Чужая истина. Книга вторая - Джером Моррис

судов. Единственная приличная бухта на северо-западе, Лониано, была достаточно длинной, но узкой, со сложным входом и подвижными песчаными отмелями, иногда серьёзно меняющимися с отливом.

Горы Местэрадо, кроме естественной защиты от врага, выступали так же природным барьером, задерживающим часть гонимых с моря облаков. Благодаря им, климат на полуострове был мягче, влажнее и стабильнее континентального. Здесь были редки засухи, почти никогда не случалось морозов. Горные речушки и ручьи, бежавшие с острых, белеющих вершин, служили важнейшим источником пресной воды. Колодцы же здесь рылись тяжело, грунтовые воды залегали глубоко, а каменистая почва противилась кирке и мотыге сильнее с каждым пройдённым дюймом.

Так, под увлекательные лекции Аспена, и ехали себе потихоньку. Телега поскрипывала осями, покачивала бортами, мимо рысили редкие всадники, навстречу попадались группы крестьян с лопатами и мотыгами.

— К Валу тянутся рабочие руки. — Малость ворчливо отметил Эйден. — А лучше бы оставались в полях, где и положено.

— Небось повинность отрабатывают. Определённые дни в месяц на общину, на городские советы. Возделывать своё, как видишь, тоже успевают неплохо. Хорошо даже успевают. И возят вон всякие… приятные излишества.

Рядом на большую дорогу сворачивал караван из пяти повозок. Где тянул один вол, где два, возницы на козлах, в основном — разновозрастные подростки, пощёлкивали кнутами, подправляли животных длинными остроконечными палками — стимулами. Аспен вежливо поздоровался со старшим, приветливо махнул остальным, завязался обычный среди попутчиков разговор.

— Да, хороша погода. — Согласно кивал крепкий горбоносый мужичок, правящий головной повозкой. — Не жарко, но уж подсохло. Тракт упруг, не пылен — и катится, и дышится приятно. Да, это все мои, — охотно отвечал он, кивая на бойкий выводок юнцов, болтающих позади, — так с ними и возим от Лониано по округе. В день обычно и оборачиваемся. Если затемно выехать — к закату последнее выгрузим. Телятина редакарская, вяленая, конечно, а там и баранина со свининкой. Сыры головами. Вина бывают, от сардийских до бирнийских. Пиво редко, тут его не сильно жалуют. Мёд ещё, птицу, клети с мясными курами жирными, несушки у нас свои. А гуси у-у-у… помнишь гусей-то, Глазастик?

Девчушка, сидевшая рядом с ним, должно быть — самая маленькая в семействе, застенчиво закивала, хлопая глазками. Рукой изобразила гуся, щиплющего отца за ноги. Тот хохотнул, пригрозил пальцем.

— А ну не балуй. На-ка, держи поводья. Дальше широко, ровно, поучись ещё.

Дорога действительно становилась всё шире, пролегая через долгий пустырь в мелкой каменной крошке. Там, где гонимая ветром пыль могла задержаться в небольшом углублении или меж валунов, рождая клочок почвы получше, яркими мазками зеленели акации и терновник.

— Я не люблю править, не хочу. — Надувшись, бурчала девочка. При этом, разумеется, приняв от отца поводья.

— Что значит — не хочешь? Как это? Да и, — горбоносый карс вроде даже запнулся, подбирая слова, — какая разница? Волов надо вести и всё тут. Направлять, погонять, кормить и обмывать, если слишком жарко. Или в дерьме извалялись. И не строй тут глазки, не хлопай. Что люди скажут?

— Да ничего такого не скажут. — Раздался вдруг дребезжащий голосок. Он шёл откуда-то меж двух телег, так, что говорящего не сразу получилось заметить. — Ох и хороши у вас фургоны, милостивые господа. Один другого больше. Стена стеной. Даже солнце скрывают.

Смешливый старик на ослике наконец втиснулся между Желтком и волами карского возчика. Он, вроде как, подтрунивал над занявшими почти всю дорогу, идущими рядом телегами, но и сам был не прочь удобно поболтать, не повышая голос. На нём была особая коричневая накидка и небольшой мешочек с камнями на шее. Как у любого жреца Лема. А также поставленные глиной волосы, в несколько пучков торчащие вверх. Глиной ставили волосы только карские жрецы.

— Маленькая госпожа не желает страдать. — Продолжил старичок, улыбаясь смутившейся девочке. — Понятно и разумно. Взгляните на её руки.

Эйден, как и все, только сейчас обратил внимание на покрасневшие ладошки со следами содранных мозолей.

— Так всегда бывает, добрый са́ггио, — пожал плечами возница, — чтобы привыкнуть — надо перетерпеть. У всех бывало также, и посмотри — правят прекрасно. — Он кивнул на повозки, идущие следом, ведомые его многочисленными потомками.

— Девчонку по парням мерить — что вола доить. — Подростки сзади громко расхохотались, жрец с улыбкой продолжал. — Да и волов своих, смотрю, ведёшь не так, как господа странники коня. Смирному, деловитому жеребцу и недоуздка может хватить, а твоих упрямцев только за кольцо в носу и вести. И палками вон, и при кнутах. А что будет, если стимулом тяжеловоза кольнёшь?

— Для начала — возмутится хозяин коня. — Отшутился горбоносый, указав бровями на меч Аспена, устроенный на виду, под рукой.

— И то правда, — согласился старик, — очень красивое оружие, господин. И конь. И повозка.

— Благодарю, добрый саггио. — Аспен был несколько суховат, подозревал неясную ему пока насмешку. Саггио, в переводе со старокарского, означало мудрец, и хитрые глаза старикана просто светились глубокой иронией. — Ваш ослик тоже очарователен.

— О, это так. Истинно так. Он, к тому же, ещё и не простой вьючный осёл. Этому длинноухому крепышу выпало несколько лет служить волкодавом, оборонять стадо козочек в предгорьях Местэрадо. Не знаю, сколько на его счету волков, хе-хе-хе, но лично видел, как он чуть не загрыз шакала. А в другой раз — здорово оттаскал за загривок злую деревенскую собаку. — Осёл, вроде бы чувствуя похвалу, довольно замотал головой, застриг действительно заячьими ушами. — Но, возвращаясь снова к людям, — жрец повернулся к возчику, — расскажи мне, в чём цель твоих уроков, преподаваемых девочке?

— В чём цель? Ну как же? Волов вести надо. Груз везти надо. Дело семьи — святое, и учиться ему с молодых ногтей тоже надо. Верно говорю?

— Верно, да слишком быстро. Говоришь. Торопишься, сам себя услышать и не успеваешь. Ты из фаима Нонга́ро? — Мужичок кивнул, слушая. — Хорошие семьи, давно возят здесь. — Пояснил старик для нездешних. — Как поживает ваш старший батюшка? Всё также плодовит? Киваешь, хорошо. Всё хорошо. И что ваших много, и что слушать готов. А цель твоя, и уроков твоих, от волов лишь неподалёку. Но вовсе не в них, и не в грузе, и не в том, успеете ли к закату. Извечный Лем завещал нам, своим детям, просто жить. Долго и степенно, если получится, а нет — так