Маска Цирцеи (сборник) - Генри Каттнер

Пелл кивнул и положил ногу на ногу, посматривая на шефа из-под полуопущенных век.

— Все точно, — небрежно бросил он. — И что ты об этом думаешь?

— Ты не сказал об одном. Если в данных условиях нашим специалистам не удастся решить проблему, они повредятся умом.

— Гммм… Но это же очевидно. Камерон взглянул на что-то, лежащее на его столе, замешкался и потерял нить рассуждений.

— Ну да… гммм, хорошо, уравнение, существование которого ты предполагаешь, подразумевает использование истины, как таковой, в виде переменной. Точнее, нескольких наборов истин — причем все они логически обоснованны и точны. При определенных обстоятельствах яблоко падает на землю, при иных условиях то же самое яблоко улетает вверх. В первом случае действует известный закон притяжения, во втором его нет, и подставляется произвольное, хотя не менее истинное значение.

— Но могут ли существовать взаимоисключающие истины? — спросил Пелл.

— Это маловероятно, — решил Камерон. — По-моему, не могут. Но предположим — теоретически, — что такое уравнение существует. Обычный технарь, обладающий квалификацией, достаточной для выполнения сложных работ, имеет солидные знания из области физики и некоторые вещи считает неоспоримыми. Например, закон притяжения. Или теплопроводность. Если он погрузит обе руки в кипящую воду и правую ошпарит, а левая у него замерзнет, он этого не поймет. Если же произойдет достаточно много таких вот нетривиальных событий… — Камерон умолк.

— Ну? — подстегнул его Пелл.

— Ну… тогда он поищет убежища в безумии. Его воображение, его разум будут недостаточно гибки, чтобы охватить весь комплекс новых изменчивых истин. Это можно сравнить с прохождением сквозь зеркало. Алиса прошла без труда, но она была ребенком. Взрослый сошел бы с ума.

— Это касается любого взрослого разума?

— Льюис Кэрролл, — задумчиво сказал Камерон, — решил бы это твое гипотетическое уравнение, Сет. Да, я уверен в этом.

Пелл кивнул.

— По-настоящему гибкий разум, не ограниченный трюизмами — человек, придумывающий невероятные истории. Это ты имел в виду?

— Человек, который сам устанавливает для себя правила. Да, я имел в виду именно это.

— Хотел бы я найти несколько таких людей и изучить их психику, сказал Пелл. — У вас есть какие-нибудь предложения?

— Не торопись. Разум среднего образованного человека по определению не гибок; его можно сравнить с кругом. Большую часть этого круга занимает воображение, но цензорский контроль над всем целым выполняет оставшаяся узкая часть, затвердившая общепринятые законы природы. Может, мне удастся разработать для тебя какой-нибудь метод отбора.

— Заранее благодарен, — сказал Пелл, вставая. Вновь оказавшись в кабинете Дю Броза, мужчины смущенно переглянулись. Потом Пелл расхохотался.

— Пока идет неплохо. Надо лишь найти человека вроде Льюиса Кэрролла. У тебя есть на примете кто-нибудь?

— Ни одного. Так же как нет сказочников, в свободное время занимающихся математикой. Но я не считаю «Алису» сказкой, Бен.

— А что это? Аллегория?

— Символическая логика, выведенная из произвольно установленных истин. Фантазия чистейшей воды. Да, без отбора не обойтись. Может, шеф что-то и придумает. А ты пока рассортируй ученых по их увлечениям, используй большой архив внизу. А я попытаюсь определить психологический портрет человека, который нам нужен.

— Значит, за дело, — сказал Дю Броз.

Двадцать минут спустя, когда Дю Броз работал с диктографом, его прервал сигнал монитора. На экране появилось морщинистое личико доктора Эмиля Пастора.

Дю Броз вскочил, одновременно нажимая кнопку сигнала, вызывающего Пелла.

— Доктор Пастор, как хорошо, что вы позвонили! Есть что-нибудь новое?

Взъерошенная голова кивнула. На голубом фоне чтото мелькнуло… что-то вроде птицы. Голубой фон? Что там у него…

— Готово, — сообщил Пастор. — Я понял, что все вокруг нереально.

— Значит, вы решили его?

— Решил ли я… уравнение? Нет, не до конца, но понял достаточно, чтобы определить верный путь. Сейчас, если захочу, я могу решить и остальное. Здравствуйте, мистер Пелл.

— Здравствуйте, доктор, — сказал Пелл, входя в поле сканера. — Я просил мистера Дю Броза сообщить мне, когда вы позвоните. Спасибо, Бен. Я что-то пропустил из разговора?

— Доктор Пастор говорит, что может решить уравнение, — сказал Дю Броз.

— Но не буду, — заявил Пастор.

Пелл не выказал ни малейшего удивления.

— Вы можете объяснить, почему?

— Потому что ничего уже не имеет значения, — сказал Пастор. — Именно это я обнаружил. Я решил свою проблему. Все внутри пусто, как мыльный пузырь, и существует лишь в результате согласия с очевидным.

Спятил.

Дю Броз заметил, что плечи Пелла слегка поникли.

— Я бы хотел обсудить это с вами лично, — сказал Пелл. — Могу я прилететь к вам? Если вы будете так любезны и выключите силовое поле, когда я буду…

— О, его уже нет, — мягко произнес Пастор. — Я перестал в него верить, и оно исчезло. И мой дом тоже исчез… большая его часть. Я оставил лишь пульт телевизионной связи и кусок стены, потому что обещал с вами связаться. Но сейчас… я сам не знаю. О чем будем говорить?

— Может, об уравнении? — предложил Пелл. По лицу Пастора скользнула тень.

— Нет, о нем я говорить не хочу.

Дю Броз заметил слабое движение руки Пелла.

— Простите, — извинился он и быстро выскользнул из кабинета.

Разговор с медицинской службой штата Вайоминг и просьба выслать санитарный вертолет на вершину, где находился Пастор, занял три минуты. Вернувшись в кабинет, он встал за спиной Пелла. Пастор все еще говорил:

— … я не смог бы объяснить вам мою теорию. В игру вступают определенные переменные, которые вы наверняка не примете. Однако они удивительно эффективны на практике. Силой воли я подействовал на свой дом, и он исчез.

— И это составная часть уравнения?

— Естественно.

— Я не совсем понимаю…

— Что-то в этом роде… — сказал Пастор. Его изборожденное сетью морщин лицо скривилось в попытке сосредоточиться. Подняв руку, он нацелил в них палец, и Дю Броз вдруг почувствовал мурашки на спине. — Вас не существует, — объявил он Пеллу.

И Сет Пелл исчез.

Камерон сидел в своем кабинете и собирался приняться за ленч. На столе перед ним стоял полный поднос. Погрузив ложку в луковый суп, директор поднес ее ко рту. Края ложки припухли, пошли волнами и превратились в металлические губы. А потом поцеловали его.

7