Врата рая - Джеми Дентон

Отойдя от холодильника, Дрю перебрался на табурет рядом со стойкой.

– Хотя бы потому, что она живет в Нью-Йорке. Жила, – поправился он. – Возможно, она переедет в Калифорнию.

– Так или иначе, проблемы я не вижу. В Нью-Йорке тоже случаются пожары, и кому-то надо заниматься расследованием причин.

Но здесь живет вся его родня, и он не намерен уезжать от нее на три тысячи миль, только, чтобы не расставаться с женщиной. И речи быть не может.

Конечно, если она переедет, другое дело…

– Она порвала одну связь и ищет теперь новую, – сообщил он. Вывертываться так вывертываться.

Тилли сложила руки на груди и одарила его долгим, мудрым взглядом. Вижу тебя насквозь, – говорил этот взгляд, – и все твои выкрутасы, все это, как дырявый лоскут черного кружева, с которым сфотографировался Кэйл.

– Не мне тебя просвещать, – проговорила она наконец, – но не все вторичные связи неудачны.

Это она про себя со Шкваркой? Тилли как раз находилась в процессе налаживания второй связи, и Дрю не осуждал ее за суровость к фельдшеру, когда тот проявил к ней интерес. На то, чтобы уговорить ее пойти с ним, потребовались недели. Но Тилли можно понять. Когда обнаруживаешь своего бойфренда в чужой постели, это производит впечатление.

– Правда? – Дрю не сдавался, хотя сам не понимал, за что воюет. За свою свободу? На нее никто не посягает. Ну, нравится ему Эмили. Не она первая, не она последняя. – А как насчет беременности?

– Почему это проблема?

– Потому что будущий ребенок имеет где-то там отца, и этот тип может захотеть вернуться к ней, когда она ему скажет, что он отец. Вообще-то он ушел от нее к другой, но, узнав о ребенке, вполне может все переиграть.

– Господи боже мой. Она что, сказала, что хочет выйти за этого типа?

– Нет… да нет, – задумчиво признал он. Но Эмили и не говорила, что не хочет.

– Она может носить ребенка от того парня, и это вовсе не означает, что она собирается к нему возвращаться, – настаивала Тилли.

Может, не собирается. А может, и наоборот. Какое ему, Дрю, дело? Не будет он во все это ввязываться.

Тилли оттолкнулась от стола и подошла к стойке.

– Знаешь, что у тебя неладно? Сказать? – Она наклонилась над ним, облокотившись на пластиковую поверхность.

– Не хочу. – Их беседа ему уже совсем перестала нравиться. – Но ведь ты все равно скажешь.

– Именно. – Ласковые карие глаза Тилли стали серьезными. – Ты специально выбираешь неподходящих женщин.

– Они мне нравятся.

– Правда? Тогда почему ты не продолжаешь с ними встречаться? Почему никто тебя не видел с одной и той же женщиной больше одного раза?

Потому что я остаюсь свободным. Потому, что мне по душе легкие, необязательные отношения. Потому, что я вам не кукла на веревочке и не хочу плясать ни под чью дудку.

– Потому что они скучны до смерти, Дрю. Вероятно, с Эмили тебе не скучно, и это действует тебе на нервы. – Тилли вздохнула. – Ты славный мальчик, веселый и заботливый. Сделай для себя доброе дело. Найди себе женщину, с которой у тебя будет что-то общее, для разнообразия. А вдруг окажется, что это совсем не так страшно.

– Ты не понимаешь, Тилз, это не…

– Все я понимаю, – прервала она. – Больше, чем ты думаешь. – Она взяла его лицо в ладони. – Дрю, ты и твой отец – совершенно разные люди.

Дрю ощутил вспышку злости и отстранился. Она нажала на больное место.

– А я и не говорил, что я такой же.

– Тогда объясни, почему ты боишься близких отношений с женщиной?

Дрю вскочил.

– Поговорили – хватит. – Он схватил из холодильника бутылку колы и быстро пошел в крытый дворик.

Тут ему стало жарко, и настроение окончательно испортилось. Когда умерла мать, ему было шесть лет, но он уже понимал, что творится с отцом. Тот топил свое горе в джине и заодно шел на дно сам. Потеряв жену, Алекс Перри отказался от всего, что составляло его жизнь: от работы, детей, а со временем и от самой жизни. Он не пошел на самоубийство, но результат вышел тот же. Только он растянул свою гибель на годы, и заброшенные сыновья наблюдали это медленное самоуничтожение.

Дрю стоял на краю дворика, внутри все кипело. Стиснув в кулаке бутылку с неповинной колой, он мрачно смотрел в темноту заднего двора, где когда-то играл маленьким с братьями и Тилли. Позади него открылась и закрылась стеклянная дверь.

– Никак не успокоишься? – спросил он, не поворачиваясь.

– Я хочу, чтобы ты был счастлив, – спокойно ответила Тилли. – Мне не все равно, что с тобой будет, тебе это известно.

– Тогда перестань меня терзать.

– Расскажи наконец, в чем дело. – Тилли не уговаривала и не упрашивала – она требовала.

Дрю выругался себе под нос и повернулся к ней. Не отвяжется, пока не добьется ответа, уж он это знал. Не зря же они столько лет дружили.

– Я не хочу, чтобы из-за меня так мучились, как мучился отец после смерти мамы, поняла? Его же убила эта потеря, и ты это отлично знаешь.

Глаза у Тилли раскрывались все шире.

– Так значит, – задумчиво начала она, – не за себя ты боишься, ты не хочешь, чтобы из-за тебя страдали другие?

Дрю почувствовал, что удивил этим заявлением не только ее, но и себя. Его злость начала утихать.

– Я не согласен, чтобы кому-то по моей вине было больно, – уже мягче произнес он.

Тилли глубоко вздохнула, сунула руки в карманы шортов и покачалась на пятках.

– А знаешь что? – сказала она после нескольких секунд молчания. – Я обожаю тебя, Дрю, ты мой самый старый и самый близкий друг. Но, извини, ты дурак.

Он повернулся и взглянул на нее.

– Это как? – Он ожидал увидеть улыбку, но встретил серьезный, даже мрачный взгляд.

– А вот так.

– Ну, знаешь…

Она подняла руку, не давая ему возразить.

– Полный идиот. Неудивительно, что Эмили тебя пугает. Она умнее.

– Ты закончила? – прорычал он. Хватит с него этого психоанализа на ночь глядя.

Тилли посмотрела на него с отвращением. Она пошла к дому, но остановилась у самой двери и зло произнесла:

– Ты не можешь управлять чужой любовью. – Она бросала в него словами, точно тяжелыми гирями. – Ты не отвечаешь за это, понял? И постарайся это уяснить до того, как совершишь последнюю глупость, – упустишь эту девушку.

– Очень она мне нужна. – И впрямь не нужна, уговаривал он себя.

Тилли лукаво усмехнулась.

– Побарахтайся. – (Ее самоуверенность вновь подняла в нем волну раздражения.) – Если она тебе не нужна, так о чем спорим? Нам было бы все равно, не так ли?

Допивая воду, он отвернулся. Не хотел смотреть Тилли в глаза. Или не хотел открывать свое сердце?

Нечего каждый раз заглядывать к нему в душу. Даже таким, как Эмили: большие карие глаза, насмешливый язык, роскошное тело.