Библиотекарь государя - Антон Старновский

тебя молиться и ставить свечки. А когда выздоровел — для неё это стало подтверждением существования Бога. Теперь, наверное, вылезать из храма не будет.

— Вполне закономерная реакция. Для неё это хорошее успокоение.

— Позалипаем в телевизор? — Предложила сестра.

Они с реципиентом часто это делали. Такие разные брат и сестра находили общий интерес в просмотре занятных передач и фильмов ужасов. Но мне, почему-то, совершенно этого не хотелось.

— Давай лучше семейный альбом посмотрим? — Сказал я. Мне было нужно это для того, чтобы вызвать в памяти воспоминания об остальных членах рода.

— Семейный альбом? — Удивилась сестра. — А давай. Почему бы нет?

Соня принесла из чулана огромную кожаную книгу и с ней мы уселись на диван. Я положил альбом на колени и раскрыл его.

На ближайшие минут тридцать мы основательно залипли на наши старые фотки. На те, где были изображены я, Соня, и мама. Мы смеялись, без конца вспоминали ситуации, что происходили в то время. В груди растекалось что-то тёплое и приятное. Память отзывалась отлично. Я без особого труда вспоминал то, что происходило в жизни реципиента, и воспринимал это как свою собственную жизнь.

Занятно.

Но изначально посмотреть альбом я предложил не для этого. А для того, что было на последних страницах.

А там были изображены портреты членов нашего рода. Нашей «большой», как это любила говорить мама, семьи. Множество небольших портретов с подписями.

Как только Николай бездарно профукал активы рода, за этим последовала закономерная реакция остальных. А какая может быть первая реакция? Оскорбления, и отказ от любого общения.

Когда люди поняли, что больше не смогут получать халявные деньги и работать в структурах, принадлежащих портам — они затаили на нашу семью обиду. Так же, как это сделал и дядя Олег с тётей Леной. Хотя и… раньше мы думали, что хотя бы они являются исключением. Но нет.

За грехи отца нас возненавидели многие.

Впрочем…

Такое суждение не совсем верно. Всё-таки, оставались члены рода, которые заняли нейтральную позицию. И таких было большинство. Просто из-за особо крикливых казалось, что наоборот.

И вот из нейтральных мне кое-кто был нужен…

— А что насчёт него скажешь? — Я ткнул пальцем в лицо чернокожего мужика по имени Альберт.

— А, Альберт! — С теплотой в голосе отозвалась Соня. — Альберт хороший. Я его помню. Ещё когда мы были маленькие, он продолжал помогать нам. Представляешь, даже после того, что сделал отец, Альберт не бросил нас…

— Он был нашим слугой?

— Да, но я всегда воспринимала его как хорошего друга…

— А где он теперь?

— Он умер ещё лет пятнадцать назад. — Ответила сестра. — Помню, я всё спрашивала у мамы, а где Альберт? Она отвечала, что он вернулся на свой родной остров с ананасами и бананами. Не хотела меня расстраивать… лишь когда я выросла, сама всё поняла…

— Грустная история… — Согласился я.

— Но насколько я знаю, у Альберта остался сын. Он взрослый. Ему уже около тридцати. А зовут его… Василий, кажется.

«Чернокожий Василий. Просто прекрасно. Это тот, кто мне нужен…»

— А помимо Альберта, как ты думаешь, кому из нашего рода ещё можно доверять? — Спросил я у сестры.

— Доверять… — Она задумалась. — Я… я не знаю.

— Может быть, знаешь, кому из них доверял отец?

— Ну и вопросы ты задаёшь. — Озадачилась сестра. — Тебе это всё зачем?

— Пока не могу сказать, но очень скоро ты всё узнаешь.

— Не нравится мне это… — Нахмурилась Соня. — Только всё стало хорошо, и ты начинаешь воду мутить… ладно… кажется, я кое-кого припоминаю. — Она стала перелистывать страницы и вглядываться в маленькие лица. — Да, точно. — Она остановилась на последней странице и тыкнула пальцем в симпатичного мужчину с длинными волосами и бородой. — Иисус!

— Кто?

— Ну, Иисус. Его так для простоты называют. А вообще, это — Исидор Христофорович.

— Интересно… и чего с ним?

— Человек с самыми светлыми помыслами и твёрдыми принципами. Натуральный Иисус. Он всю жизнь был правой рукой отца. Считай, в одиночку держал на себе семейный бизнес. И, даже не смотря на то, что отец — полным говнюком был, он его не предавал и честно делал свою работу.

— А потом?

— Потом он автоматически под руководство дяди Олега попал. Но а там… так как управлять больше нечем, он и оставил эти дела. Сейчас не знаю, чем промышляет.

— Какая же у меня чудесная сестричка! — Я захлопнул альбом и отложил его в сторону. Насильно притянул к себе Соню и чмокнул в макушку. Взгляд невольно упал на шрам, что тонкой рубцеватой полосой тянулся от ключицы к шее. Из-за его небольших размеров и массивной одежды сестры до этого момента я его не замечал.

И как бы я не напрягал память, не удавалось вспомнить, откуда он взялся. Судя по всему, это дело старое. По крайней мере, он появился точно не в последний год.

— Эй, ты чего, детскими воспоминаниями преисполнился? — Хихикала Соня.

— Да я в своём познании настолько преисполнился, что…

Где-то минут через тридцать вернулась мама. Она застала нас за просмотром ужастика. Всё-таки, во мне взыграла ностальгия реципиента, и я решил провести время с сестрой. Было весело.

Странно, и в то же время забавно осознавать то, что тебе сто тринадцать лет, а ты занят подростковой ерундой.

Мама, по совету знакомой из храма, принесла домой с десяток свечей. Она расставила их по всей квартире и зажгла. Теперь в нашем доме царила атмосфера девятнадцатого века. Был в этом какой-то особенный шарм…

Но долго засиживаться с родными мне было нельзя. Ждали дела. Мама с грустным лицом проводила меня до двери и перекрестила. Поинтересовалась, для чего я вчера просил её отсылать документы, но я пока что отмахнулся от этих вопросов. Потом. Расскажу им всё чуть позже.

Что же я собирался делать?

Вообще, цель была такая — впервые за многие годы созвать всех членов нашего рода и провести собрание. Мне очень многое нужно было с ними