Око Бури - Самат Айдосович Сейтимбетов

Еще один молодой герой, человек, разукрашенный татуировками, отвернул голову, насвистывая безошибочно узнаваемый мотив «Злой королевы любви». Остальные посмеивались украдкой, прикрывали рты кулаками, словно собирались покашлять в них.

— Но дед сумел их уговорить и прекрасная Лианто сняла с меня проклятие, а потом дед стукнул нас по голове и сбежал вместе с нами из Города Любви, и мы долго бежали по горам, а потом, когда мы уже почти спаслись, а луны стали красными, вдруг налетели толпой и Лианто убила свою мать!

Сделав это заявление, Минт снова помрачнел и погрузился в думы. Наглядная демонстрация того, как он изменился, и изменения эти не слишком нравились Бранду. Подобные мрачные раздумья и желание мести зачастую заканчивались получением Проклятия. С учетом силы Минта его следовало убивать быстро, пока он не очаровал песнями всех вокруг, и это было одной из причин, почему Бранд до сих пор его не прогнал.

— Судя по имени… это была дочь Валланто? — нахмурилась Газина. — Она убила Разлом?

— Моментально, — мрачно ответил Бранд. — Божественным оружием, тогда как на Валланто тоже висело проклятие Адрофита. Когда-то она была верховной жрицей там.

— Теперь понятно, почему она обратилась именно к тебе, Кулак, — Хантэль смотрел задумчиво, — но не объясняет всего остального!

— Они расставили ловушку и сделали это так успешно, что сумели обмануть меня, — неохотно признался Бранд, отводя взгляд. — Из-за этого все вышло из-под контроля.

Острота боли притупилась за эти месяцы, лишь немного кольнуло в груди, но это не отменяло вины. Провели как зеленого юнца! Можно было сколько угодно гадать, отпустили бы их или нет, не убей Бранд Верховную, но это не отменяло его вины в случившемся.

— Ловушку? — переспросил Стена.

— Они хотели получить дневники хозяина подземелий. Не только они, жрецы других богов, да и сами боги тоже пытались, — ответил Бранд. — Не отрицаю своей вины, но собирать суд было необязательно, я и так намеревался все искупить.

— Дневники?

— Искупление?

— Так что насчет событий на самом Острове?

— Что насчет других обвинений?

Бранд чуть повел шеей и в ней опять хрустнуло, а по правой руке прокатилась волна тупой боли. В голове всплыл очередной вопрос без ответа, связанный с хозяином подземелий. Марденус приходил искать помощи Бранда в путешествии в драконьи горы, не потому ли он потом так активно хозяйничал в Стордоре, что пытался привлечь внимание Кулака, не раскрывая себя перед демонами? Или все же хозяин подземелий просто подобрал плохих исполнителей?

— Суд или нет, но дневники вы не получите, — сказал он. — Можете попробовать отобрать силой, но добровольно я их не отдам.

Лица окружающих помрачнели, даже воздух стало словно бы более вязким, утратил свежесть. Драться с Брандом явно никому не хотелось.

— Мне недолго осталось, — повторил Бранд равнодушным тоном, — а секрет внутри дневников слишком опасен. Если я не успею сам с ним разобраться, то перед смертью отдам дневники тем, кому доверяю: Молнии или Громоптаху. Как вы знаете, многие герои перед смертью отправляются к Провалу, дабы умереть в бою, и я намерен поступить также, то есть отправиться к Провалу. Хотелось бы успеть его запечатать перед смертью, во имя искупления своих ошибок. Предупреждая вопросы — запечатывать будут другие, те, кому по вере и мощи положено, я лишь использую Темное Очарование во благо. Подчиню им демонов и с ними буду сдерживать других демонов, пока над нами будут запечатывать Провал.

Атмосфера стала мрачной и душной, словно перед грозой, не хватало только молний от Ланы. Поверили, понял Бранд.

— Пять лет я скрывался не только из-за горя после убийства своей команды и душевного разлада, стоивших Талану жизни, но и потому что пытался справиться с этим самым Темным Очарованием, пытался стать другим человеком. Ролло Скрытник и герои, бывшие в Таркенте в момент коронации короля Гатара, могут подтвердить мои слова. Лишь раз эта Особенность вырвалась недавно на свободу и даже этого было слишком много. Стоило бы убить себя сразу, но вы же знаете как сильна в нас жажда жизни, желание сражаться до конца.

Герои кивали, отводили взгляды.

— Что же касается Лотэйо, то и здесь я признаю свою вину, — сказал Бранд. — Он хотел отомстить за побратима, Ахэйо Льдину, а я не дал ему этой мести, и он стал Проклятым. Одноударник и Лопата присутствовали при том поединке, можете спросить у них.

По правде говоря, он по большей части откровенно врал, за исключением части «отправиться к Провалу» и за исключением частей с признанием своей вины, но вопрос был слишком важен. Если бы сейчас, когда начался обратный отсчет времени, вдруг под ногами снова начали мешаться жрецы, все бы изрядно усложнилось.

— Что же касается последнего вопроса, то я не знал, что на Острове что-то происходит и не намерен вмешиваться и лезть под воду или зачем там вас призвали.

Догадки на основе состава героев, но Бранду и не требовалось подтверждение.

— Меня поджимают время и деградация, так что без меня.

— У кого-то есть еще обвинения? — спросил Трентор. — Вопросы?

Герои молчали, некоторые качали головами. Трудно судить того, кто и так был готов сам себя осудить. Да и сам изначальный настрой суда оказался смазан, когда часть героев сразу выступила на стороне Бранда.

— Тогда суд завершен. Бранд Алмазный Кулак признал свою вину и искупит ее.

— Даю в том слово, — кивнул Бранд. — Перед всеми живыми.

Чтобы больше не гибли герои зазря, чтобы все это закончилось. Но пока оно не закончилось, ему следовало держать все при себе и продолжать попытки введения в заблуждение богов и их последователей, а также, возможно, и демонов.

— Также, по праву самого высокоуровневого героя здесь, — вдруг добавил Громоптах, — прошу не распространяться о том, что прозвучало на суде, до самой смерти Бранда. Если кто-то спросит, отвечайте, что вы приходили просить Бранда присоединиться к группе, спускающейся вниз, а он вас послал.

— Тем более, что это правда и вниз я не собираюсь, — добавил Бранд.

Громоптах немного лукавил насчет права, скорее это была неписанная традиция, но герои заверили, что не выдадут и на этом суд закончился, оставив у Бранда привкус легкого недоумения и тяжелого ощущения утекающего зазря времени.

— Я слышал, что ты не намерен расширять команду, — Мириус Бегун оказался возле