Спутники смерти - Гуннар Столесен

— Что за люди, к которым ты его отправляешь? — спросил я Ханса.

— Надежные. Я их знаю лично. Клаус и Кари Либакк. Клаус — мой троюродный брат. У них хозяйство в Аньедалене, к северу от Фёрде.

— А лечение продолжать кто будет? Местные врачи?

— Разумеется. Служба охраны детства в Суннфьорде уже назначила человека и посвятила его во все детали. — Он перелистал бумаги и добавил: — Грете Меллинген. Вам что-нибудь говорит это имя?

— Нет, — ответил я, а Сесилия только горестно покачала головой.

В машине по дороге в город мы почти не разговаривали. Каждый думал о своем, а когда приехали на место, ни один из нас даже не предложил «отпраздновать».

Вообще это был несчастливый год. Время на принятие окончательного решения, которое отвели нам с Беатой, подошло к концу, и мы получили развод. Мы договорились о том, как и когда я буду посещать Томаса, и вскоре после этого я узнал, что у Беаты новый парень — некий лектор Виик. В охране детства все у меня валилось из рук, и было даже несколько случаев, когда я и сам чувствовал: лучше бы пригласить кого-то другого на эту работу. Что они, впрочем, и сделали примерно через год — вежливо, но настойчиво предложили мне заняться чем-нибудь другим.

У меня было гнетущее чувство, что жизнь проходит где-то там, за моими окнами, и в конце концов я воплотил в жизнь кошмар старшего инспектора Мууса — открыл собственную контору частного сыска на Страндкайен, недалеко от кабинета Марианны Стуретведт.

А еще через девять лет мне позвонили из Фёрде.

18

Кабинет частного детектива бывает порой весьма мрачным местом. Скажем, в один из дней, когда дождь хлещет в окна так, будто снова начался Всемирный потоп, а число билетов на ковчег ограничено. Звонок из Фёрде меня не утешил, а напротив, совершенно выбил из колеи.

— Веум? Варг Веум? — В хриплом голосе звонившей женщины чувствовалась тревога.

— Я слушаю.

— Это Грете Меллинген из службы охраны детства, отделение в Согне и Фьордане. Я звоню из Фёрде.

У меня сжалось сердце.

— Да-да, я понял. Что случилось?

— Дело касается нашего подопечного, семнадцатилетнего Яна Эгиля Скарнеса.

— Да. Я понимаю, о ком вы говорите. Но…

— Это ужасно. Не знаю, слышали ли вы в новостях…

— Нет, я ничего не слышал.

— У нас в Аньедалене двойное убийство. Погибли приемные родители Яна Эгиля.

— Как вы сказали? — Мне показалось, что лампочки вспыхнули ослепительным светом, так что даже кожу обожгло — как на допросе.

— Да, убийство, и… ко всему прочему есть основания полагать, что это сделал Ян Эгиль, потому что он сбежал в долину и отказывается разговаривать с кем-либо, кроме вас.

— Но я с ним даже не виделся много лет…

— Он там не один. С ним девочка с соседнего хутора.

— Заложница?

— Мы не знаем. Она его сверстница. Полиция переговаривается с ним по мегафону, и он заявил, что будет говорить только с вами.

— Подумать только. Он еще помнит меня…

— Меня вызвали, чтобы попытаться наладить с ним контакт, но… «Я буду говорить только с Варгом!» — крикнул он. «Варг? Какой Варг?» — спросили мы. «Варг!» — повторил он без всяких объяснений. Мы связались с Хансом Ховиком, чтобы разобраться, кого он имел в виду, и он сказал нам о вас.

— Вот ведь!.. — От волнения я шумно сглотнул.

— Меня интересует, как быстро вы сможете сюда добраться?

— Так. Пароход отходит только через несколько часов, на самолет я не успеваю… Но если сяду в машину и пошлю к чертям дорожные правила, то смогу быть на месте часов приблизительно через пять.

— Вы приедете?

— Да, конечно. Как я вас найду?

— Я вас встречу. Вы знаете, где отель «Суннфьорд»?

— Да.

— Я буду ждать вас у стойки портье.

— Хорошо. Только… я выеду не раньше чем через полчаса — у меня машина в гараже.

— Ничего… Приезжайте как можно скорее. Мы надеемся на вас…

«А вот этого не стоит делать», — подумал я, но вслух не сказал. Положил трубку, закрыл кабинет и помчался в Скансен за машиной. Менее чем через полчаса я уже был в пути.

До Фёрде я добрался, когда уже стемнело — было почти девять. Поездка выдалась не из легких. Я ехал в кромешной темноте от самого Масфьорда, да и дождь, конечно, видимость не улучшал. В Брекке меня задержал светофор, но зато, проезжая вдоль фьорда, я побил все рекорды скорости в надежде, что вся местная полиция съехалась в этот темный октябрьский вечер в Аньедален, разбираться с тем, что в завтрашних газетах назовут «Двойное убийство на хуторе».

О Фёрде много чего можно сказать, и по большей части это уже сделано. От себя добавлю: это, так сказать, пупок Вестланда — гигантский перекресток с несколькими разбросанными то тут то там городками. Я переехал мост через Йёльстра и повернул направо к отелю «Суннфьорд». Дождь барабанил по крыше машины, и, чтобы пройти несколько метров до подъезда, я натянул на голову капюшон.

Грете Меллинген встала с кресла и подошла ко мне:

— Варг?

Я кивнул, мы пожали друг другу руки.

— Грете. Поехали!

На вид ей было года на два-три меньше, чем мне, у нее были блестящие золотистые волосы, которые двумя волнами обрамляли ее в общем-то ничем не примечательное лицо. Я обратил внимание только на глаза — светло-голубые, как из стекла. Она была в темно-зеленом непромокаемом комбинезоне и такого же цвета резиновых сапогах.

— Мы не можем терять ни минуты, — сказала она, пока мы бежали до машины и рывком открывали двери каждый со своей стороны.

— Вон туда, — показала она на запад от центральной больницы. — Двигайтесь по Аньедаль-свейен, пока не покажутся огни. А вот в Трудален придется подниматься пешком.

— В Трудален?

— Да. Вы, может быть, слышали об этом месте?

— Что-то знакомое.

— «Дело Трудальского Мадса» — это о чем-нибудь вам говорит?

— Какая-то старая криминальная история, да?

— Точно. Я вам расскажу, но не сейчас.

— А это давнишнее дело имеет какую-то связь с тем, что сейчас там происходит?

— Нет-нет. Разумеется, никакой.

— Расскажите мне все же о Яне-малыше.

— Вы называете его Ян-малыш?

— Так мы его звали десять лет назад.

Дорога вела прямо к Аньедален, а сама долина виднелась как темное углубление между Наусдалем и Йольстером. Я прежде никогда тут не бывал.

— Ну, что я могу сказать? С ним всегда было трудно, но… Как раз в последнее время нам казалось, что ему стало лучше. И тут!.. Для нас всех это был настоящий шок. Как гром среди ясного неба.

— Так что же он натворил?

— Да мы, собственно, еще толком и не знаем, он ли…

— Не знаете?

— Дело вот как было. Его опекуны, люди, у которых он жил, — Кари и Клаус Либакк. О случившемся сообщил один из соседей. Он начал тревожиться, потому что не видел ни Кари, ни Клауса с воскресенья. Единственный, кто ходил за скотом, был Ян Эгиль. Тогда этот сосед спустился к Либаккам и спросил, где Клаус, а Ян Эгиль повел себя как-то странно и сказал, что они уехали и неизвестно, когда вернутся. И сосед, Карл из Лиа, как мы его называем, сообщил об этом ленсману,[7] а тот прислал своего помощника. Тут-то все и началось.

— Что именно?

— Ян Эгиль, очевидно, заметил, как помощник направляется к дому, потому что когда тот постучал в дверь, то вдруг увидел, как Ян Эгиль и Силье улепетывают на всех парах с заднего двора по направлению к Трудален.

— А Силье — это кто?

— Девочка с соседнего хутора. Но хуже всего другое… Когда помощник ленсмана бросился вдогонку, Ян Эгиль в него выстрелил. Из винтовки.

— Боже мой…

— Помощник оставил преследование, вернулся к дому, вошел — запах стоял ужасный, но сначала ему показалось, что там никого нет. И только когда он поднялся в спальню, то увидел… Клаусу выстрелили в грудь, когда он еще лежал в постели. Кари, видимо, пыталась спастись — ее нашли на полу у окна. Стреляли в спину. И все вокруг в крови!

— Но неужели выстрелов никто не слышал?

— Сейчас разгар сезона охоты на оленей, Варг. Стреляют с утра до вечера.

— И вы пришли к выводу, что их застрелил Ян-малыш?

— Никаких следов взлома не обнаружено. Так что пока он единственный подозреваемый.

— Когда произошло убийство?

— Точно не знаю, но они там пролежали не день и не два.

— Святый Боже!

— Вот так. Вроде я все вам рассказала. Сейчас он укрылся на осыпи с восточной стороны Трудальского залива, недалеко от Странды.

— Что это еще за Странда?

— То самое место, где случилось убийство в тысяча восемьсот тридцать девятом году.

Мы въехали во двор, и я снизил скорость. Вокруг танцевали всевозможные огни: горели тормозные фонари, светились салоны автомобилей, били в глаза фары, мелькали ручные фонарики. От выхлопных газов все было как в тумане, который поднимался над машинами, припаркованными в ряд вдоль гравийной дорожки, уходившей наискосок к северу. Там, в самом конце, поперек этой дорожки стоял полицейский автомобиль, перекрывающий движение в том направлении. Там же стояла «скорая помощь» с открытыми дверями, ее водитель разговаривал с полицейским. Неподалеку стоял второй полицейский и, скрестив руки, смотрел прямо перед собой.