Рыцарь Теней - Роджер Желязны

Они надвигались. Единорог — опустив голову и наставив на меня рог, Змей — с высуным подрагивающим языком.

— Если вы за доспехами, — сказал я, — то берите, не возражаю.

Змей зашипел, Единорог ударил копытом оземь. Трещина черной молнией побежала к моим ногам.

— У меня и в мыслях не было обидеть Ваши Преосвященства, — сказал я. — Мое дело предложить…

«Опять не то,» — слабым голосом вмешалась Фракир.

«Скажи, как надо,» — мысленным шепотом ответил я.

«Я не… Ой!»

Единорог встал на дыбы; Змей поднял голову и закачалась на хвосте. Я рухнул на колени и отвел глаза — их взгляды ранили почти физически. Я дрожал, все мое тело ломило.

«Они хотят, — перевела Фракир, — чтобы ты играл по правилам.»

Не знаю, какой сталью налился мой хребет, но я вскинул голову и посмотрел сперва на Змея, потом на Единорога. Хотя глаза наполнились слезами и болели, как если бы я смотрел на солнце, тем не менее мне удалось произвести нужное впечатление.

— Вы можете принудить меня к игре, но не к выбору. Моя воля свободна. Я буду стеречь оружие всю ночь, как было велено. Утром я уйду без него, потому что так захотел.

«Без него ты можешь погибнуть,» — сказала Фракир, словно повторяя чужие слова.

Я пожал плечами:

— Если выбор между вами, я выбираю не отдавать первенства никому.

Меня обдало раскаленно-пронизывающим ветром, словно вздохнула Вселенная.

«Ты выберешь, — продолжала Фракир, — сам того не зная. Все останавливаются на чем-то одном. Тебя лишь просят оформить свой выбор.»

— Почему именно меня? — спросил я.

Новый порыв ветра.

«Ты обладаешь двойным наследством и наделен огромной властью.»

— Я не хочу ссориться ни с кем из вас.

«Этого мало,» — последовал ответ.

— Тогда убейте меня прямо сейчас.

«Игра уже начата.»

— Значит, не мешайте мне ее продолжать.

«Твое отношение к игре неудовлетворительно.»

— Согласен, и это взаимно, — отвечал я.

Ударил гром, и я потерял сознание. Если я отважился на такую откровенность, то лишь по глубокому внутреннему убеждению, что другого участника для этой игры не так-то легко сыскать.

Я очнулся на куче наколенников, кирас, перчаток, шлемов и тому подобного добра, исключительно угловатого и шипастого, причем каждый острый выступ вписывался в мое тело. Я осознавал это постепенно, потому что отлежал себе все что можно.

«Привет, Мерлин.»

«Фракир, ты? — отозвался я. — Долго я провалялся?»

«Не знаю. Я сама только-только очухалась.»

«Я и не знал, что можно оглушить кусок веревки.»

«Я тоже. Со мной это первый раз.»

«Ладно. Спрошу по-другому. Сколько, по-твоему, мы провалялись без сознания?»

«Мне кажется, долго. Поднеси меня к выходу, тогда я скажу точнее.»

Я с трудом оттолкнулся от пола, выпрямился, но не устоял и рухнул на четвереньки. Тогда я пополз к выходу, отметив по дороге, что из кучи вроде бы ничего не пропало. В полу зияла самая настоящая трещина, в глубине комнаты лежал самый настоящий мертвый карлик.

Я выглянул наружу, увидел яркое небо, испещренное черными точками.

«Ну?» — спросил я после недолгого молчания.

«Если не ошибаюсь, скоро утро.»

«Перед рассветом небо всегда ярче, да?»

«Что-то в этом духе.»

Кровь возвращалась в затекшие члены, все тело кололо словно иголками. Я с трудом выпрямился, прислонился к стене.

«Есть какие-нибудь новые указания?»

«Пока нет. Думаю, к утру появятся.»

Я доковылял до ближайшей скамьи и рухнул на нее.

«Если сейчас кто-нибудь войдет, мне придется отбиваться какими ни на есть чарами. Спать на доспехах — извращение. Почти как спать в них.»

«Брось меня во врага, я, по крайней мере, выиграю тебе время.»

«Спасибо.»

«Давно ты себя помнишь?»

«Да, наверное, с раннего детства. А что?»

«Я помню свое первое пробуждение к жизни, тогда, в Логрусе. Но до вчерашнего дня все было как во сне. Я плыла по течению.»

«Что ж, многие так живут.»

«Правда? Я не могла ни думать, ни общаться.»

«Верно.»

«Как по-твоему, это теперь навсегда?»

«Что именно?»

«Может, эти способности даны мне только на время? Только для этой страны, а потом пропадут?»

«Не знаю, Фракир, — сказал я, растирая левую икру. — Думаю, не исключено. А ты уже вошла во вкус?»

«Да. Глупо, конечно. Зачем переживать о том, о чем не смогу пожалеть, когда утрачу?»

«Хороший вопрос, и я не знаю ответа. Может, ты бы так и так до этого дошла.»

«Не уверена. Но точно не знаю.»

«А ты боишься стать прежней?»

«Да.»

«Знаешь что? Когда мы поймем, как отсюда выбраться, ты останешься здесь.»

«Не могу.»

«А почему бы нет? Конечно, ты была мне большим подспорьем, но я и сам способен за себя постоять. Заживешь своей жизнью, сознательной.»

«Но я урод.»

«Да мы все такие. Я просто хочу сказать, что понимаю тебя, и по мне, ты очень даже хороша.»

Она дернулась и замолкла.

Я пожалел, что боюсь выпить воды.

С час я сидел, мысленно перебирая недавние события и пытаясь отыскать хоть какие-нибудь зацепки или намеки.

«Я вроде как подслушала твои мысли, — произнесла вдруг Фракир. — И могу кое-что подсказать.»

«Да? Что именно?»

«Тот, кто доставил тебя сюда…»

«Похожий на моего отца?»

«Да.»

«И что он?»

«Он был не такой, как первые два. Он — человек, они — нет.»

«То есть это и вправду был Корвин?»

«Мы прежде не встречались, так что наверняка не скажу. Но одно точно — он не такой, как эти, геометрические.»

«Ты знаешь, кто они?»

«Нет. Я только знаю за ними одну странность, и она ставит меня в тупик.»

Я наклонился, сжал руками виски. Несколько раз глубоко вздохнул. В горле у меня пересохло, все мышцы болели.

«Говори, я жду.»

«Я не знаю, как объяснить, — сказала Фракир. — Однако давно, в мои бессознательные дни, ты необдуманно пронес меня на себе через Образ.»

«Помню. Тебе это так не понравилось, что у меня долго не проходил рубец.»

«Порождения Хаоса плохо уживаются с порождениями Порядка. Однако я осталась жива. И событие записано в моей памяти. Так вот. Дворкин и Оберон, которые приходили к тебе в пещеру…»

«Да?»

«Под их человеческим обличьем пульсировали энергетические поля, заключенные в геометрические контуры.»

«Что-то вроде компьютерной анимации?»

«Может, и так. Не знаю.»

«А мой отец — он был не такой?»

«Ничего общего. Но я подвожу к другому. Я распознала источник.»

Я внезапно встрепенулся:

«То есть?»

«Завихрения — геометрические линии внутри фигур — воспроизводят участки Образа в Амбере.»