Последнее желание - Галина Зарудная

Еще какое-то время она сидел тихо, пока слезы ее, наконец, не иссякли. Потом вытерла лицо, подошла к отцу и, едва касаясь, поправила покрывало на его груди. Затем вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

Поздно вечером мама вошла в квартиру не одна, а с тетей Люсей. Лица у обеих были мрачными. Особенно у мамы. Когда Лера вышла в коридор ей на встречу, чтобы забрать у нее сумки с провиантами, мать понесла их на кухню сама.

— Сейчас ты мне кое-что объяснишь, — сказала она, нацелив на Леру тяжелый взгляд.

Лера устало вздохнула, но покорно уселась за кухонный стол.

— Ладно…

— 8

Утром она шла в школу с набитой учебниками сумкой через плече. Такая же сумка, какие носят подростки в ее времени, только вместо слова «Puma» на ней было написано «Ленинград». А еще она нашла в шкафу футболку с рисунком мишки — «Олимпиада-80». Вот и скажите, что Совдепия не зарабатывала на атрибутике! Даже навскидку — это миллионная прибыль.

В руке она несла увесистый белый пакет с ботинками для Нади.

Воздух был сухим и холодным. Деревья стояли облезлые и угрюмые. Дорогу в школу Лера не забыла бы, проживи она хоть сотню жизней.

Вчерашний разговор с мамой все еще гулко отдавался у нее в голове…

Тетка, которую Лера видела в гастрономе, оказалась заведующей отдела, где работала соседка Люся. Как только девочка убежала, она спросила у Люси, без особого, стоит заметить, интереса:

— Ты знаешь ее родителей?

— Да мы всю жизнь на одной площадке, — сообщила та.

— Они пьют, что ли? — Женщина внимательно пересматривала накладные.

— Да вы что? — Люся выкатила глаза. — Это очень приличные люди!

Заведующая на миг оторвалась от документов, взглянула на продавщицу и вернулась к прежнему занятию.

— Тогда мне их искренне жаль, — проронила она безразлично. — Их дочь обманщица и попрошайка…

Люся едва дождалась вечера, чтобы рассказать матери о приключении Леры в кондитерской лавке. Мать с трудом могла говорить от шока и ярости.

— Ты что — голодная? — Ее голос срывался. — Или просто решила опозорить свою семью? А завтра колоться начнешь?!!

— Мам, ну дай же мне нормально сказать, — вздохнула Валерия.

Соседка все это время стояла в пороге кухни с таким лицом, будто у Леры на голове выросли антенны, а вместо рук возникли щупальца, и разочарованно качала головой. Какого хрена ей вообще здесь надо? Принесла радостную весть подруге — ну так вали домой, празднуй и ликуй, зараза! Черт, даже Лера всегда понимала, что нельзя отчитывать своих детей при посторонних! Чтобы ни случилось, как бы рассержена она ни была, но она всегда разговаривала с ними только дома, наедине.

— Это был эксперимент — и не более того. Я не подумала о последствиях. Мне жаль, что все так вышло.

— Эксперимент? — вскричала мать.

— Тупой, я согласна, — признала Валерия. — Но я ведь не ограбила магазин, верно? Я просто попросила сладостей. И мне их дали.

Мать трясла над стаканом пузырек с валерьянкой.

— Боже, если отец узнает, его хватит удар! Боже, что о нас люди подумают? Боже…

Валерия виновато разглядывала свои руки на столе.

— Прости.

— Это еще не все! — Сдерживая крик, мать опасливо поглядела в сторону коридора, за спину Люси. — Мне на работу сегодня звонили со школы. Ты не появлялась там уже четыре дня! Это тоже эксперимент?

Тут крыть было нечем.

В конечном счете, мать пригрозила, что если еще хоть раз что-нибудь подобное повториться, может, ей и правду придется жить в интернате.

Вот тебе и первые плоды новой реальности!

Проснись, Лера, проснись!

Куда было деваться? Мать к тому же разбудила ее сегодня на полчаса раньше обычного. И все утро глаз с нее не спускала. Они вышли из дому вместе, мать повернула на автобусную остановку, подарив ей на прощание уничтожающий взгляд.

В школу Лера решила войти через задние ворота. Хрен его знает почему. Настроение как перед виселицей, а центральный вход вызывал ощущение дебильной торжественности. Школьники сбегались в здание, как тараканы в пакет из-под чипсов. Она же с трудом волочила ноги, просто понимая неизбежность происходящего, и стараясь примириться с ним, как бы трудно это ни было.

Как там: не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней?

Просто пройди этот путь. Что бы ни происходило, главное не впадай в отчаяние.

Лера словно отделилась от себя, увидела все со стороны, как если бы просто смотрела кино. Обычная ученица обычным делом шагала в школу, что тут странного?

Сколько раз ей приходилось обращаться в жизни к подобному фокусу! Когда бывало особенно трудно или страшно, когда не хватало терпения, храбрости или уверенности! Забыла? И когда тряслись поджилки на вступительных экзаменах в институте, и на первом в жизни конкурсе, и перед показами, и на встречах со спонсорами.

Она остановилась перед входом.

С той давней поры, когда Валерия забрала аттестат, она ни разу не подумала о школе. Ни разу не затосковала, не вспомнила своих учителей или одноклассников. Встреча выпускников? Вы что — спятили? Тратить кучу времени (целый вечер!) на безразличных тебе людей, которые непременно вырядятся, как клоуны, напьются и будут нести дешевую ностальгическую чушь про то, как жаль, что нельзя вернуться в школу еще разок, ведь это были лучшие годы их жизни… Может, для кого-то это и были лучшие годы, а у нее жизнь тогда только-только начиналась, и все самое определяющее, значительное и памятное было впереди!

Школа всего лишь вынужденный процесс, который ты обязан совершить перед тем, как заняться действительно важными вещами в жизни, например — карьерой. Тот, кто утверждает, что школа формирует личность — слишком многое на себя берет. Личность формирует окружающая среда, врожденные качества и собственные интересы. Даже выбор жизненной позиции — и тот происходит далеко от школьной парты. Если кто-то считает иначе, значит, он либо ограничен, либо ему надежно промыли мозги. И это, пожалуй, единственное, в чем преуспела совдеповская школа.

Нет, тут не формировали личностей. Зато удачно практиковали все способы задушить любые проявления индивидуальности. Тебе расскажут о всех твоих постыдных изъянах, о которых ты сам бы никогда не догадался. И если ты совсем потерянный псих и наберешься наглости иметь свое мнение, свое понимание, свое видение, или захочешь оспорить самый очевидный и гнусный бред, который тебе решат навязать, — наказан будешь неукоснительно, позорно и болезненно! Но если ты будешь внимать с открытым ртом, с блаженной слюной на подбородке, непременно кивать и со всем соглашаться — тут дело другое! Экземпляр, как говориться, что надо!

Вот и не мни тут из себя. Таланты твои никому не интересны (если они не служат общему благу). Потому что любой талант — проявление качественного образца человека. Но советская школа не изготовляла Чело-Века, она лепила из общего фарша один большой Мускул, — сильный и тупой, как и положено мускулу. Массовое производство послушных железных мускулов, тесно сплетающих звенья гусениц большого танка.

И поэтому таким созданиям, как Лера, с геном антивируса в крови, на который прошивка не действовала по определению, приходилось в школе очень нелегко.

За все 10 лет на нее так и не сумели приклеить бирку личностной стерильности и направить на путь истинный, указав, какие конкретно державе необходимы специалисты, куда ей поступать и какую жизнь себе выбрать в магазине «общественного потребления».

Школы не учат, как выжить в критических ситуациях. Как реагировать, если тебе разбили сердце, если уволили, если ты заболел, если хочешь реализоваться, если хочешь просто жить. В школе учат выполнять приказы. И еще куче непригодной на практике ерунде, из которой максимум, что действительно работает — письменная грамота, умение читать и сопрягать простые единицы. Школа учит подчиняться. И ты можешь, конечно, это принять. Но, как правило, жизнь, что ожидает тебя после, бесцеремонно переучивает и ломает, быть может, еще сильнее; либо дает реальный шанс, что случается реже. Потому что — вот ведь казус! — «прошитый» материал ее не интересует.

Так что ностальгии школа у нее не вызывала. Только скуку и раздражение.

Лера убеждала себя все утро, что просто смотрит кино. Отстойное, бредовое кино! Но другого нет, и переключить на другой канал тоже не выйдет!

Она нашла свой класс, вошла и, отыскав среди скакавших одноклассников Надю, поманила ее пальцем. Через несколько минут они стояли под лестницей и девушка уже вертелась в новых ботинках, чуть не млея от счастья. Свою старую обувь Надя бережно сложила в пакет и взяла с собой в класс.

— Ты же не собираешься их оставить? — спросила Лера.

— А вдруг ты передумаешь, что я тогда носить буду?