Битва за Смоленск - Сергей Матвеев

— Невозможно. Госбанк не разрешит.

— А ты неплохо в этой теме разбираешься, — заметил я, запивая цыплёнка вкусным холодным пивом.

— Ну так! — пробасил Персиваль. — Он же экономику заканчивал.

— Было дело, — согласился Мамай. — Но вообще-то здесь не в чем разбираться, всё на поверхности лежит.

— Ну а при чём тут нереалы? При чём здесь вообще деньги? — по-прежнему не понимал я.

— Как при чём? — удивился Мамай. — При всём! Хочешь королевство создать — неси денежку. И немалую. Хочешь дома построить — плати. Дружину нанять — опять плати. Игра у нас военно-экономическая, ты на главной странице разве не читал?

Он подвинулся в сторону, давая возможность подбежавшей официантке поставить на стол три кружки пива. Потом она быстро собрала пустые, и снова исчезла.

— Вот. А наместник — сидит на этих деньгах, и является лицом неприкосновенным, — Мамай с наслаждением отпил пива. — Фактически, он теневая власть в княжестве, потому что без него тут ничего не строится, не крутится и не работает. Он тут банк, монетный двор и надсмотрщик в одном лице. А князь Андрей у него вот где сидит!

Мамай с силой сжал кулак и продемонстрировал его мне, а потом Вите.

Я тщательно вытер руки о лежащее на столе несвежее полотенце и спросил:

— Так а почему всё-таки ратуша ему принадлежит? Я думал, ратуша — это княжеская резиденция.

— Князь во дворце живёт, — пояснил Витя. — Хотя ты прав, он, по идее, в ратуше должен быть. Центральный вход с колоннами — для него. Только он сказал, «в казённом доме не останусь», и построил себе дворец.

— Не дворец, так, усадьба, — поправил Добрыня. — Но мы её дворцом называем. Из уважения.

— Ну а как оказалось, что ратуша принадлежит Наместнику? — упорствовал я.

— Ратуша принадлежит администрации игры, — сказал Мамай. — Это первое, что появляется, когда ты создаёшь королевство. Центр всего. Из неё потом всё строится. Но сначала ты встречаешь Наместника, полномочного посла республики Синекрион.

— Толкиена читал? — спросил Добрыня. — Так это типа Мордора.

— Ну, не всё так плохо, — возразил Мамай. — По крайней мере, официально. В Синекрионе — республика, одна из немногих в игре. Они парламент избирают, а руководит всем президент.

— А почему их посол в Смоленске деньгами распоряжается? — спросил я. — Кто ему дал такое право?

Персиваль фыркнул, и пена с его кружки попала мне в глаз.

— Сами себе и дали, никого не спрашивали, — серьёзно сказал Мамай. — У них банки, фонды, им вся Нереалия принадлежит. Это их игра. Собственная.

Голова у меня начала кружиться. То ли от выпитого пива, то ли от обилия информации. Полная картина пока не складывалась. Ну, в игре есть деньги. От них вертится всё остальное. Хорошо. Потом ещё ратуши — как центр каждого королевства. От них всё начинается, а командуют в них Наместники. Ратуша принадлежит администрации, а управляет ей — посланец Синекриона. Следовательно, Синекрион — это королевство, специально созданное администрацией для того, чтобы игра функционировала. То есть республика, а не королевство. Ну и что? Кто хозяин игры — тот и решает, что в ней, да как.

— Я всё-таки не понимаю, — сказал я. — В чём, собственно, проблема? Ну, даже учитывая всё, что ты сейчас рассказал.

— Нет проблемы, — улыбнулся Добрыня. — Кто сказал, что проблема? Ты просил про Наместника рассказать.

— А проблема в том, — сказал уже изрядно опьяневший Мамай, глядя мне в глаза, — что нам врут. В главном врут. Это не игра для нас. Это мы для них. Сидят они сейчас где-нибудь на тропических островах в индийском океане, загорают на своей яхте, коктейли пьют. А мы вкалываем на них. Эта игра — огромная машина для зарабатывания денег, Алекс. И мы в ней — бесправные виртуальные винтики.

Я помолчал. Для одного дня информации уже явно было больше, чем достаточно.

— И всё же, — сказал я. — Что тебя так волнует? Всё в мире создано для зарабатывания денег, что здесь нового-то?

— Меня лично волнует, — вмешался Добрыня, — что я деньги князю сдавал. Когда мы на княжество скидывались. И думали тогда, что самостоятельными будем, независимыми. Что не придётся больше на кого-то спину гнуть.

— Они ещё до Смоленска вместе играли, — пояснил мне Витя. — С князем Андреем. Он тогда просто рыцарем был, как и они.

— А знаешь, сколько мы ишачили, чтобы денег скопить? — спросил Мамай.

— Нет.

— Два года. Причём мы не только игровые, это понятно, мы как рыцари неплохие деньги получали. Но этого не хватило бы. Мы реальные деньги вложили. Я со стипендии откладывал. Персиваль вон, у родителей выклянчил. Князь Андрей мотоцикл продал. А в результате что? В своём княжестве мы не хозяева.

— Сколько нужно денег, чтобы королевство создать? — спросил я.

— От десяти тысяч нереалов, — ответил мне Витя.

— А почему — «от»?

— Потому что за десять тысяч ты получаешь клочок земли с гулькин нос, — пояснил Мамай. — Правда, там тоже будет ратуша и все дела.

— Только съедят тебя, оглянуться не успеешь, — подал голос Персиваль.

— Да, соседи раздавят, — подтвердил Мамай. — Если делать — так делать серьёзно. Чем больше денег вложишь — тем больше территории получишь. Тем больше сможешь на ней построить, жителей привлечь.

— И про ресурсы не забудь! — добавил Добрыня.

— Да, и ресурсы, — подтвердил Мамай. — Они случайным образом распределяются. Чем больше территория — тем больше на ней будет ресурсов. А значит, сможешь их продавать, превращать ресурсы в деньги. Для цены также имеет значение, в каком районе землю покупаешь — на севере, где вечная мерзлота, или на юге, где палку в почву воткни — дерево вырастает. А ещё пустыня есть, или степь. Земля будет дешевле, но и ресурсов меньше. Ну, в общем, ты принцип понял. Чтобы не было спекуляций с купленными территориями, часть вложенных денег сразу списывается со счёта. Потом ты их постепенно возвращаешь, добывая и продавая ресурсы. Другая часть ложится в так называемые золотовалютные резервы, то есть в созданный в новом государстве Центральный банк. Это будет залогом под выпуск денежной массы. Ну и наличными на балансе княжества что-то остаётся. В бюджете, короче.

— Зарплаты дружине платить, — улыбнулся Персиваль.

— Ну да. И так далее, и тому подобное. Всё тут связано воедино, — подытожил Мамай. — Хорошо хоть, внесённые деньги не просто так растворяются в карманах создателей игры, а как бы остаются нам на «раскрутку». Хотя на самом деле доллары уходят к ним на банковский счёт и мы их уже не видим, у нас остаются чисто виртуальные вещи. Пиксели на экране.

— Да я уже, кажется, начинаю понимать, — сказал я. — А сколько вы вложили?

Мамай посмотрел на Добрыню, затем на Персиваля.

— Да ладно. Скажи ему, — сказал Добрыня.

— Нас сорок два человека было, основателей, — торжественно сказал Мамай. — Все вместе мы внесли двести тысяч.

Витя выпучил глаза.

— Двести тысяч чего? — не понял я.

— Нереалов, — пояснил Мамай. — В ЭСЭРах это потом двадцать четыре миллиона получилось. Тогда ещё курс другой был, один к ста двадцати.

— А в долларах, выходит, двадцать тысяч? — никак не мог поверить я.

— Да, двадцать штук. Что-то мы игровыми внесли, два года с зарплат экономили, но остальное — да, «живыми» деньгами. Хотели своим умом жить.

— Вот это сумма! — мечтательно протянул Витя. — И что, всё ради игры?

— Всё ради свободной игры, — гордо сказал Мамай. — Свободной игры в своём государстве.

У меня на языке уже вертелся следующий вопрос, но Добрыня вдруг резко поставил кружку на стол и засобирался.

— Ты чего? — спросил его Персиваль.

— Я малому обещал с алгеброй помочь, а время уже позднее, надо спешить, — ответил Добрыня. — Завтра в дороге договорим. Или на заставе.

— Да, — согласился Мамай. — Ты прав. Времени будет достаточно. А пока пора по домам.

— Мне пока яснее не стало, что тут к чему и почему, — признался я.

— Да не боись, — успокоил Витя. — Ты же тут первый день!

— Потихоньку втянешься, — поддержал его Персиваль. — Мы поможем!

— Девушка, рассчитайте нас! — сказал Мамай пробегавшей мимо официантке.

Та остановилась, оглядела стол, заглянула коротко в маленький блокнотик:

— Девятьсот двадцать.

— Сегодня я плачу! — известил нас Мамай и порылся в кармане, протянул ей бумажку. — Тысяча!

— Спасибо! — сделала «книксен» официантка, спрятала купюру в кошелёк и принялась собирать со стола.

— Ну что, други мои, выходим! На свежий воздух! — поторопил нас Добрыня.

Воздух и впрямь был свежим. Стоял тёплый летний вечер. Солнце уже зашло, на небе сияли крупные звёзды, луны видно не было. Настроение после сытного ужина было самое что ни на есть благодушное. Даже встревоживший меня разговор стал постепенно забываться, тем более, что мы решили его пока отложить.