Сканеры - Роберт Зоннтаг

В глубину серых бетонных стен врезались маленькие лавки, больше похожие на пещеры. Бары, аптеки, супермаркеты. Больше всего меня поражало, как далеко можно уехать на такой рикше за одну десятку.

Рикша резко остановилась. Я врезался головой в спину водителя и извинился. На обочине дороги стоял пенсионер в лохмотьях, держа под мышками две объемистые посудины.

— Чай, кофе? — спросила водитель, протягивая мне пластиковый стаканчик и прислоняя палец к мобильному валютоприемнику, болтавшемуся на шее у старика поверх дырявой жилетки. Не сказав ни слова, она снова тронулась. Горячая черная жидкость выплеснулась из стаканчика и облила мне рубашку. Я завопил от боли.

Проезжая мимо магазина с Примочками, я вспомнил о Йойо. Сегодня мне даже не пришлось ему врать. Он позвонил мне еще ночью и перенес нашу охоту на оставшуюся макулатуру на вечер.

— Поссорились, — сообщил он и прислал ссылку на очередную серию записи со своих Примочек, на этот раз озаглавленную «У Йойо рушатся отношения — ПРОШУ СОВЕТА!» в надежде на более или менее разумные комментарии.

— Наш тест на финансовое благополучие провалился, — услышал я голос Мелли.

— Как? Но он же был положительным! Просто супер-положительным! А+! — отвечал Йойо.

— После теракта в твоем мегаполисе мои родители запросили новый баланс. Ты находишься на А- с тенденцией к снижению.

— Но «Ультрасеть» это все покроет! Теракт не угрожает ни концерну, ни моей работе. Будь уверена: добро побеждает зло!

— Прекращай копипастить! Эти слова мы уже слышали по всем каналам. Что, думаешь, мы новости не смотрим?

— И что теперь?

— Мне лично все равно, А+ у тебя или А-. Но родители хотят быть уверены в моем будущем.

— Знакомство откладывается?

— Да.

— Но в парк все равно пойдем?

Несколько секунд молчания.

— Да.

— Я тебя люблю.

— Я знаю.

У рушащихся отношений Йойо было уже 43 438 просмотров. Видео из категории «Любовь-морковь» пользовались неизменной популярностью. С таким количеством кликов мне ничего не оставалось, как теперь еще и позавидовать тому, что ему было с кем ссориться.

Такое количество пользователей еще никогда не обращали внимания даже на секунду из моей ничем не примечательной жизни. Даже когда меня сбил сосед на своем новеньком электромопеде. Это было два года назад. Собственно, вид из моих Примочек на надвигающийся мопед заинтересовал всего-навсего 450 человек. Правда, за тем, как мне сшивали порванные ткани, наблюдало уже целых 2320, но то были Примочки моего лечащего врача.

В любом случае, с утра Йойо с Мелли собирались провести разбор полетов. А потом вместе посмотреть фильм по аниматору. Он — у себя в мегаполисе, а она — у себя, но все же одновременно и поэтому как бы вместе. Примирение, таким образом, было уже запланировано.

Короче говоря, Йойо был занят, и я со спокойной душой мог потратить время на то, чтобы трястись в рикше по этим узким переулкам.

В итоге я оказался перед пенсионерским лагерем «Восточная гавань» в насквозь мокрой рубашке и с тремя шоколадными тортами, по дороге превратившимися в кашу.

Название было обманчивым. «Пенсионерский лагерь», как и «Восточная гавань», оказался частью вывески над маленьким ресторанчиком. За стеклом в камине горели пластиковые отходы. Внутри по кругу были расставлены кресла, явно напоминавшие позапрошлый век. На одном из них спал мужчина, на вид ему было за сорок. Вероятно, официант. Больше не было ни души.

«Блюдо дня: пирог с ароматом лимона» — было написано на доске, возле которой на веревке болтался кусочек мела. Как же я ненавидел слово «аромат»! Вместо отбивных — блюдо с ароматом отбивной. Вместо пиццы — пастилки с ароматом пиццы. Вместо салата — таблетки с ароматом салата. Вся еда в реальности представляла собой одну и ту же кашеобразную бурду, которая при помощи ароматизаторов и буйного воображения поедающего должна была отдаленно напоминать то, чем она якобы пахла.

Продукты без ароматизаторов стоили, честно признаться, небольшое состояние. Ну, как, например, эти торты из кафе «Саншайн». Оставалось только надеяться, что таксист, пообещавший, что с моего счета за это ничего не снимут, знал, что говорил.

Я прижал пальцами мокрый рукав и стер с доски так называемое блюдо дня. Пускай «Пенсионерский лагерь “Восточная гавань”» останется на сегодня без своей привычной вывески. Впервые в жизни я взял в руки мел. Писать меня научили на курсе управления багажом знаний.

Моя старая наставница, настояв, чтобы это ввели в программу, повторяла, что таким образом мы обретаем очень важное умение. Мы, конечно, про себя смеялись, но все же старались ее порадовать. И усердно скребли по бумаге разными старыми штуками. Ручками, например, и один раз даже карандашом. Но с такой древностью, как мел, я никогда еще не сталкивался.

Таким образом, сегодня в «Восточной гавани» я обрел одно очень важное умение — а точнее, неумение, поскольку выяснилось, что писать мелом по мокрому получается как-то не очень. «Блюдо дня: шоколадный торт, — нацарапал я. — С вишней и карамелью. Без ароматизаторов!!!»

Я вытащил из упаковки три расплюснутых торта, выложил их на маленький столик перед официантом, который к тому времени начал сладко похрапывать, и проследовал за указателем туда, где, по моему предположению, могла скрываться Фанни.

На потолке распахнулось отверстие люка. Встав на унитаз, я схватился руками за нижние ступени лестницы. Забравшись наконец наверх, я столкнулся с мужчиной с короткими седыми волосами и косматой бородой, который протягивал мне руку.

— Я Томас. Мы уже знакомы, — произнес он.

Вряд ли он имел в виду что-то другое, нежели подвал под «Малышкой Кью». Время, в котором было слишком много букв. И слишком много нравоучений. Урок грамотной пропаганды. Следовательно, вот он — писатель. По всей вероятности, подумал я, он испытывает ко мне доверие. Судя по тому, что он решил мне показаться при свете. Мысль не слишком-то приятная. Я сюда все же не затем явился, чтобы пройти наконец посвящение.

Мы шли по длинному коридору, от которого то и дело отходили боковые проходы. Открывались бесконечные металлические двери. Казалось, будто мы давно прошли сквозь стену и теперь петляем от одного бетонного блока к другому. Мои ноги ощущали, как пол под нами постепенно уходит куда-то вниз. Я и Томас уходили глубоко внутрь зоны С.

Томас шел впереди, освещая нам путь фонариком. Мы остановились перед дверью, ключа от которой у него не оказалось. Скорее всего, если прижать к заржавелой дверной раме палец, ничего бы не произошло.

Под ручкой обнаружилась кнопка звонка. Томас надавил на нее, и раздался звон. Длинный и три коротких. Пауза. Три длинных и один короткий. Дзы-ы-ы-ын — дзы-ы-ы-ын — дзы-ы-ы-ын — дзын. Как в старой доброй классике.

Дверь открылась. Мы вошли в комнату без окон, в центре которой стоял тяжелый деревянный стол. По бокам тянулись такие же деревянные скамьи.

— Добро пожаловать! Вот здесь раньше и находился сам лагерь.

— Какой лагерь? — спросил я. По всей видимости, тайное хранилище для того, из чего потом Арне Бергман собрал электронную бомбу.

— Скоро сам догадаешься.

Вот как же меня бесили эти «Ничего-не-скажу-скоро-сам-все-поймешь-мальчик»!

Томас протянул мне чашку горячей воды, в которую бросил кофе-таблетку. Я пригубил и недоуменно на него уставился.

— Без кофеина, — пояснил тот.

— Бергман здесь? — спросил я.

— Если хочешь, еще есть эспрессо.

Я опустил голову и сделал глубокий вдох. Они меня разыгрывали. Однозначно. Ну или это у них такая своеобразная проверка на прочность.

Наконец в комнату вошел Арне. Он попытался обнять меня, но я вовремя отстранился.

— Я не хочу быть пособником твоей организации. Не желаю иметь ничего общего с террористами. Этот теракт просто перехо…

— Это не мы, — прервал меня Арне.

— Что значит — не вы?

— Кажется, я тебе уже говорил, что следует больше думать собственными мозгами и меньше верить тому, что показывают по Примочкам.

— При чем тут это?

— «Ультрасеть» все давным-давно подготовила сама.

— Да-да, разумеется.

— Видел ролик, на котором сгорает Мильнер?

— Смеешься? Все его видели. Вы же сами взяли на себя ответственность.

— Ничего мы не брали. Это все сфабриковано твоим же концерном. Так же, как сфабрикован и сам теракт.

— Ты совсем свихнулся, — ответил я и задержал дыхание. — Все вы тут свихнулись.

— Это не мы такие — это жизнь такая, — пожал плечами Арне.

Я ничего не ответил.

— «Ультрасеть» готова пойти на все, чтобы достигнуть своей главной цели, — продолжал он. — А для этого им нужно, чтобы кто-то им противостоял.