Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа - Эмилио Сальгари

class="p1">— Из сердца Сахары, где находятся оазисы Арган и Бир-эль-Дехеб.

Бен и де Сартен обменялись быстрыми взглядами, говорившими: «Этот человек может обладать ценными сведениями».

— Рокко, — сказал маркиз, — отведи этого несчастного к Эль-Хагару и скажи, чтобы разбивали лагерь. Мы же попытаемся достать леопарда.

— Да не связывайтесь вы со зверем, хозяин.

— Нет, мой дорогой Рокко, мне нужна его великолепная шкура.

Здоровяк-сардинец подхватил на руки тощего паломника, взвалил на своего коня и скрылся за барханом.

— На что вы намекали своим взглядом, Бен? — спросил маркиз, когда они остались вдвоем.

— Если этот марабут в самом деле прибыл из Центральной Сахары, он может знать о судьбе экспедиции Флаттерса куда больше, чем мы себе представляем.

— Я и сам подумал о том же, но…

— Что вас смущает?

— Можно ли ему доверять? Марабуты — известные фанатики.

— Он не успеет нас предать, потому что наверняка торопится в Марокко. Я заметил, что сума у него набита битком. Похоже, туареги не поскупились на милостыню. Мы подарим ему верблюда и отправим в Тафилалет.

— Хорошо. Тогда — на охоту. Вы же не против?

— Полагаю, много времени это не займет.

— Главное, чтобы хищник не решил отсидеться в логове.

— Мы выкурим его, маркиз. Здесь нет недостатка в сушняке, который можно зажечь.

Стреножив лошадей, они двинулись к скалам, не снимая пальцев со спусковых крючков. И сразу же увидели в глубине расщелины два зеленоватых огонька и услышали рычание.

— Ждет, — прошептал де Сартен.

— Осторожней, маркиз. Если это самка с детенышами, она будет защищаться до последнего.

— Глаза потухли. Интересно, какова глубина этой щели?

— Сейчас попробую выстрелить. Вы же, маркиз, будьте готовы подарить зверю coup de grâce[17].

— Я готов, — ответил корсиканец, на лице которого не дрогнул ни один мускул.

— И я, — произнес голос у них за спиной.

— Господи, Рокко, это ты!

— Неужто вы думали, будто я брошу вас на произвол судьбы? Марабута я сдал с рук на руки синьорине Эстер, ему я больше не нужен.

— Внимание! — сказал Бен.

Он подобрался на пять шагов к расщелине и выстрелил. Из темноты послышался рык, но зверь и не подумал выходить.

— Наверное, расщелина шире, чем кажется, — предположил маркиз.

— Или там имеется изгиб, и моя пуля угодила в стену, — ответил Бен.

— Давайте окурим логово дымом, — сказал Рокко. — Начнет задыхаться — выскочит как миленький.

Маркиз остался сторожить расщелину. Бен и Рокко насобирали верблюжьей колючки и сложили ее перед отверстием. Леопард, словно угадав их намерения, вновь зарычал. Тон его голоса изменился, сделавшись более низким и угрожающим. Стало ясно: зверь вот-вот нападет.

— Наши приготовления ему не по вкусу, — заключил маркиз.

Рокко чиркнул спичкой, с безрассудной храбростью подошел к расщелине и поджег собранные ветки. Он уже собирался отойти, когда наружу выскочил зверь и, перемахнув через огонь, метнулся к нему. Нападение оказалось столь неожиданным, что гигант отшатнулся и упал, не удержавшись на ногах.

— Беги! — закричал маркиз.

Увы, совет запоздал. Леопард с яростью набросился на Рокко, намереваясь разорвать его в клочья мощными когтями. По счастью, сардинец обладал поистине геркулесовой силой. Поняв, что отступать некуда, он обхватил леопарда мощными ручищами и сдавил так, что зверь взвыл.

Никакой гризли не смог бы сотворить подобного с пумой. А Рокко все сжимал и сжимал свои железные объятия. Позвоночник и ребра хищника подверглись суровому испытанию.

Маркиз и Бен кинулись было на помощь, но не решились стрелять из опасения случайно задеть друга: человек и зверь сцепились клубком.

— В сторону, Рокко! — кричал маркиз. — Отпусти его!

Однако сардинец не сдавался. Не желая попасть под стальные когти хищника, он удвоил усилия. Его могучие мускулы напряглись, и кости зверя затрещали.

— Ничего, хозяин! — просипел Рокко. — Справлюсь…

Леопард, чувствуя, что задыхается, отчаянно бился, рычал и пытался вцепиться клыками в горло врага. Из пасти у него пошла кровавая пена, хвост судорожно задергался. Зловеще мерцающие глаза вылезли из орбит.

Вдруг хищник издал хриплый рык и обмяк. Руки сардинца стиснули его еще крепче. Наконец Рокко отшвырнул бестию и крикнул:

— Так тебе! Хозяин, подарите же ему удар милосердия.

Поняв, что отступать некуда, сардинец обхватил леопарда мощными ручищами и сдавил так, что зверь взвыл.

Две пули пробили череп леопарда, успокоив его навсегда.

— Тысяча чертей! — воскликнул маркиз, еще не пришедший в себя. — Рокко, ты нечеловечески силен!

— Всего-то две крепкие руки, — засмеялся тот.

— Которыми возгордилась бы даже горилла.

— Повстречаем гориллу — вызову ее на дуэль.

— Ну и человечище! Один двадцати стоит! — восхитился Бен. — Если туареги решатся на нас напасть, не хотел бы я оказаться на их месте.

Глава XI

Признания Марабута

Вернувшись в лагерь, устроенный у подножия дюны, они обнаружили марабута, за обе щеки уплетавшего пшенную кашу, приправленную финиковым медом, — настоящий деликатес для коренных обитателей пустыни. Бедняга, оголодавший за пять дней, ел с такой жадностью, что возникало опасение, как бы он не отправился в магометанский рай раньше времени из-за заворота кишок.

Видно было, что горемыка настрадался в пустыне. Марабуты вообще отличаются худобой из-за своих долгих постов и паломничеств, но от этого остались буквально кожа да кости.

Марабуты — самые рьяные приверженцы ислама и пользуются репутацией святых, принадлежа к секте, считающей своим долгом проповедовать учение арабского пророка. Их встречаешь на окраинах великой пустыни: в Южном Марокко, Алжире и Триполитании.

Они обитают в крошечных глинобитных храмах, увенчанных двумя-тремя куполами. Марабутов можно назвать монахами: некоторые из них благонравны и подвергают себя суровой аскезе, другие — жестоки, заносчивы и склонны к мошенничеству.

Кое-кто из них женат, но по большей части марабуты влачат одинокую жизнь. Грамотные посвящают себя изучению Корана и постам, неграмотные отдаются диким пляскам, кружась вокруг своей оси до изнеможения или обморока.

Встречаются среди них и замечательные плуты, якобы творящие чудеса, вещающие устами умерших, предсказывающие победы и поражения армиям и продающие амулеты против вражеских клинков и даже пушечных ядер. Иные похваляются врачевательским даром, однако все их лекарства — обрывки бумаги с накорябанными строчками из Корана, которые они потом бросают в чашку бульона.

Как бы то ни было, люди это суровые, а иногда даже опасные. Одно их слово — и между местными племенами может вспыхнуть война, доставив массу хлопот марокканскому султану. По счастью, хитроумные эмиры нашли способ держать их в узде, заодно изрядно пополняя казну.

Шиллуки, тамазигхты или горцы Эр-Рифа, то есть все более или менее независимые марокканские племена, испытывают непреодолимое отвращение к выплате императорских налогов и податей, в то время как император считает себя вправе их собирать.

Прежде