Час Черной звезды - Малинин Евгений Николаевич

Услышав, что их неожиданный гость – беглый изверг, тот почему-то не испугался, совсем наоборот, чуть подумав, он предложил пареньку присоединиться к труппе, стать странствующим актером. Когда же Вотша упомянул о следящей за ним Волчьей звезде, соглядатае и помощнике восточных волков, дядюшка Прок только рассмеялся. Вотша прекрасно помнил его слова: «Ты возьмешь другое имя, а твою внешность мы изменим так, что ни один волк тебя не узнает, не то что какая-то там Волчья звезда!»

Эти слова старого актера стали его надеждой, его опорой! С тех пор он бродил по свету с актерами, учился их мастерству, и только меч, который он возил в тайнике под днищем актерского фургона и с которым он иногда по ночам повторял боевую науку, напоминал ему о том, кто он такой на самом деле! Тетушка Мармела, пожилая актриса, бродившая по свету всю свою жизнь, стала для него матерью – ведь свою родную мать он не знал. Красавица Вероза, насмешливая и капризная, относилась к нему с дружеской иронией, как к младшему, еще не вошедшему в разум брату. Эрих, молодой рыжеволосый парень, довольно долго приглядывался к Вотше, но, увидев однажды, как извержонок занимается фехтованием, усмехнулся и показал несколько приемов боя без оружия, чем просто поразил Вотшу. Тот не отставал от Эриха до тех пор, пока рыжий не начал обучать его этому искусству. Так началась их дружба. Но больше всех полюбила Вотшу маленькая Элио, шестилетняя актриса. Она просыпалась с его именем на губах и засыпала только тогда, когда чувствовала его рядом с собой. Именно Элио впервые назвала Вотшу Бамбареем, никто не мог понять, откуда она взяла это имя.

Почти год он прожил в относительном спокойствии и понемногу начал забывать и о князе Всеславе, вожаке стаи восточных волков, и о его брате Ратмире, дважды посвященном волхве, оставившем маленького извержонка в княжеском замке стольного города Края, и о Волчьей звезде, продолжавшей каждую ночь следить за ним своим оранжевым глазом. Теперь они въезжали в славный и богатый город Ласт, где дядюшка Прок надеялся пополнить казну труппы, раздобыть новые костюмы, а может быть, и разжиться новой историей, которую можно было бы разыгрывать перед зрителями.

Крестьянские повозки быстро втягивались в город, так что вскоре фургон бродячих артистов подтянулся к самым воротам. Когда последняя крестьянская телега, преграждавшая актерам въезд, прогромыхала под сводами воротной башни, стражник, доселе невозмутимо поглядывавший на проезжавших извергов, вдруг шагнул вперед и встал перед мордой лошади дядюшки Прока.

Старый актер, не дожидаясь вопросов воротного стража, сдернул с головы свою почти новую шляпу и поставленным грудным басом проговорил:

– Я рад видеть во здравии и лично приветствовать почтенного Ворда из стаи северных росомах!

Вопрос, готовый сорваться с губ стражника, так и не прозвучал. Удивленно взглянув на склонившегося в поклоне Прока, воин почесал кончик носа и спросил:

– Откуда ты меня знаешь, старый прохиндей?!

Дядюшка Прок выпрямился, приложил руку к сердцу и вкрадчиво пророкотал:

– Кто же не знает доблестного воина, вставшего у ворот славного города Ласта, дабы обеспечить законность и покой горожан!..

После такого ответа удивление на физиономии стражника отнюдь не исчезло, зато оно сменилось задумчивостью. Пожевав толстыми губами, стражник повторил свой вопрос:

– Ты, извержачья морда, отвечай, откуда ты меня знаешь?!

На лице дядюшки Прока промелькнуло весьма недовольное выражение, но он постарался быстро взять себя в руки. А чтобы выиграть немного времени, опытный актер взял паузу – начал медленно, покряхтывая и постанывая, слезать с лошади.

Очутившись на земле, дядюшка Прок выпрямился перед стражником, оказавшимся чуть ли не на голову ниже его, и, посмотрев сверху вниз прямо в лицо недовольно нахмурившегося воина, заговорил проникновенным шепотом:

– Староста села Лохмотья, почтенный Хитырь – надо сказать, мой большой друг, предупредил меня сегодня утром перед отъездом, что если я встречу в воротах славного города Ласта достопочтенного Ворда из стаи северных росомах, то смогу получить у него огромную помощь…

При этих словах «достопочтенный» Ворд вопросительно поднял бровь, но актер быстро продолжил, не дав перебить себя вопросом:

– …советом! Только советом, многоликий!

Последовал поклон и мгновенное движение руки, в результате которого в свободную ладонь стражника перекочевала тяжелая медная монета.

Ворд, не отрывая глаз от склонившейся головы дядюшки Прока, быстро ощупал монету, словно определяя ее достоинство, а затем, спрятав добычу в карман широких штанов, уже гораздо доброжелательнее поинтересовался:

– Так какой же совет тебе нужен, изверг?..

– Мы – актеры… – все тем же проникновенным тоном продолжил Прок, выпрямившись. – Посоветуй нам, давно не посещавшим славный город Ласт, где можно остановиться нашей труппе, чтобы иметь не только крышу над головой, но и возможность показать свое искусство наибольшему числу просвещенных жителей этого чудесного города?!

Несколько секунд стражник размышлял, а затем, кивнув самому себе, глубокомысленно проговорил:

– Езжайте прямо, до площади Трех фонтанов, а там свернете направо, на улицу Бесстыдниц. В конце этой улицы найдете постоялый двор «У трех ослов», там вы сможете не только остановиться, но и снять у его хозяина новую конюшню. Она уже под крышей, но внутри пустая, вы вполне сможете устраивать в ней свои представления. – Он еще секунду подумал и добавил: – Хозяину постоялого двора скажите, что это я вас к нему направил…

Дядюшка Прок еще раз поклонился, а затем повернулся к вознице и громко приказал:

– Ты слышал, Эрих, что сказал наш благодетель?! Воздай хвалу многоликому Ворду из стаи северных росомах и… трогай!

Сидевший на козлах рыжеволосый парень лет двадцати пяти привстал со своего места, поклонился стражнику и громко возвестил:

– Счастлива мать, имеющая такого сына, как многоликий Ворд из стаи северных росомах!

Вслед за этим парень шлепнул по спинам волов ременными вожжами, и те дернули повозку так, что возница снова оказался на своем узком сиденье, причем рожа у него мгновенно стала удивительно глупой. Ворд, слушавший хвалу собственной матери, открыв рот, расхохотался и отошел чуть в сторону, пропуская актеров, а дядюшка Прок, взобравшись на свою лошадь, отвесил еще один поклон стражнику и двинулся вслед за фургоном.

Когда фургон, миновав воротную арку, удалился от стражников, охранявших въезд в город, метров на двадцать, дядюшка Прок снова посмотрел на Вотшу и довольным тоном проговорил:

– Знай, юноша, все люди, в том числе и многоликие, готовы оказать помощь, если эта помощь не требует от них каких-либо усилий или расходов! А что может быть проще и дешевле, чем совет, данный за деньги?!

Вотша в ответ только улыбнулся.

До постоялого двора актерская компания добралась довольно быстро – народу на улицах было по раннему времени немного, а рынок, на который стремились все приезжие крестьяне, находился в другой стороне города. Серое трехэтажное здание постоялого двора было видно издалека – его ярко-зеленая крыша, украшенная огромной кирпичной трубой, прикрытой резным металлическим колпаком с флюгером в виде летящего аиста, бросилась в глаза, как только фургон свернул с площади Трех фонтанов на улицу Бесстыдниц. Да и вывеска, висевшая на углу здания, была достаточно велика, чтобы привлечь к себе внимание.

Въехав через широко распахнутые ворота во двор, фургон остановился. Дядюшка Прок, заехавший следом, спрыгнул с седла на землю и, махнув рукой своим ребятам, направился к заднему крыльцу постоялого двора, а Эрих, соскочив с козел на землю, принялся колотить в заднюю дверь фургона, покрикивая:

– Всё, приехали!.. Вставайте, лежебоки, я не собираюсь делать за вас всю работу…

В этот момент Вотша, свесив с крыши лохматую голову, проговорил:

– Да пусть они поспят, что мы сами фургон не разгрузим?

– Ага… – недовольно проворчал Эрих. – Мы будем вещи таскать, а они будут дрыхнуть.