Мистификации Софи Зильбер - Barbara Frischmuth

Ее глаза не сразу освоились с особенностями видения под водой, все вещи были и прозрачны, и вместе с тем многослойны, вот почему она увидела сразу не только внешний облик дворца, но, как ей почудилось, и все его внутренние покои, а это окончательно сбило ее с толку.

Лаквина заметила ее растерянность и посоветовала но слишком напрягать зрение под водой. Надо полностью сосредоточиться на том, что именно хочет она разглядеть: наружную оболочку предмета, его видимые очертания, или то, что скрыто внутри, под ними. Выбор она должна сделать сама. Когда она немного попривыкнет, ей будет легче. Если же она не последует этому совету, то, как существо, не обитающее постоянно в воде, она рискует вскорости лишиться рассудка.

Амариллис Лугоцвет старалась делать так, как советовала Лаквина, насколько это было в ее силах. Поэтому она сосредоточила свой взгляд на внешнем облике дворца фон Вассерталя и в самом деле через несколько минут различила его очертания: он как будто бы напоминал шатер, но вместе с тем своим легким ячеистым строением походил на определенный тип рыбачьей снасти, а именно — на перевернутую вершу. К тому же ей казалось, что очертания дворца — ей даже в голову не приходило называть их стенами — не стоят неподвижно, а от легкого течения колышутся туда-сюда. Несмотря на свою коническую форму, дворец выглядел очень поместительным, а перед ним тянулись вверх водоросли с тонкими гибкими стеблями и маленькими листочками.

— Теперь,— сказала Лаквина, все еще державшая за руку Амариллис Лугоцвет,— направьте, пожалуйста, свой взор в зал, где вас ожидает господин фон Вассерталь.

Амариллис Лугоцвет послушно сузила поле своего зрения и тогда увидела обширный зал, переливавшийся перламутровым блеском,— он походил на внутренность большой раковины. Там перед накрытым столом стоял фон Вассерталь и ждал свою гостью. Он улыбнулся ей и сделал руной плавный жест, приглашая войти.

— Вот мы и вошли,— объявила Лаквина, и это в самом деле было так.

Амариллис Лугоцвет изумилась, о какой легкостью они вдруг очутились внутри дворца, она не заметила, чтобы сознательно перешагнула порог или прошла сквозь стену.

— Досточтимая фея Нарциссов,— произнес фон Вассерталь, в знак приветствия целуя ей руку,— я очень рад возможности принять вас в своем естественном окружении.

В отличие от двух-трех случаев, когда ей довелось видеть его наверху, на земле, сейчас он был одет в широкий и длинный зеленый балахон из плетеных водорослей, который оставлял ему руки открытыми и доходил до пят. Одеяние простое, но оно лучше сочеталось с его черными, длинными, до плеч, волосами, нежели тот костюм, что он носил па суше. Украшений па нем почти не было — один браслет и одно кольцо, и то и другое на золотисто-коричневого черепашьего панциря.

— Благодарю вас, что вы так быстро откликнулись на мою просьбу,— сказала Амариллис Лугоцвет, чувствовавшая себя не совсем уютно из-за непривычных зрительных упражнений.

— Надеюсь, вам придутся по вкусу кушанья в моем доме,— продолжал фон Вассерталь, подводя Амариллис Лугоцвет к накрытому столу, которым служил уплощенный сверху толстый ствол коралла, выросший, должно быть, в одном из океанов.

Фон Вассерталь познакомил ее с Пешиной, красивой рыжеволосой русалкой, которая с большим изяществом раскладывала на столе приборы.

— Она пользуется моей особой благосклонностью,— сообщил фон Вассерталь, словно этими словами оказывал русалке еще большую милость.

Пешина закрыла глаза, и Амариллис заметила, что руки у нее слегка дрожат. Русалка тоже была в длинном струящемся одеянии из плетеных водорослей, в каких здесь, по-видимому, ходили все, и тоже почти безо всяких украшений, не считая огромной неоправленной жемчужины, которая висела у нее на шее на тонком золотом шнурке.

— Садитесь, пожалуйста,— обратилась к гостье Пешина, а фон Вассерталь повел Амариллис Лугоцвет к столу и предложил ей сесть на тростниковую корзину, которая не походила на стул и не имела ножек, но зато была как бы подвешена к потолку. Амариллис села между фон Вассерталем и Пешиной,— они воспользовались такими же висячими корзинами,— и порадовалась удобству этой незамысловатой мебели.

— Вы, надеюсь, выпьете с нами рюмочку аировой настойки вместо аперитива? — осведомился фон Вассерталь, а когда Амариллис Лугоцвет утвердительно кивнула, Пешине понадобилось только поднять руку, чтобы возле них мгновенно очутилась русалка с серебряным подносом, на котором стояли бокальчики, выточенные из лунного камня и сверху почти закрытые, за исключением маленького отверстия для питья.

— Подарок Драконита,— с улыбкой заметил фон Вассерталь,— он полагает, что этот камень как нельзя лучше подходит к убранству моего дома.

Амариллис Лугоцвет восхищенно кивнула и в то время, как она подносила к губам бокал, осмелилась так перестроить свой взгляд, чтобы высмотреть, откуда появилась русалка с подносом. И тотчас глазам ее представилась обширная дворцовая кухня, где ряды маленьких и больших русалок усердно занимались делом — помешивали что-то в котлах, окунали нарезанную кусками рыбу во всевозможные соусы и маринады, нарезали всевозможные овощи и фрукты и раскладывали их по большим красивым блюдам, руководствуясь прямо-таки художественными соображениями. Ей бросилось в глаза, что на этой кухне нет плиты, и у нее чуть было не сорвался с языка опрометчивый и глупый вопрос, однако фон Вассерталь, заметивший, как переменилось направление ее взгляда, успел сказать:

— Досточтимая фея Нарциссов, наши кушанья ведь очень легко усваиваются, на сей счет вы можете быть совершенно спокойны.

Амариллис Лугоцвет слегка покраснела: ей казалось, что с той минуты, как она вступила в чуждую стихию, ей совершенно отказали и ее волшебное искусство, и ее обычно столь зоркий взгляд. Теперь оставалось надеяться лишь на доброе расположение к ней фон Вассерталя, в противном случае здесь, на дне, она не сумела бы себя защитить.

— Кстати, о подарках,— нашлась она вдруг,— быть может, к вашему убранству подойдет и эта маленькая вещица.

Она достала из сумки затейливый резной ларчик слоновой кости и протянула его фон Вассерталю. Тот с удивленным видом его открыл, но удивление еще возросло, когда внутри он нашел лишь небрежно скомканные бумажки. Однако, когда он, вежливости ради, вынул один бумажный комок, тот вдруг зацвел у него в руках прекраснейшими цветами, в воде они быстро распустились, обретя истинно нарциссовое великолепие, и стали легонько покачиваться из стороны в сторону. При этом зрелище Пешина испустила возглас восторга, а удивление на лице фон Вассерталя сменилось восхищением.

После того как ее подарок произвел такое сильное впечатление, Амариллис Лугоцвет почувствовала гораздо больше уверенности в успехе своей миссии и со спокойной душой посвятила все свое внимание искусно приготовленной трапезе, которая подавалась малюсенькими порциями, но состояла из бесчисленных перемен. Большие блюда, те самые, что ее взгляд обнаружил на кухне, казалось, нужны были только для того, чтобы попотчевать присутствующих тем или иным лакомым кусочком — диковинной овощью или же листиком какого-нибудь особенного салата, и чаще всего уносились обратно на кухню почти такими же полными, какими оттуда явились. Второй взгляд, который Амариллис Лугоцвет исподтишка бросила на кухню, убедил ее в том, что эти блюда пользуются там большим спросом. Ибо едва лишь они возвращались на кухню, как ими завладевала толпа русалочьих детишек, но каждый из них, хоть и спешил урвать кусочек, все же тщательно выбирал его, стараясь не нарушить выложенный узор. То была целая эстетика еды, несказанно удивившая Амариллис Лугоцвет.

Пожалуй, на столе перебывало всего понемножку, и хотя Амариллис Лугоцвет уже потеряла счет отведанным ею кушаньям, она не чувствовала себя ни объевшейся, ни даже очень сытой. Ракушки были размещены так, что изображали восходящее солнце, крохотные рачки украшены знаками Зодиака, кускам рыбы приданы очертания именно той рыбы, из которой они вырезаны, и даже ломтики овощей и фруктов своей формой всякий раз что-нибудь напоминали. Трапеза, тешившая одновременно желудок, ум и взор. Амариллис Лугоцвет многое отдала бы за то, чтобы узнать, каким путем раздобыл фон Вассерталь все эти яства,— по ее разумению, многие из них были доставлены сюда издалека, из морей и океанов. Фон Вассерталь вежливо и ловко уклонился от ответа на ее осторожный вопрос,— это, мол, секрет его дома, который он желал бы сохранить для себя, ибо ей он все равно без надобности.

Когда они покончили наконец с едой и русалки убрали все тарелки и блюда, на столе, вместо кофе, появился сладкий ароматный напиток, напоминавший густое десертное вино, но вином его все же назвать было нельзя. Амариллис Лугоцвет сочла, что пришло время объяснить причину и цель своего визита.