Последние каникулы. Роман - Алена Ушакова

«Где мы?» – подумала Женя. И тут же в ее голове зазвучал голос Страйга:

– «Там же. 200 лет спустя».

Глаза постепенно привыкали к темноте. Где-то на востоке ощущалось непонятное сиреневатое свечение. На фоне смутных расплывающихся нитей этого неверного света постепенно проступали очертания окружающего мира. Кучи гравия под ногами, вероятно, когда—то были основой мощеной дороги, по обеим сторонам которой угадывались остовы зданий. Развалины казались странно однотипными. Битые обломки, разнообразный мусор окружали стены, ровно обрубленные на уровне первого этажа. Черные провалы окон демонстрировали обрушившиеся перекрытия верхних этажей и полное запустение. Загоревшийся над скафандром Марты желтый фонарик осветил груду металла, в расплывшихся контурах которой с трудом можно было узнать нечто вроде автобуса, чуть поодаль к земле привалился почти целый автомобиль. Присмотревшись, Женя обнаружила, что машина выглядит более чем необычно. Размерами она, пожалуй, в два раза превосходила обыкновенный автомобиль. Дверцы салона плавно преобразовались в миниатюрные крылья. Рядом с машиной валялись шасси, явно выломившиеся из-под ее днища. Но и это непонятное «чудо техники» было покинуто и абсолютно мертво, так же как и все вокруг. Поражало отсутствие останков какой-либо растительности – ни травы, ни деревьев.

– Да, где же мы? – повторила свой вопрос Женька.

– Там же. 200 лет спустя. – Ответ Страйга был неизменен. – Это тот же самый перекресток в центре Города. Правда, в прошедшие десятилетия его значительно перестроили. Памятник вашему Вождю и Учителю снесли почти сто девяносто лет назад, бутики поменяли названия и местоположение, хотя смысл остался прежним. Претерпел революцию общественный транспорт. А вот великий концерн «KELMI» сохранил свой магазин на прежнем престижном месте, разве ты его не узнаешь? – Страйг указал на руины напротив. – Правда, в последние сто лет фирма торговала в основном запчастями к аэромобилям и их бортовыми компьютерами и носила какое-то другое название. Наследники перессорились и что-то там не поделили. Ну, и, конечно, удержал свои позиции Национальный банк. Вот он. А зданию библиотеки не повезло, его снесли сто двадцать лет назад, и возвели на этом месте очередную махину какого-то финансового учреждения, я не совсем понял его назначение.

– А люди? Где же люди? Что случилось с людьми? – почти кричала Женя, прерывая неспешный бесстрастный рассказ Страйга.

– Люди? Какие люди? – искренне удивился тот. – За изоляционным слоем твоего скафандра температура окружающей среды составляет -90 градусов по Цельсию. Жизнь здесь погибла, как и на всей планете, еще десять лет назад.

– Но почему? Что произошло? Атомная война? Солнце погасло? – Женя ощутила соленый вкус слез на своих щеках.

– Что тебя интересует – истинные причины или следствия, слепой случай или…? – Страйг вдруг отбросил свое хладнокровие и его голос дрогнул. – Нет, это не атомная война. Двести лет назад, 26 июня 2007 года, погиб гений, который должен был способствовать преображению этого мира. А через сто лет пилот межпланетного корабля-разведчика счел эту цивилизацию убогой и ограниченной, погрязшей в погоне за материальными ценностями и плотскими удовольствиями, категория «С» по межгалактическому каталогу. А еще через шестдесят лет…

Рассказ Страйга прервался. Марта, бродившая поодаль, обнаружила на месте, где когда-то находилась библиотека, огромный сферообразный объект, желтый свет фонарика выхватил из тьмы листы металлической поверхности, в нескольких местах рваной, сплющенной и продырявленной.

– Летающая тарелка? – предположила Женя.

– Довольно. Я вполне насладился этим жалким зрелищем. Думаю, и ты тоже.

Гигантская леди, бесстрастная и невозмутимая, немедленно оказалась рядом. Тьма вновь поглотила их, скрыв тьму мертвого Города.

Грезы о Городе или путь

который не выбирают

– «…В Городе жили более миллиона человек. Его красота признавалась всеми. В сероватой дымке пролива путника встречало мерцающее море розового кирпича с волнистым горизонтом из множества куполов. Городские храмы, дворцы и сады, прекрасные сами по себе, были полны лучших образцов классической скульптуры. Мраморные стены переливались радужными мозаиками. Несмотря на нищету и бесправие, уживавшиеся рядом с богатством и великолепием, этот Город на границе Востока и Запада долгие века служил маяком цивилизации…» – Ингвальд медленно закрыл глаза, явно погружаясь в мир прочитанного, шоколадно- коричневый объемистый том выпал из его рук и с треском ударился оземь.

Сидя на полу у бело-голубой стены в их комнате и сжимая ладонями голову, Ингвальд напоминал блаженного.

«Студенческое общежитие» «академиков» было более чем необычным. Никакого шума и никакого соседства. Дмитрию с Ингвальдом отводилось в полное и единоличное пользование целое здание непонятной формы. Вообще, отсутствие людей или, вернее, других разумных существ, пустынность и уединение, как заметил Дмитрий, были задуманы в качестве отличительных характеристик мира КS или его части – Академии.

На первом этаже располагалось нечто вроде маленького Дендрария, зимнего сада, поразившего Дмитрия удивительными образцами растительности. На втором этаже он обнаружил искусственный водоем, наполненный светло голубой жидкостью, источавшей приятные ароматы и странно охлаждавшей и освежавшей кожу. На третьем – «жилом» этаже находились всего лишь две комнаты, в одной из которых они с Ингвальдом и обретались все свободное время.

– Завтра, в крайнем случае, через несколько дней, все решится. Я уже знаю все наизусть. Конкурс выдержать вполне реально. Я его вижу во сне почти каждую ночь, – продолжал Ингвальд.

Диму поразил полубезумный блеск его глаз.

– Кого ты видишь? – Дима расположился у окна, сквозь которое в комнату проникал мягкий и, казалось, закатный, приглушенный тонкой перегородкой свет.

– Город, – просто ответил Ингвальд. Закинув руки за голову и вытянувшись во весь рост на мягкой пульсирующей поверхности пола, он устремил свой мечтательный взгляд в куполообразный потолок.

– О котором сейчас читал? – спросил Дима и поднял с пола книгу.

– Я о нем не читал, я о нем бредил. Брежу уже второй курс.

– «Секреты исчезнувших цивилизаций», – прочитал Дима, листая том.

– Если я реально пройду конкурс, то стану участником выхода.

– «Выхода»?

– Готовится массовый выход в этот Город. Массовый… то есть выход группы. Это редкость, обычно КS работают в одиночку. Ну, конечно, в компании своих дам-воительниц.

– Перекресток древнего мира… Святой город в бесплодной пустыне… Мир золота и крови… – Дмитрий углубился в книгу.

– Студенту-третьекурснику собственная дама-воин не полагается – стало быть, выбирать не приходится. – Ингвальд продолжал пребывать в своих грезах.

– Что-то знакомое… – Обратился к нему Дима, оторвавшись от чтения.

– Не удивительно, – ответил тот. – Твой собственный мир значится в каталоге по нескольким позициям.

– Эта книга – каталог, – наткнувшись на озадаченный взгляд землянина, продолжал Ингвальд, – каталог миров, цивилизаций, до конца не исследованных и непознанных с целью приобщения всего уникального и ценного, рожденного в них, к вселенской сокровищнице знаний.

– Например, посредством внесения информации в голубой шар Академической библиотеки?

– Ну, это частность. Библиотека – всего лишь один из многих центров хранения информации сообщества КS. Ты видел самую малую ее часть. Библиотека, кстати, создавалась, несколько тысячелетий.

Оконная перегородка мягкого сияющего желтого цвета легко взлетела вверх, и в комнату к юношам ворвался свежий ветер. Дмитрий вздрогнул от неожиданности: он ощутил прикосновение к коже легкого морского бриза и, казалось, услышал крики чаек.

– Что это?

За окном их взорам предстала огромная морская долина, по линии горизонта соприкасающаяся с голубой бездной неба. Желтая прибрежная полоска песка, перемежаясь небольшими барханами, была пустынна и целомудренно чиста. Морская гладь будоражилась белыми пузырчатыми гребешками легких волн. У кромки побережья прозрачная вода выставляла на обозрение чистую песочную поверхность. Метрах в ста от берега чернота морской глади свидетельствовала о нешуточной глубине. В бездонной поверхности моря оживали яркими веселыми зайчиками солнечные лучи (солнечные?!).

Где он все это уже видел? Если зажмуриться, можно вновь ощутить тепло и пережить счастливую радость того утра на море. Лето, июль, каникулы. Тогда, в свои неполные одиннадцать лет он впервые отдыхал на черноморском побережье. Ежедневно сбегая от родителей, часами бродил по берегу и, наконец, нашел почти целинный, неизвестный дикому и суетному пляжному сообществу кусочек моря, который в ранние утренние часы, когда большинство санаторных жителей, в том числе и мама с папой, мирно предавались сну, а в столовой только начинали накрывать столы к завтраку, принадлежал единолично ему одному. Здесь он был царь и бог. Нырял, выудил массу больших замшелых раковин, которые потом на рынке менял на диковинные ракушки, отрабатывал движения стиля брасс и просто лежал на прибрежном песочке, подставляя тело солнечным лучам.