Меченый - Питер Бретт

Огненным демонам скоро надоело дразнить воздушного, и они отправились на поиски легкой добычи, плевками поднимая из укрытий мелкую живность. Перепуганный зайчонок забежал во внешнее кольцо Арлена, а его преследователя остановили метки. Воздушный демон неуклюже попытался схватить зверька, но заяц без труда уклонился, пробежал через круг и оказался на другой стороне, где тоже поджидали подземники. Заяц бросился обратно и снова ускакал слишком далеко.

Арлен жалел, что не может поговорить с несчастным зверьком и объяснить ему, что во внутреннем круге безопасно. Мальчик мог лишь смотреть, как заяц скачет в круг и обратно.

А затем случилось немыслимое. Заяц снова запрыгнул в круг и смазал метку. Огненные демоны с воем ринулись в погоню через прореху. Одинокий воздушный демон вырвался на свободу, взмыл в воздух и улетел.

Арлен обругал зайца и выбранил его еще страшнее, когда зверек бросился прямо к нему. Если он испортит внутренние метки, они оба обречены.

С проворством деревенского паренька Арлен высунулся из круга и схватил зайца за уши. Зверек отчаянно дергался, пытаясь вырваться на свободу, но Арлен часто ловил зайцев в отцовских полях. Он перевернул его на спину и задрал задние лапы выше головы. Заяц безучастно уставился на мальчика и перестал сопротивляться.

Арлену хотелось швырнуть зайца демонам. Вдруг он вырвется и испортит еще одну метку? «А что такого? – подумал он. – Я бы и сам его съел, если бы поймал днем».

И все же он не смог отдать зверька на растерзание демонам. Подземники слишком много отняли у мира и лично у него. Арлен поклялся, что ничего не отдаст им по доброй воле. Никогда.

Даже зайца.

Арлен крепко держал перепуганного зверька, ворковал, гладил по мягкой шерстке. Вокруг завывали демоны, но Арлен отрешился от них и сосредоточился на животном.

Через некоторое время ужасающий рев вырвал его из размышлений. Арлен поднял глаза и увидел, что над ним возвышается массивный однорукий скальный демон. Слюна чудовища с шипением капала на метки. Рана зажила, остался шишковатый обрубок. Похоже было, что с прошлой ночи ярость демона только возросла.

Подземник колотился о преграду, не обращая внимания на жгучую магическую боль. Вновь и вновь наносил оглушительные удары, пытаясь прорваться и отомстить. Арлен крепко прижимал к груди зайца и следил за чудовищем широко распахнутыми глазами. Он знал, что метки не ослабеют от ударов, но все равно боялся, что тому хватит решимости прорваться в круг.

Когда забрезжило утро и демоны скрылись, Арлен наконец отпустил зайца, и зверек немедленно ускакал. В животе у мальчика урчало, когда он смотрел ему вслед, но они столько пережили вместе, что он просто не мог его съесть.

Арлен встал, пошатнулся и едва не упал. Накатила тошнота. Порезы на спине горели огнем. Арлен потрогал воспаленную, опухшую кожу, и на руках остался вонючий бурый гной – такой же Колин вымыла из ран Сильви. Порезы саднило, и мальчика лихорадило. Он снова окунулся в холодную воду, но внутренний жар не утих.

Арлен понял, что умрет. До старой Мей Фриман, если она вообще существует, больше двух дней пути. Если у него и вправду подземная лихорадка, то это уже неважно. Двух дней он не протянет.

И все же Арлен не собирался сдаваться. Шатаясь, он побрел вдоль тележной колеи, куда бы она ни вела.

Если ему суждено погибнуть, то лучше умереть ближе к Свободным городам, чем к тюрьме, которая ждала его позади.

Глава 4

Лиша

319 п. в

Лиша проплакала всю ночь.

В этом не было ничего необычного, но сегодня она горевала не из-за матери, а из-за криков. Чьи-то метки подвели; чьи именно – сказать невозможно, но крики ужаса и агонии эхом разносились в темноте, и дым поднимался в небо. Отблески огня преломлялись в дыму, и чудилось, будто горит весь поселок.

Жители Лесорубовой Лощины не отваживались искать уцелевших. Не смели даже бороться с огнем. Им оставалось лишь молиться Создателю, чтобы ветер не растащил угольки. Дома в Лесорубовой Лощине строили вразброс именно потому, что боялись огня, но сильный ветер неплохо разносит искры.

Даже если пожар не распространится, зола и дым могут закоптить метки и подземники прорвутся к желанной добыче.

Они не испытывали на прочность метки вокруг дома Лиши. Дурной знак, – видимо, демоны нашли кого ловить в темноте.

Беспомощной и напуганной Лише оставалось одно – плакать. Оплакивать мертвых, раненых, себя. В поселке меньше четырех сотен человек, и смерть каждого станет для нее ударом.

В свои без малого тринадцать лет Лиша была на редкость хорошенькой, с длинными волнистыми черными волосами и пронзительными светло-голубыми глазами. Она еще не расцвела и потому не могла выйти замуж, но была сговорена с Гаредом Лесорубом, самым красивым парнем в поселке. Высокий и мускулистый Гаред был на два года ее старше. Другие девочки пищали от восторга, когда он шел мимо, но Гаред принадлежал Лише, и все это знали. Он подарит ей здоровых детишек.

Если переживет эту ночь.

Дверь в ее комнату открылась. Мать не считала нужным сперва постучать.

Лицом и телом Элона мало отличалась от дочери. В тридцать лет она еще не утратила красоты. Грива черных волос, гордо расправленные плечи, пышная, женственная фигура служили предметом общей зависти. Соблазнительные округлости – единственное, что Лиша надеялась унаследовать от матери. Ее собственная грудь едва налилась и еще не скоро сравняется с материнской.

– Хватит выть, глупая девка! – Элона бросила Лише тряпку, чтобы вытерла глаза. – Что толку рыдать в одиночестве? Можно поплакать перед мужчиной, чтобы добиться своего, но мокрая подушка не оживит мертвых.

Она захлопнула дверь, и Лиша снова осталась одна в страшном оранжевом зареве, мерцавшем за планками ставней.

«Неужели она совсем бесчувственная?» – поразилась Лиша.

Мать права, слезы не вернут мертвых к жизни, но напрасно она думает, что плакать бесполезно. Слезы всегда помогали Лише справиться с бедами. Другие девочки считали жизнь Лиши идеальной, но только потому, что понятия не имели, как обращалась Элона со своим единственным ребенком, когда никто не видел. Не секрет, что Элона мечтала о сыновьях и вымещала разочарование на Лише и ее отце.

И все же Лиша яростно вытерла глаза. Скорей бы расцвести и уйти к Гареду! Односельчане построят им дом в подарок на свадьбу. Гаред перенесет ее через метки и сделает женщиной под одобрительные возгласы зевак. У нее родятся собственные дети, и она никогда не станет обращаться с ними так, как Элона – с ней.

Лиша уже оделась, когда мать заколотила в дверь. Девочка всю ночь не смыкала глаз.

– Ты должна выйти из дома, едва прозвонит рассветный колокол, – велела Элона. – И не смей ныть, будто устала! Нашу семью должны видеть в первых рядах.

Лиша хорошо знала мать и понимала, что «видеть» – ключевое слово. Элоне было наплевать на всех, кроме себя.

Отец Лиши, Эрни, ждал у двери под суровым взглядом Элоны. Он был невысок, и назвать его жилистым означало наделить несуществующей силой. Воля у него была не крепче тела. Этот робкий мужчина никогда не повышал голос. Эрни был старше Элоны на дюжину лет; его тонкие каштановые волосы поредели на макушке, на носу сидели очки в тонкой оправе. Много лет назад он купил эту диковину у вестника.

Короче говоря, Элона мечтала совсем о другом муже, но Свободные города остро нуждались в добротной бумаге, которую делал Эрни, и его деньги жене очень даже нравились.

В отличие от матери, Лиша искренне хотела помочь соседям. Она побежала на пожар, едва подземники исчезли, даже до звона колокола.

– Лиша! Стой! – крикнула Элона, но Лиша не обратила внимания. Девочка закрыла рот фартуком от удушливого густого дыма и прибавила ходу.

Несколько человек поспели прежде нее. Три дома сгорели дотла, и два еще пылали, угрожая пожаром соседям. Лиша закричала, когда увидела, что один из домов – Гареда.

Смитт, владелец трактира и лавки, отдавал приказания. Он был городским гласным, сколько Лиша себя помнила. Смитт не слишком любил командовать, предпочитая, чтобы люди сами улаживали свои проблемы, но все считали его хорошим начальником.

– …Таскать воду из колодца слишком долго, – услышала Лиша. – Надо передавать ведра по цепочке от ручья и поливать уцелевшие дома, не то к ночи сгорит вся деревня!

В этот миг прибежали Гаред и Стив, обездоленные и закопченные, но совершенно целехонькие. Гаред в свои пятнадцать был выше большинства взрослых жителей деревни. Стив, его отец, был настоящим великаном. При виде погорельцев комок в животе Лиши растаял.

Смитт указал на Гареда, прежде чем Лиша успела подбежать к жениху:

– Гаред, вези тележку с ведрами к ручью!

Гласный оглядел остальных.

– Лиша! Дуй за ним и наполняй ведра!

Лиша побежала со всех ног, но Гаред, несмотря на тяжелую тележку, поспел первым к небольшому ручью, который за много миль к северу впадал в реку Энджирс. Юноша остановился, и Лиша упала в его объятия. Она думала, что при виде Гареда ужасные видения развеются, но ее опасения только усилились. Она не переживет, если потеряет Гареда!