Любовь как спасение - Ольга Лобанова

Толик переехал в Москву, но жить в Сашиной семье отказался. Саша уважала независимый характер мужа. Молодые сняли квартиру в Марьино, тогда богом забытом районе, зато дешево. До институтов обоим было ездить далеко, но ничего, терпели, зато жили одни — без опеки и надзора. Сразу после госэкзаменов и получения диплома театроведа Сашенька родила Аленку. Толик был счастлив, что девочка. Его, высоченного, широкоплечего, с огромными руками и ногами, до слез умиляла миниатюрность дочки, к счастью, уродившейся в мать. Пришлось снять квартиру поближе к Сашиной бабушке, обещавшей помогать с правнучкой, когда Александра пойдет на работу. Учиться Саше было интересно чрезвычайно, но когда пришло время трудоустраиваться, начались проблемы — театроведы, если где и были нужны, то с именем в театральном мире. А больше полученные ей в вузе знания нигде и не требовались. Попробовала силы в газетной редакции, куда ее пристроил по старым связям дед, но журналистика, как выяснилось, — это прежде всего характер. Нет, Александра была и любознательной, и упорной, и бойкой, даже писать у нее получалось, но всех этих качеств у нее было в меру, а значит, для журналистики недостаточно. Помыкалась в отделе писем, потом в корректуре, но после первого же серьезного сокращения оказалась на бирже труда. Поначалу Сашу это не сильно огорчало — Аленка пошла в школу, что требовало немалого внимания, да и Толик, положив диплом инженера в ящик с документами, взялся за бизнес. Взялся серьезно, как, впрочем, и всегда, за что бы он ни брался. Денег в семье стало больше, но не так, чтобы намного. Толик обещал, что это временно и вот-вот начнется настоящее благоденствие. Время шло, но для Александры эти сладкие времена все не наступали.

Толик при этом менялся разительно. Сначала появились дорогие костюмы и обувь, которые он покупал всегда сам, без жены. Потом новенькие иномарки, с каждым разом все краше и больше, прокатиться на которых жене и дочери выпадало нечасто. И, наконец, принципиально иным стал весь уклад его жизни. Теперь Толик был постоянно занят: краткосрочные командировки сменялись более длительными, встречи с деловыми партнерами проходили в любое время дня и ночи и заканчивались непременно банкетами и банями. Толик нежданно полюбил охоту и рыбалку, на которые ездил всегда на своей машине, при этом Александра так ни разу и не увидела ни рыбешки, ни даже драной утки, подстреленной мужем. Нередко именно после очередной добычи Толику приходилось менять машину — возвращаясь в изрядном подпитии, он сбивал на своем пути столбы, деревья, рекламные щиты, к счастью, не людей. Тяжесть травм, которые он сам при этом получал, никогда не превышали среднюю степень. Машины ремонтировать он считал ниже своего достоинства, покупал новые. От гаишников откупался. Судя по всему, деньги у Толика текли рекой, но все как-то мимо семьи. Толик говорил, что все вложено в строительство коттеджа, которое он года три назад затеял на родительском участке — белорусское направление стало самым престижным в Подмосковье, и в дело. Просить, тем более требовать у мужа денег Александра считала унизительным, и все это вместе взятое никак не укрепляло их некогда теплый семейный очаг. Александра и Аленка уже стали забывать, кода видели Толика трезвым и обращенным сердцем на них. В чем именно заключался бизнес мужа, Александра понимала плохо, а ее попытки узнать и понять успехом не завершились. Из отрывков телефонных разговоров, которые ей приходилось слышать, она заключила — купи-продай, посреднические услуги, как и у большинства нынешних предпринимателей. Конечно, не бог весть какой интеллектуальности труд, но как даже его можно совмещать с постоянными возлияниями? Но Толик совмещал, и весьма успешно.

По природе своей человек здравомыслящий и не склонный к излишней рефлексии, Александра умела радоваться каждому наступающему дню и не придавать значения мелким неудачам. Однако назвать то, что творилось в ее семье, мелочью уже не получалось. Ее отношения с мужем все больше походили на отношения с человеком, которому она сдала комнату в собственной квартире и живет на деньги от аренды: теперь и интимные отношения — то немногое, что напоминало о браке, — по инициативе Толика свелись к нулю. Объяснял это чисто мужским нездоровьем, от которого он активно лечится у дорогого частного врача, дело-то деликатное, лучше чтобы поменьше глаз и ушей.

Странные ощущения при этом испытывала Александра. Иногда она чувствовала себя вдовой при живом муже, а то просто вещью, о которой хозяин вспоминает, только возвращаясь домой, и которой не всегда рад, потому что мешает. Она мучительно искала выход из тупика, в который загнала ее жизнь, и не находила. Собственно, выход был один — развод, но как на него решиться? Как все разрушить, ведь столько лет вместе, дочка взрослая? К тому же нездоровье Толика… Для нее, несмотря на все обиды и сомнения, безотказно действовала усвоенная с детства истина — нельзя оставлять человека в беде. Она ждала и верила, что жизнь сама подскажет выход, иначе не может быть. И она не ошиблась.

В тот вечер Толик вернулся после очередной встречи с партнерами в загородном доме в таком виде, что Александра, глотая слезы и бормоча известные женщинам всего мира слова «Я так больше не могу», вынуждена была взяться за чистку его костюма. Бумажки, шуршащие во внутреннем кармане пиджака, не то чтобы ей очень мешали, но и оставить равнодушной не могли. Не родилась еще женщина, которая в такой ситуации не поинтересовалась бы их содержанием! Один из рассекреченных документов представлял собой договор об аренде однокомнатной квартиры, причем заключен он был около года назад — как раз когда Толика сразил мужской недуг. Два других — чеки на покупку золотых украшений, цепочки и колечка. Не из самых дорогих, но разве дело в цене?

Выстроить последовательность событий не составило бы труда и для менее подготовленного человека, а уж для Александры, прочитавшей не один десяток детективных романов, и вовсе было делом пустячным. Неожиданно для себя она отнеслась к своим разоблачениям почти как к удаче, конечно, если забыть об оскорбленном самолюбии, которое всегда сопровождает такого рода открытия. Именно оскорбленном самолюбии, ни ревности, ни желания побороться за мужа не было вовсе — и это ее порадовало особенно. Она наконец-то получила прекрасную, почти сказочную возможность начать новую жизнь, не испытывая при этом угрызений совести от мысли, что оставила больного мужа. Он был здоров, врал и мучил ее уже несколько лет, и за это ему предстояло ответить. Александра никому не хотела зла, тем более отцу своей дочери, но и перспектива остаться у разбитого корыта — без работы, по сути, без профессии, с дочерью первокурсницей, да еще после всех перенесенных унижений — совсем ее не привлекала. Обидчик должен быть наказан по справедливости — чувство вины, усугубленное вещественными доказательствами, обеспечит ей и дочери безбедную жизнь хотя бы на ближайшее время. А там видно будет, кривая выведет. Принятое решение, как известно, — лучшее средство от бытовых неврозов. Александра выложила улики на самое видное место и, успокоенная, легла спать.