Черные молнии. Повелитель Ижоры - Александр Альбертович Егоров

– М-мне, – промычал больной.

«Ох, какой деловой пассажир, – подумал Фил. – Все мне да мне».

Он осторожно оглянулся: охранник стоял шагах в двадцати, задумчиво смотрел на море и не замечал маневров своего подопечного.

– Ви-жу, – гнусаво произнес больной. Чем-то он напоминал Петрова из Филипповой фирмы. Такой же расплывчатый. Но Петров был неглупым и добродушным, а этот глядел как-то слишком угрюмо – очевидно, рухнул с более высокой ступеньки в бизнес-иерархии. А может, просто был прирожденной сволочью, кто его знает.

– Вижу, – повторил толстяк, невнятно выматерился и ломанулся сквозь кусты прямо к ним. Лена вскрикнула от ужаса и попятилась: жирный маньяк шел прямо на нее, растопырив пальцы и вытаращив глаза. Он держал курс на ее яркую футболку и призывно кривил рот (ничего поганее Фил в жизни своей не видал). Жирный запнулся о корень, на миг клюнул носом – и тогда Филипп вскочил, вскинул руки, сцепленные в замок, и сверху жестко опустил ему на загривок.

Удар пришелся по адресу. Пассажир бизнес-класса медленно и солидно обрушился в кустарник, позабыв даже улыбнуться Ленке напоследок. Ветки нехотя распрямились, но Фил уже заметил, что охранник скорым шагом идет к ним: ноги пациента (в дорогих прогулочных туфлях и белых носках) раскинулись поперек аллеи, а утянуть с глаз долой такую тушу уже не представлялось возможным. Фил кинул бешеный взгляд на Ленку, которая застыла будто в трансе, схватил ее за руку и поволок прочь из кустов.

И вовремя.

Охранник склонился над поверженным толстяком. Тот пускал пузыри и бормотал что-то вроде: да имел я всех... Оглянувшись и не заметив ничего подозрительного, охранник ухватил жирного пациента за шиворот и попытался поставить на ноги. Он глянул на спасителя мутным взором, а затем его вырвало прямо охраннику на брюки. Как легко понять, в дальнейшем пассажиру пришлось туго.

Фил с Ленкой этого уже не видели. Они выскочили на главную аллею местного парка. Тут были расставлены редкие скамеечки. Большинство пустовало, на некоторых мирно беседовали пациенты постарше и поспокойнее с виду. Никто их не охранял. Ленкиного брата не было и здесь.

Разведчики, не сбавляя шага, кинулись по дорожке ко второму корпусу. Пока что вокруг было тихо. Видеокамеры, укрепленные в разных местах, без пользы послали сигнал на монитор в караульном помещении: там играли в карты, и никто не обращал на подозрительных прохожих ни малейшего внимания.

– Через холл не пройти, – сообщил Фил Ленке, осторожно выглянув из-за угла второго корпуса. – Обязательно привяжутся. Где у них тут запасной выход, как думаешь?

– Не знаю. – Лена держалась неплохо, но все же порядком напугалась. – Смотри.

Фил оглянулся.

– Ага, вход в подвал, – сказал он. – Или в котельную. Или не знаю куда. Но оттуда мы пройдем наверх.

Зачем-то пригнувшись, они подбежали к железной двери. Подергали: заперто.

– Ну что, Lynn? – спросил Фил, усмехаясь. – Взломаем эту игру?

И он достал из-за пояса топорик.

* * *

В караульном помещении клиники раздался звонок. Главный по смене напрягся, потрогал наушник, выслушал; глаза сделались оловянными. Остальные отложили карты и озабоченно уставились на него. Ни пса не поймешь, что там ему говорят. На всякий случай проверили камеры слежения. На широких мониторах вся территория видна. Вот берег залива, вот забор. Зараза, глаза-то как слепит – это потому что ветра нет, только рябь на воде, солнце в этой ряби сияет, переливается. А вот и психи гуляют по дорожкам. Скоро обед уже, а потом надо будет всех по комнатам разводить. Пусть дрыхнут.

– Что? Что? – переспросил главный. – Понял. Если инциденты, сразу докладывать. Ясно.

Старшой отключил связь, глянул на всех значительно, скрылся за дверью. Без него снова взялись за карты. Иногда поднимали глаза на мониторы. На крайнем увидели сцену: из куста вылезает мокрый Леха Кузьмин, тащит за собой толстого пассажира, тот – упирается. Посмеялись. Какие инциденты, на хрен. Психи есть психи. Вон этому что-то в голову взбрело, он и полез в кусты прохлаждаться. Да и то подумать, на улице жара, в небе ни облачка. Хоть и не выходи совсем до вечера.

Сейчас Леха вернется, доложит обстановку. А там и в столовку пора. Вечером по пиву, да искупаться – глядишь, и смена прошла.

* * *

Холл третьего этажа залит солнцем. Растопырились пальмы в кадках. Новенькие диваны сладко пахнут разогретой кожей, как у Мирского в машине. В конце коридора одна дверь открыта, оттуда доносится гуденье пылесоса. Рядом припаркована тележка (металлическая, на колесиках, с торчащими оттуда щетками). Понятно: дневная уборка. Это неопасно.

Вот она, комната триста девять. Ничерта оттуда не слышно, ни шагов, ни голосов, и радио не поёт. А ну, как и нет там никакого братца Ника?

Так. Замок открывается магнитной картой. Взламывать? Хрен сломаешь. Дверь плотно пригнана, даже не подобраться. Перелезть по лоджиям? Не выйдет. Там решетки. А прогулка скоро кончится, и...

Ты говоришь, у тебя есть план?

Они прокрались в дальний конец коридора. Пылесос выл за приоткрытой дверью. Еще слышно было, как кто-то в комнате шаркает щеткой по плинтусам. Лена бросила быстрый взгляд на сообщника: Филик не был похож на героя в своих дурацких брючках, в бейсболке козырьком назад, с торчащими вихрами. Вот Фил потянул из-за пояса топорик. «Замочим старушку?» – подмигнул он ей. «Тихо, тихо, – она уже не глядела на него. – Сперва я войду, а то спугнем».

Вместо старушки в палате оказалась щуплая некрасивая девица лет двадцати, в синем халате, по всему видать, тоже из местных. Она как раз заканчивала возиться с ковром. Обернулась, выронила шланг и вскрикнула: пираты шли на абордаж. Девица приготовилась дорого продать свою драгоценную жизнь, но тут стриженая бандитка прошипела ей что-то угрожающее, а парень и вовсе напугал до полусмерти своим