Ксенофоб - Лев Пучков

– Не нравятся мне такие подсчеты и аналогии... – Руденко недовольно поджал губы и вернул мне листки.

– А мне, думаешь, нравятся? Да я сам в шоке! Однако наше «нравится – не нравится» и прочие эмоции вряд ли помогут разрулить создавшуюся ситуацию, верно? Так вот, если мы реально собираемся что-то делать, закономерно напрашивается вывод: гораздо проще уничтожить «командование» – сто человек, чем перебить собственно весь оккупационный корпус в составе двадцати миллионов. Сто групп по пятнадцать бойцов, два месяца подготовки, одновременный удар – разом, одним железным кулаком...

– Слушай, ну хорош уже прикалываться! – Руденко начал наливаться нездоровым багрянцем. – Это вы, типа, подъе... нас решили?

– Да нет же, нет! – я аккуратно свернул листки и спрятал в карман – как нечто действительно ценное. – Просто мы рассматриваем систему в целом и ее локальные проявления в нашем конкретном случае: что мы с вашей помощью можем – пусть гипотетически, а чего явно не можем – даже теоретически. Если мы готовы действовать без колебаний, идти до конца и положить свои жизни на алтарь борьбы за свободу Отечества, гипотетический вопрос закономерно перетекает в реальную плоскость. Мы можем подготовить сто групп и нанести удар по сотне главарей? Вполне! Насколько этот удар будет эффективным и каковы будут наши жертвы – это уже другой вопрос. Но ЭТО мы можем. А вот уничтожить двадцать миллионов иноземцев – не можем. Ни при каких обстоятельствах. Даже если просто попробуем – от нас отвернутся свои же соотечественники. Ну, и какой вывод можно сделать из сложившейся ситуации?

Заметили: вопрос уже не совсем риторический, он этак ненавязчиво требует ответа.

Руденко ненадолго впал в ступор: во взгляде его читалось легкое смятение и крайняя степень недовольства. Не ожидал комиссар, что будет втянут в такую неудобную дискуссию на ровном месте. Это ведь его прерогатива: вещать, внушать и навязывать всем подряд идеологически выверенные ориентиры «легионной» морали.

Я воспользовался моментом и мимоходом осмотрелся: как присутствующая публика оценивает мое выступление?

«Стрелки легионные» – вы не поверите, мне явно симпатизируют. Нравится людям то, что я предлагаю, и не надо для этого быть опытным педагогом и психологом: лица их выражают солидарность и одобрение.

Крылья Фединой спины изогнулись в недоумении: эээ... а ты не перемудрил ли, вещун ты наш доморощенный?

Бормана перспектива явно заинтересовала: он развернулся в нашу сторону, взгляд подернут этакой недвусмысленной мечтательной дымкой: вот бы прямо сей момент началась война... Порезвились бы! И, что главное – не пришлось бы отвечать за «крышу»...

Рома в оценке не участвует: он на мяче сосредоточился.

– Извини, но... это все-таки похоже на глум, – Руденко выпал из ступора. – Как-то все это несерьезно...

– А ты тоже извини, но вот такая позиция – это очень похоже на «отмазку». Нет, я понимаю: это неожиданно, необычно и неудобно... Ну хорошо, не готовы вы к таким масштабным действиям, не созрели еще... Ну так давайте сделаем что-нибудь попроще и реальнее.

– Что именно?

– Давайте совместно хлопнем верхушку Южнопортовской ОПГ.

– Не понял... А при чем здесь Южнопортовская ОПГ?

– Они у нас рынок держат, торгуют наркотой и моют деньги в элитной новостройке. Они все на сто процентов – из «оккупационного корпуса». Состав главарей известен – отдельный столбик, специально фламастером обведен.

– Да, я заметил.

– У Феди знакомые опера есть: если надумаем реально работать, дадут по этим гаврикам полный расклад. Народу там всего полтора десятка – и не охраняют их так, как «первую сотню»...

– Ну, блин...

Руденко несколько секунд смотрит на меня изучающе, с непониманием. Федина спина откровенно хохочет. Бойцы «Легиона» продолжают мне симпатизировать.

– Слушай... Зачем вообще вам все это?

Руденко пытается понять, что я от него хочу.

Это просто – хочу я, брат, чтобы бормановская тема показалась тебе незначительной и даже приятной – по сравнению с такими глобальными проблемами. Хе-хе... И похоже, я в своем стремлении преуспел...

– Странный вопрос. По-моему, я объяснил все предельно ясно. Мы хотим добиться хоть каких-то реальных результатов. Трезво оцениваем свои силы, понимаем: одним нам это не потянуть. Ну и – все очень просто – пользуясь случаем, приглашаем вас к сотрудничеству...

– Ладно, закроем эту тему. Я все понял: вы решили над нами посмеяться... – Руденко угрюмо насупился, отвел взгляд и стал без надобности рассматривать баскетбольный щит на противоположной стороне площадки. – Типа, вроде бы солидная организация, а херней маетесь...

– Да нет, Саня, насчет «посмеяться» – это не мы! Это люди.

– Какие люди?

– Люди, Саня, обычные люди – вы не на Марсе колонии разрабатываете, вы живете среди людей. Дети и братья этих людей пополняют ваши ряды. Так вот, люди, в самом деле, над вами смеются: иноземцев гоняете из «Ацетона», в пейнтбол играете, прячетесь там где-то, маршируете, конспирацию разводите – короче, развлекаетесь детскими шалостями!

– Так это тебе люди сказали? – Руденко вернул мне свой неодобрительный взор и натужно усмехнулся.

– Да не мне, Саня – это они в основном промеж себя, ты поди в народ, погуляй, послушай – узнаешь много нового для себя и полезного. А вот мне – лично мне, ни хрена не смешно. Мне горько! Горько, что вы забрали у нас шестьдесят два человека. Для чего, спрашивается, забрали?! Чтобы маршировать, конспирацию на ровном месте разводить, гонять иноземцев из «Ацетона» и пулять друг в друга краской на стрельбище?!

– Нет, ты погоди...

– Что – погоди?! – а я уже вроде как не на шутку опечален и праведно сердит – сам себя завел. – У нас, между прочим, на этих людей были виды! И та идея, которую ты упорно навеличиваешь глумом – не придурь, не прикол, а в самом деле – часть перспективного плана. А вы своим шалопайством рушите этот план на корню. Страна на грани катастрофы – скоро в Москве ни одной русской хари не останется, все продано и куплено, Родина в глубокой ж..., дальше просто некуда – а вы занимаетесь тут хрен знает чем!!!

– Да ты за нас не волнуйся!!! – досадливо воскликнул Руденко. – Мы помимо всего этого еще кое-чем занимаемся, так что не надо делать поспешные выводы!

– Ага – так занимаетесь, что никто этого не замечает, – буркнул я, потихоньку сбавляя обороты. – Поэтому выводы делают как раз по делам, которые заметны и доступны для всех.

– Ну, знаешь... Есть вещи, о которых не стоит распространяться.

– Да понятно, понятно... Очень удобная позиция. Если нечего предъявить – надо включить на всю катушку секретность, подпустить туману, все спрятать и закамуфлировать...

– Не надо передергивать, – Руденко с нешуточной тоской во взоре смотрит в сторону спортзала – он явно желает закончить разговор, принявший такое неожиданное и неудобное направление. – Для организаций типа нашей конспирация – это норма.

– Ладно, не будем развивать эту тему, – да, пора закругляться – если продолжать и далее в том же направлении, можно спровоцировать конфликт. – По вашей позиции все понятно.

– Да нет, развить-то можно, – Руденко «отходит», пытаясь «сохранить лицо». – Но как-нибудь в другой раз: надо сесть, как следует подумать, все взвесить, прикинуть...

– Хорошо, в другой, так в другой. А может, вообще в другой жизни.

– Ну вот, опять...

– Да нет, все уже – давай подведем итог.

– Давай.

– За поведение Бормана приносим извинения. Все слова, что он там сдуру наболтал, берем обратно. Если на лечение Валеры Котова (это вчерашний Борманов оппонент) надо какие-то деньги, давайте счет – оплатим. Перед самим Валерой за побои извиняться не будем: мужик взрослый, боец, командир – головой надо было думать. Кроме того, он первый бросился – это могут подтвердить как минимум триста человек. Однако, обещаем: больше подобное не повторится. У нас все. Если что-то не устраивает, говори сразу: обсудим.

– Хорошо, – Руденко расправил плечи и приосанился. – Деньги не нужны – сами справимся. По всем остальным пунктам – принято. Единственная просьба: пусть Борман подойдет сегодня к нам, где-нибудь без пяти семь вечера.

– Зачем?

– У нас будет общее построение. Пусть перед строем извинится за базар и скажет, что берет свои слова обратно. Ну и, что не держит зла на «Легион» и мы, типа, братья.

– А мы, типа, братья?

– Дим, мы просто братья – без всяких «типа», – Руденко неожиданно по-доброму улыбнулся – без всякой подоплеки, и свойски подмигнул. – Просто вы об этом пока не догадываетесь.

– Ну...

Федина спина немного подумала и кивнула «крыльями»: да ладно, пусть идет, хуже не будет.

– Хорошо. Борман, ты слышал?

– Да, я понял, – с какой-то нездоровой покладистостью отозвался Борман. – Без пяти семь.

– Ну что... вроде бы все? – Руденко с облегчением вздохнул, повел плечами и покрутил-похрустел шей, как дровосек после тяжелой работы.