Гетика - "Иордан"

1) о готах, которые со Скандзы переплыли к устьям Вислы, затем передвинулись на юг в « Скифию» и жили на побережье Черного моря до гуннского нашествия158 ;

2) о везеготах, ушедших из Причерноморья за Дунай, затем продвинувшихся на запад – в Италию, Галлию, Испанию159 ;

3) об остроготах, также, но позднее, чем везеготы, покинувших Причерноморье и после пребывания в Мезии и Паннонии осевших в Италии160 .

Автор не представил ни одного из этих отделов в виде особой, цельной главы. В ходе изложения он делал отступления161 , которые, при всей их необходимости, рвут ткань рассказа. Еще дальше уводит от темы наиболее искусственная часть «Getica» – отягощающее первый отдел длиннейшее наращивание истории готов, нарочитое углубление ее «древности» путем прибавления истории скифов и гетов; ценное, интересно развитое начало темы – о выходе готов на историческую арену – резко нарушено включением неживых, застывших фактов из античной мифологии (амазонки, троянские герои) и истории (Кир, Дарий и Ксеркс, Бурвиста и Дикиней, даки и геты, их войны с Римом и т. п.)162 , обедненных под пером средневекового писателя.

Последовательному распределению материала в отделах о везеготах и остроготах мешало то, что автор не сумел или не успел достаточно обдуманно разместить рядом с доминирующей темой темы, если и не маловажные, то все же побочные по отношению к центральной. Описывая события одной из сложнейших эпох в истории Европы и Средиземноморья, Иордан, конечно, был обязан говорить и о множестве племен, и об обеих империях, и о варварских союзах и государствах, и о державе Аттилы, и о крупных политических деятелях, достойных подробной характеристики. Из всего этого вырастали значительные и ценнейшие экскурсы. Иордан сохранил, например, великолепные отрывки из фрагментарно дошедших до нас записей Приска – самое детальное описание Каталаунской битвы, поход Аттилы в северную Италию, портрет Аттилы, погребение Аттилы и т. п.163 Таким же образом Иордан сообщил существенные данные о склавенах и антах164 , о вандалах 165 и гепидах166 , о готах, оставшихся на нижнем Дунае167 , и т. п. Все это – драгоценнейшие исторические свидетельства, но от их присутствия в некоторой мере пострадала монография Иордана. Отдельные экскурсы, неожиданно возникая то там, то здесь на страницах труднейшего по языку текста, создают впечатление, что автор его перекидывается с одной темы на другую, а самые темы надвигаются друг на друга и как бы не помогают, а препятствуют уяснению главных вопросов168 .

Автор «Getica» несомненно понимал, что в процессе литературного изображения сложной эпохи многое отвлечет его от основной темы. Поэтому он непрестанно одергивает себя, заставляя вернуться к главному, Напоминания о том, что следует обратиться к исходному, самому существенному материалу повествования, попадаются у Иордана очень часто. Свыше десяти раз автор заявляет почти одними и теми же словами: «ad nostrum propositum redeamus», «unde digressimus ordine redeamus», «redeundum est», «necesse est nobis... redire», «ad gentem revertamur» и т. п.169 Но при всей примитивности такого приема эти напоминания даже полезны: они облегчают читателю выяснение ведущих элементов изложения.

И тем не менее невозможно не признать, что, несмотря на общую перегруженность и даже «сумбурность» писаний Иордана, он не только не забывает, но старательно выдвигает главное. На протяжении всего труда видно, что автор напряженно следит за тем, как бы не ушла с первого плана именно история готов, в дальнейшем – везеготов и особенно остроготов. И вот это-то ощутимое напряжение автора, эти его скучные подчас возвраты к прерванному, эти длинные, отвлекающие, иногда самодовлеющие экскурсы и мелкие отступления в целях пояснить, углубить главное, – все это в конце концов подчеркивает смысл и значение основной «заданной» темы и своеобразно оттеняет композицию его труда.

Для современников Иордана, для его единомышленников главное в «Getica» состояло в политической тенденции сочинения, в котором сочетается восхваление готов и их королей с призывом к подчинению побеждавшей в то время империи. Сейчас это, разумеется, малозаметно. Только кропотливый анализ сопутствующих явлений и их отражения в ряде источников дает возможность восстановить обстановку, обусловившую рождение подобного труда, и, следовательно, правильно характеризовать его. С веками произведение Иордана приобрело новую ценность. При всех его недостатках оно занимает почетное место среди источников своего времени; более того, оно в своем роде уникально и может стоять в одном ряду с другими историческими памятниками VI в. Со страниц произведения выступает то, о чем едва ли помышлял его автор: грандиозная картина становления нового мира, вытесняющего мир старый, картина упорной и длительной борьбы отживающего с нарождающимся. У Иордана нет столь интересующих нас и ценных данных о социальной и экономической жизни его эпохи, тем не менее из его неяркого рассказа это новое видно в натиске и распространении многочисленных варварских племен (ни у одного автора нет такого количества этнических названий как у Иордана)170 , старое – в идеалах уже нереального всемирного господства отживающей, хотя в тот период, когда пишет Иордан, победоносной, империи. Автор «Getica» даже не критикует империю, предвидя ее ближайшее торжество, но недостаточность ее сил, выступающих против варваров, угадывается и в почти бесстрастном, несмотря на определенную направленность, повествовании. В то же беспокойное и для Италии, и для многих других стран Европы время, осветил это положение Прокопий. Достаточно напомнить одну из первых фраз «Готской войны», фразу, которую нельзя не воспринять как лейтмотив этого произведения: «В той же мере, в какой дела варваров в отношении ромеев процветали, честь ромейских солдат падала, и под благоприличным названием союзничества над ними тиранствовали эти пришельцы» (όσω τε τα των βαρβάρων εν αυτοΐς ήκμαζε, τοσούτω το των ’Ρωμαίων στρατιωτων αξίωμα ήδη υπέληγε, και τω ευπρεπει της ξυμμαχίας ονόματι προς των επηλύδων τυραννούμενοι εβιάζοντο)171 . Неизмеримо более искусный как писатель, Прокопий здесь созвучен Иордану, а их произведения вместе созвучны событиям, которые происходили в Византии и в Италии, на Дунае и на берегах Средиземного и Черного морей, даже в более отдаленных западных и восточных, северных и южных областях отражаемого ими мира.