Русский экзорцист (Отчитывающий) - Андрей Николаев

- Ты про кого? - спросил Олег.

- Про попа этого. Черные глаза, как бельма слепые.

- Глаза с бельмом белые, - поправил ее Сергей.

- Твою мать, - ругнулся Гусь, - нашли застольную тему.

Олег залпом махнул полстакана водки, закурил.

- Мне плевать, какой из себя поп, - сказал он, выбрасывая слова вместе с дымом, - кривой, слепой, горбатый. Лишь бы дело знал. А Толян хотел, чтоб все, как положено...

- Что ты заладил: положено, положено, - визгливо закричала Мария. Твоего брата в гроб положили - вот это положено, по-твоему?

Олег дернул щекой, глубоко затянулся и, выпуская дым из ноздрей, сипло сказал:

- Я что ли виноват, что Толян совсем отмороженный после наркоты стал. С ОМОНОМ стрелку забить, это как, нормально? А ведь ты его к дури приучила, зараза. Он и помер на тебе от амфетаминов.

Мария вяло отмахнулась.

- Не мальчик был, и никто его насильно не ширял.

- Да ладно вам, - встрял Гусь с набитым ртом. - Давайте лучше помянем Анатолия Владимировича. Земля ему пухом.

Выпили водки, помолчали. Время тянулось медленно. Олег представил, что гроб с телом брата еще сутки будет стоять в квартире, и ему стало не по себе. Запах мертвого тела ощущался даже здесь, в холле, хотя бальзамировщик обещал, что двое суток можно не беспокоиться. Олег любил брата, но, несмотря на это, от мертвеца хотелось избавиться побыстрее. А квартиру придется продать, подумал Олег. Не смогу я больше жить здесь. Сюда принесли после перестрелки раненого Анатолия. Здесь он умер на руках младшего брата от остановки сердца. Здесь его отпевают. Олег покосился на Марию, вспомнив, как вбежал в спальню на ее дикий крик и увидел конвульсивно вздрагивающее тело брата среди смятых простыней. И Марию, голую, с трясущимися губами, вжавшуюся в спинку кровати. Он опять налил водки и посмотрел на дверь в спальню. Долго поп возится.

Отец Василий вышел, когда водка уже сморила всех. Гусь и близнецы спали прямо за столом. Олег и смуглый дремали в креслах. Священник прошел мимо стола, стараясь никого не задеть.

- Ну что, исполнил последнюю волю мужа моего, безвременно почившего? приоткрыв глаза, лениво спросила Мария.

Отец Василий остановился и, внимательно посмотрев на нее, вполголоса ответил.

- Да, дочь моя, все исполнил что надо. А вот ты погубишь себя, помяни мое слово.

- О себе беспокойся, - Мария прикурила длинную сигарету, сквозь дым оглядела священника и усмехнулась. - А крест-то где потерял, отец святой? Настоятель без вазелина отымеет, так и знай!

Священник пошарил рукой по груди, оглянулся на спальню, искоса взглянул на женщину и поспешно вышел в прихожую.

- А помянуть раба божьего, в помин души грешной выпить? - повысив голос, продолжала издеваться вдова.

Отец Василий возник в дверях и неуловимо быстрым движением оказался возле нее. Мария поперхнулась дымом.

- И вправду, что ж это я обычай нарушаю, - приблизив к ней лицо, прошептал священник, обдавая ее тяжелым дыханием.

Обернувшись к столу, он быстро налил стакан водки и выпил его в три глотка. Затем, наклонившись к женщине, схватил ее за волосы на затылке и, откинув ей голову назад, припал губами к ложбинке между полуоткрытых грудей. Длинным влажным языком он провел от этой впадинки до подбородка женщины и дальше через щеку к мочке уха.

- Вот так, - прошептал он, касаясь ее уха горячими губами. - И никакой закуски не надо.

Мария пришла в себя от сильной боли в руке - сигарета, догорев до фильтра, обожгла ей пальцы. Выругавшись, она выронила окурок и бросилась к Олегу.

- Олег, Олег, да проснись же, - она схватила его за воротник рубашки и неистово затрясла из стороны в сторону.

- Что? - спросонья Олег схватился за подмышку, не нащупав пистолет, вспомнил, где он. - Что такое, чего ты орешь, как потерпевшая?

- Олег, - губы у Марии тряслись, пальцы ходили ходуном, - Олег, это не священник! Это не поп, Олег.

Олег морщась оторвал от себя ее руки, взял со стола бутылку "Боржоми" и стал пить из горлышка.

- Ну, вот и дождались, - прокомментировал Сергей, потягиваясь и закуривая. - Наконец-то у Машки крыша поехала. А я ведь предупреждал!

- Заткнись, урод, - заорала Мария, - Олег, это не поп! Он крест потерял, меня облизывал, а глаз черный, пустой!

- Все симптомы налицо.

- Погоди, Сергей. Говори толком, где он, поп этот?

- Ушел ушел уже. А я будто спала. Ничего не помню...

Олег передернул плечами, поставил пустую бутылку из-под воды на стол и шагнул к спальне.

- Ушел, так ушел, - сказал он, берясь за ручку двери. - Толика ведь не унес!

Распахнув дверь, он отпрянул назад - таким смрадом повеяло из темной комнаты. Помянув недобрым словом халтурщика из морга, Олег зажег в спальне свет и шагнул к лежащему в гробу брату. Лицо Анатолия почти не изменилось, лишь стало более темным, чем при отпевании. Заметив выпавшую из мертвых пальцев и скатившуюся на скатерть погасшую свечу, Олег, стараясь дышать через рот, взял огарок и попытался втолкнуть его в руку покойника. Внезапно свеча скользнула между пальцев, и Олег, случайно упершись в холодную мертвую кожу, с ужасом почувствовал, как она расползается под его рукой. Пальцы его попали во что-то густое, липкое. Олег поднес их к лицу и, зажав рот ладонью, бросился в ванную.

Сергей заглянул в спальню, отшатнулся и, прикрывая лицо носовым платком, подошел к гробу. Некоторое время он внимательно разглядывал труп, поправил одежду покойника, затем осмотрел комнату. Заметив в углу крест отца Василия, он подобрал его, зажал в кулаке, и вышел, притворив дверь.

Олега рвало долго, мучительными приступами. Наконец стало полегче. Он пустил холодную воду, умыл лицо, прополоскал рот. Заглянувший в ванную Сергей подал полотенце.

- Вот, смотри, - он показал крест, найденный в спальне. - Цепь цела, значит, священник сам снял его. Снял и бросил.

- Позови ребят.

Когда те подошли, Олег оглядел всех, вытер мокрое лицо.

- Ну вот что, парни. Найдите мне этого попа, я из него святого мученика сделаю...

- Погоди, Олег, - Сергей взял его за руку, - не горячись. Мы не знаем в чем дело, может это морозильщик, бальзамировщик или как его там, схалтурил. Может, поп чего учудил. Ты, Гусь с парнями двигай в похоронное бюро, берите за хобот того

мужика, что приходил, и тащите сюда. А я пойду в церковь.

Кто-то уверенно и требовательно нажал кнопку дверного звонка, Ольга прошла полутемным коридором, открыла дверь и замерла. На пороге в светлом летнем костюме стоял Вадим. Он был таким же бледным, как всегда, только резкие черты смягчились, будто лицо оплыло, как свеча.

- Привет, - сказал он.

- Здравствуй.

- Вот, думаю, дай зайду. Погляжу, как живешь. Ты же теперь знаменитость.