Командор космического флота - Геннадий Борчанинов

— Я бы на это не рассчитывал, — мрачно произнёс лейтенант Козлов. — Когда отправляемся?

— Хотелось бы прямо сейчас, но прямо сейчас не получится, — сказал я. — Я обещал адмиралу Ушакову выступить с лекцией.

— Ого, — хмыкнул Магомедов.

Это для меня Ушаков был бессменным руководителем Академии, с которым я не единожды встречался. Для них он был прославленным героем космофлота, практически небожителем, легендарным адмиралом Империи.

— Когда? Я бы тоже послушал, — сказал Козлов.

Я даже не сумел скрыть своего удивления. Он ведь сам был свидетелем всех событий, зачем ему слушать мой кривой пересказ?

— Пока не решили, — сказал я. — Видишь ли, обстоятельства случились. Может, завтра. Может… Хрен его знает.

— Ну как соберётесь, меня возьмите с собой, — попросил Козлов, жадный до новых знаний и умений.

— Обязательно, Миша, — сказал я.

Меня это нисколько не затруднит. Наоборот, в компании бывшего артиллериста, а ныне — второго помощника, мне будет в разы проще.

— Господин командор, а разрешите вопрос? — спросил меня вдруг Крапивин.

— Да хоть два, — сказал я.

— Нейропарализатор это больно? Я просто читал, кто-то говорит, что вообще не ощущается, кто-то наоборот пишет… — сказал молодой замполит, слегка покраснев.

Я задумчиво сжал эспандер в руке. А потом ещё раз. И ещё. Я подбирал слова так, чтобы можно было обойтись без мата.

— Знаешь… Наверное, от выставленной мощности зависит, — медленно произнёс я. — Кому как повезёт. Мне не повезло.

— Насколько? — спросил Крапивин.

— Насколько это вообще возможно. Вот представь плазму раскалённую, да? И представь, что она у тебя внутри. На одно мгновение, — сказал я.

— Дыру прожжёт сразу же, — вставил Магомедов ни с того, ни с сего.

— Но ощущение-то можно представить? Вот, — сказал я.

Офицеры покачали головами, я мрачно усмехнулся. Попасть под действие нейропарализатора и впрямь даже врагу не пожелаешь. Это ладно я ещё был на адреналине в тот момент. Но даже так — приятного мало.

Разговор на этой неприятной ноте угас как-то сам собой, и я покинул канцелярию, сославшись на занятость, хотя, как и всему экипажу «Гремящего», мне приходилось самому искать себе задачи. И я для себя задачу на ближайшие часы определил, подготовить лекцию для первокурсников. Да и для всех остальных тоже.

Я закрылся в комнате досуга, развалился на диванчике, припоминая собственные годы в Академии и сотни прослушанных лекций от преподавателей и приглашённых гостей. Да, к нам тоже, бывало, приезжали боевые офицеры, чтобы поделиться опытом. И иногда это было даже более ценно, нежели мудрые учебники, тщательно составленные штабными мыслителями.

Способным оратором я себя никогда не считал, прекрасно понимая, что мои таланты находятся совсем в другой сфере деятельности, но выступить при необходимости всё-таки мог. Тем более, я пообещал это адмиралу Ушакову, а слово, данное такому человеку, надо держать крепко. Любое слово надо держать, конечно, но тут вариантов нарушить его не было вообще, даже теоретически.

Так что я принялся рыть материалы по сражениям в U-681 и в Зардобе. Засекреченную часть, естественно, я показывать курсантам не собирался, но тактику определённо стоило продемонстрировать.

Я готовился к лекции, пересматривал записи сражений, видя картину целиком, как бы со стороны, с холодной головой. В горячке боя всё воспринимается совсем иначе, но теперь я мог увидеть, насколько сильно нам повезло и там, и там. И всё же, пересматривая картину боя в целом, я понимал, что всё сделал правильно. Наилучшим образом, насколько это вообще было возможно в тех ситуациях.

В космических битвах слишком многое зависит от случая и везения, на одном только мастерстве экипажа далеко не уехать. Оно, конечно, может стать фундаментом для победы, но, по большей части, удача решает гораздо больше. Пусть компьютеры высчитывают вероятности с точностью до тысячных долей процента, всегда есть шанс попасть первым же залпом во вражеский реактор или остаться без двигателей после пустячного попадания шахтёрским лазером.

Лекция в итоге получилась на час с небольшим, идеально. Самое то, чтобы представиться, провести занятие без дикой спешки и оставить в конце немного времени на вопросы. В том, что курсанты засыплют меня вопросами, я даже не сомневался. Особенно те, кто в свободное время ведёт блог или занимается какой-нибудь подобной ерундой.

План лекции вместе с приложенными материалами я сохранил отдельно, чтобы не потерять, в принципе, всё было готово к мероприятию. Осталось только согласовать всё с руководством Академии. И я отправил послание в учебный отдел. Теперь — свободное время.

Я вышел на улицу, чтобы немного развеяться. В казарме всё шло своим чередом, обычная рутинная жизнь ничем не занятого экипажа. Им уже наскучило торчать здесь, и мне тоже. Я посмотрел на голубое вечернее небо. В сумерках виднелась белесая громада орбитальной станции, и я особенно остро ощутил, как соскучился по космосу и «Гремящему».

Но вернуться туда я смогу не раньше, чем заполучу в команду новых офицеров. Я рассматривал это всё как своего рода бартер, неравноценный, но бартер, обмен. Я провожу в Академии лекцию, делюсь боевым опытом, Академия даёт мне людей. И что-то мне подсказывало, что после лекции от желающих попасть на «Гремящий» отбоя не будет. Теперь это уже не та убогая консервная банка, какой была при капитане Сахарове.

Скрепка принесла долгожданный ответ от учебного отдела Академии, мне предлагалось прибыть туда завтра в девять утра. Я ответил согласием. Затягивать с этим делом не хотелось, чем раньше с этим разобраться, тем быстрее я вернусь в космос. Он казался мне безопаснее, чем Новая Москва вместе со всеми её рубежами обороны.

И следующим утром, прихватив с собой лейтенанта Козлова, я снова отправился в Академию.

Я немного нервничал, возвращаясь туда уже не в качестве курсанта, а в качестве лектора. Весь мой опыт казался незначительным по сравнению с преподавательским, многие из преподавателей принимали участие в полноценных войнах, а не в мелких пограничных стычках. Да, это было давно, но я всё равно считал, что мне до них ещё расти и расти.

На пороге нас встретил заместитель начальника по учебной работе, вице-адмирал Карпов. Я исполнил воинское приветствие, он ответил тем же, протянул руку для рукопожатия. Боль пронзила меня от кончиков пальцев и до самого мозжечка, Карпов силы на рукопожатие не жалел, полагая, что у настоящего мужчины и офицера оно должно быть стальным, как хватка