Кошачьи когти - Сьюзан Спанн

– Мы не верим, что Саюри... гейша... – Отец Матео замолчал, словно не был уверен, о чем стоит говорить.

Хиро не разделял беспокойство иезуита насчет деликатности, особенно в беседе с женщиной, которая выглядела и действовала как мужчина.

– Может оказаться, что девчонка здесь совершенно ни при чем, – сказал Хиро. – Или, по крайней мере, не полностью. Прошлой ночью Чайный дом Сакуры посетил мужчина, который утверждал, что приехал из Нагои.

Он сделал паузу, чтобы удостовериться, что Ёсико уловила суть и осознала угрозу.

Брови женщины сошлись у переносицы:

– У господина Оды нет причин убивать моего отца.

– Мы считаем, он может планировать нападение на сёгуна, – сказал отец Матео.

Лицо Ёсико превратилось в маску.

Хиро сидел не шевелясь, чтобы ни движением, ни взглядом не выдать своего недовольства священником. Ёсико не стала задавать ожидаемых вопросов: кто такой этот человек; был ли он самураем... но комментарий иезуита насторожил ее, прежде чем она успела объяснить свои слова. И было похоже, что она не склонна продолжать разговор.

– Если мы правы, – продолжил священник, – наемник может попытаться убить и вашего брата тоже.

– Нобухидэ? – В глазах Ёсико плескался едва сдерживаемый смех. Ее улыбка испарилась почти мгновенно, но насмешка осталась. – Ёрики не имеют права даже находиться рядом с сёгуном, их не назначают на высокие позиции. Вы же не станете убивать блоху, чтобы напугать собаку.

– Это может быть проверкой бдительности сёгуна, – сказал отец Матео. – Вся ваша семья может быть в опасности.

– Вряд ли подобная проверка может включать в себя не имеющего власти сына и престарелую супругу. – Ёсико не выглядела обеспокоенной. – Но все же я приму меры предосторожности. Благодарю вас за предупреждение.

Хиро не был готов уйти. Священник уничтожил все шансы на то, чтобы выудить из Ёсико хоть какую-то информацию, но и дом сам по себе мог многое рассказать.

– Можем мы выразить почтение вашему отцу?

Ёсико выглядела удивленной.

– В вероисповедании отца Матео есть определенные молитвы, которые произносятся над умершими. – Хиро сомневался, что женщина хоть раз встречала христианина, но играл на том, что она будет следовать самурайскому гостеприимству, которое требует уважения ко всем религиям. – У него не было ни возможности, ни разрешения сделать это раньше, но он хотел бы прочитать молитву сейчас.

Ёсико встала.

– Хорошо, мой отец лежит здесь.

Она проводила их до раздвижной двери на восточной стене и открыла ее, не опускаясь на колени. В комнате размером в шесть матов лежал белый татами. На трех стенах виднелись решетчатые двери. Стена же напротив входа была обшита панелями из кедра, в которые были вделаны крючки. На них висело оружие всевозможных форм и видов.

Хиро насчитал не менее двадцати мечей... примерно половина из них были катаны, и половина – короткие вакидзаси. У потолка, вне пределов досягаемости, висела пара алебард. Хиро сомневался, что ими вообще когда-либо пользовались. Только монахи использовали их достаточно регулярно.

Три лука, десяток кинжалов разных размеров и несколько тессенов (или пластинчатых боевых вееров) висело между мечами. На уровне глаз, в самом центре, висела пищаль. Судя по блестящему первозданному виду, можно было сказать, что из оружия никогда не стреляли.

Пустые крючки говорили об отсутствии двух мечей: одного большого и одного маленького. Хиро не составило труда их найти. Мечи лежали в деревянном гробу, стоящем на полу.

Акеши Хидэёши лежал лицом вверх, сложив руки на рукояти своей катаны. Его вакидзаси покоился сбоку. Тело самурая было облачено в пластинчатую кирасу и декоративные доспехи с белой шнуровкой, которая ярко выделялась на фоне новой сияющей кожи и металлической фурнитуры. Даже если бы Хиро не знал, что одоши в белом варианте используется только при погребении, запах новой кожи и идеально чистые металлические пластины подсказали бы ему, что куплены доспехи были специально для похорон.

Волосы Хидэёши выходили через верхнюю часть шлема и лежали на плече, расчесанные и настолько смазанные маслом, что блестели, словно шелк. Темное масло скрыло седину в волосах. Маска с хмурым выражением закрывала лицо и раны на шее.

Несмотря на то, что Хиро надеялся еще раз взглянуть на повреждения, он оценил заботу и уважение, выказанное в отношении тела. Хидэёши вылядел так, словно смерть его произошла по естественным причинам.

Хиро было интересно, кто же подготовил тело к погребению, вернее, наверное, к кремации. Тщательно уложенные волосы, предполагали, что это был мужчина, но только женщина могла облачить тело в новые доспехи, а не в те, которые Хидэёши носил при жизни.

Доспехи самурая висели на деревянном манекене, стоящем в углу. Потертые кожаные пластины выдавали многие годы использования, а темно-синяя шнуровка одоши была покрыта пятнами и потрепана на концах. Вот этот комплект, а не тот, что на нем сейчас, был бы выбором самого Хидэёши.

Отец Матео подошел к телу и в знак уважения поклонился. Когда он сложил руки в молитве, Ёсико попятилась и исчезла. Хиро задумался, а какие христианские молитвы замолвят словечко за человека, который не разделял веру священника. Или же отец Матео лишь притворяется, что молится, дабы дать Хиро время осмотреться.

В дополнение к обычным картинам, в токонома на южной стене лежал большой тессен с тщательно продуманными бумажными панелями с обеих сторон. Поскольку он был сложен, бумага и деревянные ребра скрывали сверкающие лезвия, которые превращали изысканный веер в ужасное и скрытое оружие.

Перед веером полукругом стояли небольшие деревянные колышки. На каждом из них сидел кожаный чехол с металлическим лезвием, торчащим из наконечника. Данные приспособления надевались на человеческие пальцы до первой фаланги, имитируя когти огромной кошки. Это было излюбленным оружием женщин-синоби, которых называют куноичи, однако неко-те пользовались редко и никогда не выставлялись напоказ. В последний раз Хиро видел подобное оружие в Ига, хотя три параллельных шрама на плече и еще четыре на бедре говорили о том, что он хорошо знаком с ним и с тем, как этим оружием пользоваться.

Перед глазами Хиро промелькнуло изуродованное тело Хидэёши. От неко-те обычно оставались колющие раны, но если стоять над жертвой или позади нее, то заостренными когтями можно рвать и резать.

Хиро подошел к токонома, чтобы посмотреть получше.

Шесть из десяти когтей сидели на своих колышках как-то криво, и что-то было не так с лезвием одного из них. Складывалось ощущение, будто кто-то подменил коготь кончиком, отломанным от другого клинка. Возможно, он вообще не был прикреплен к кожуху. Однако Хиро не мог сказать наверняка, не дотронувшись до лезвия.

Он подавил желание протянуть руку и рассмотреть поближе, что же случилось с наконечником, когда сзади раздался женский голос:

– Вы уже видели неко-те прежде.

Глава 15

В дверном проеме стояла Ёсико.

Хиро повернул голову и выпрямился, радуясь тому, что инстинкт предостерег его взять коготь в руки.

– Нет. – К токонома подошел отец Матео и показал на веер. – Это он так называется? Я думал, это тессен.

Ёсико тоже подошла к нише.

– Я имела в виду лезвия. Наемные убийцы используют их как когти. – Она подняла руку и скрючила пальцы. – Эти принадлежали куноичи, которая пыталась убить сёгуна, когда он только пришел ко власти, почти двадцать лет назад. Мой отец узнал о заговоре и убил ее. Сёгун отдал ему это оружие в качестве трофея.

Отец Матео показал на коготь с лезвием, которое выглядело странно.

– А это выглядит сломанным. Это случилось в время битвы?

– Нет. – Ёсико покраснела. – Это случилось позже.

– Недавно? – спросил Хиро.

– Много лет назад. – Она улыбнулась от нахлынувшего воспоминания. – Я играла и, как все дети, была непослушной.

– Она тайком вынесла оружие и воткнула его в дерево, – раздался еще один голос.

Хиро обернулся. В двери стояла миниатюрная женщина. Она едва доставала дочери до плеча, а ее руки были маленькими, как у ребенка. Лицо женщины обрамляли седые волосы, что напомнило Хиро увядающий цветок – все еще красивый, но сморщенный и иссушенный. Черное кимоно и оби подчеркивали ее хрупкость, хотя спина у женщины была прямой, а живые глаза скрывали ум и силу. Подол нижнего кимоно выглядывал из-под верхнего. Это был обычный стиль. Второе кимоно тоже было черным.

Хиро и отец Матео поклонились. Женщина поклонилась в ответ. Поднявшись, она спрятала под кимоно ожерелье, но Хиро все равно успел заметить крошечное серебряное украшение.

Ёсико протянула руку.

– Мама, это отец Матео и его переводчик Мацуи Хиро. Люди, о которых говорил Нобухидэ. – Она помолчала. – Это моя мать, Акеши Сато.