Исповедь советского хулигана - Владимир Антонович Тюменцев

ушла высоко, к нашему удовольствию, дала хорошую вспышку, а потом раскаленные красные останки ее упали на шиферную крышу многоэтажки и не свалились на землю. Тут до нас дошло, что мы сделали зажигательную бомбу, какими во время войны немцы жгли города. Нас интересовал ответ на два вопроса: пробила ли ракета шифер и догорает на чердаке или лежит и догорает на крыше? Мы заметались, возникло желание вызвать пожарную машину, но решили подождать, пока с крыши не пойдет дым. Дежурили возле этого дома очень долго, а когда наутро обнаружили его целым и невредимым, все были очень счастливы.

Барышни с нашей улицы в большинстве своем были нашими сестрами, все мы были очень дружны, как одна большая семья. К ним, уже повзрослевшим, повадилась неотесанная толпа парней с одной из окраин города. Шутки их были грубые и дурацкие, они позволяли себе распускать руки. Нашим барышням эти жлобы очень не нравились, они боялись их и попросили нас избавить от них. Но как это сделать, ведь они были старше нас на несколько лет, их приходило много, человек шесть или семь. Взвесив силы наших пяти человек и имеющиеся возможности, мы решили поступить следующим образом. Жлобы обычно появлялись в вечернее время и шли через парк. Мы сделали засаду в кустах, подальше от нашей улицы. Когда пришлые поравнялись с нами, им под ноги и в них самих мы бросили мощные взрывпакеты с магниевой вспышкой. Это оглушило и ослепило их на некоторое время. В этот момент мы напали и хорошо измолотили всех палками и кастетами, а потом скрылись. После этого, собравшись в переулке, мы отмывались от пущенной крови. Была опасность, что они нападут на нашу улицу, ведь тогда войны между улицами были обычным делом. Но этого не произошло. Видимо, они подумали, что это были не мы, а их конкуренты, и больше не появлялись.

Самотлеющий фитиль представлял из себя шнурок, пропитанный специальным раствором. Он мог тлеть без доступа кислорода с известной нам скоростью. С его помощью мы могли рассчитать и отложить взрыв на нужное нам время.

Однажды мать послала меня за сливочным маслом, которое было большим дефицитом. Масло отпускали тогда порядка 300 граммов в одни руки. Оно редко появлялось в магазине, и за ним надо было стоять несколько часов. В те времена очереди были обычным делом. Стоять приходилось не только за маслом, но и за белым хлебом, белыми булочками. У людей даже выработались особые правила поведения в очередях. Нельзя было занимать очередь на соседа, нельзя было подходить членам семьи для увеличения пайки масла, так как остальным могло его не хватить. Исключение было только для малолетних детей, которые не могли стоять в очереди, и все относились к этому с пониманием. Я занял очередь, сходил домой за взрывпакетом с магниевой вспышкой, поджег фитиль, рассчитанный на 10 минут, все аккуратно завернул в бумажный сверток и вернулся в магазин. В магазине я опустил сверток в урну, вернулся в очередь и стал ждать. Кроме мощного взрыва, из урны вылетело все ее содержимое, полыхнул огонь и яркая вспышка озарила все помещение. Это так напугало покупателей, что все они кинулись в двери магазина, давя друг друга. Разбежалась и моя очередь. Хотела убежать и продавщица, но ее под страхом смерти заставили торговать дальше. Минут через пять я ушел с маслом.

Самовогорающаяся смесь — это порошок, который поливали специальной жидкостью. Эта смесь секунд через десять воспламенялась сама, без всякого внешнего огня, и поджигала все вокруг.

В нашем парке был летний театр, куда приезжали выступать известные артисты, в том числе и зарубежные. Мы ходили их слушать и залазили на деревья, чтобы посмотреть. Как-то раз, очевидно, работник театра с помощью милиционера согнал нас с деревьев. Этим он нарушил наше законное право приобщаться к прекрасному через высокий забор. Ко второму концерту этого артиста мы уже подготовились. Один человек носил пакеты с порошком, второй капал туда нужную жидкость и бросал пакеты в мусорные ящики, расположенные вокруг театра. Минут через десять вечерняя парковая свежесть была наполнена ароматами тлеющих остатков содержимого мусорных ящиков, которые доносились и до зрителей, и до артистов. Вонючий дым стал заволакивать театр. Вызвали пожарную машину. Она с сиреной подкатила к театру. Тут концерт прервался, у зрителей пропал интерес, и возникла паника. Конферансье стал успокаивать всех, что у него все под контролем. Люди стали еще больше нервничать и кричать, чтобы открыли все выходы. Часть публики вышла и, убедившись, что не так все плохо, а только плохо пахнет, вернулась обратно. С этой публикой вошли не только мы, но и много других безбилетных ценителей искусства и таланта этого артиста. До окончания концерта все двери летнего театра оставались открытыми, и любой гуляющий в парке мог бесплатно стать зрителем дорогого зрелища. Пожарные сделали свою работу и уехали. Мы не ожидали такого эффекта и не подозревали, как могут быть связаны самовозгорающаяся смесь и настоящее искусство. Алхимией я занимался, когда мне было 13–15 лет.

Доходы, расходы, увлечения

Нашими первыми заработками были доходы от сдачи бутылок. На нашей улице почти все дети так зарабатывали. В домах накапливалась стеклянная тара, и мы имели право ее сдавать в приемные пункты. За обычную пол-литровую бутылку мы получали 12 коп., за бутылку от шампанского — 17 коп., за банку от майонеза — 3 коп., за пол-литровую банку — 5 коп., за литровую банку — 10 коп. Бутылки из-под молока или кефира обменивались в молочных магазинах как возвратная тара.

На что тратились «непосильным трудом» заработанные деньги? Детский билет в планетарий, музей, кино стоил 10 коп., сигареты простые — от 8 до 14 коп., вино «бормотуха» 0,5 л — от 1,12 до 1,50 коп., спички 50 шт. — 1 коп., пирожок с чем угодно — 5 коп., чай — 2 коп., пломбир в вафельном стаканчике 100 гр — 19 коп., стакан воды без сиропа — 1 коп., вода с сиропом — 3 коп., буханка хлеба — 16 коп. и так далее, и так далее. То есть, за две сданные бутылки можно было сходить в планетарий, музей или кино, съесть два вкусных пирожка, выпить стакан чая, купить две коробки спичек и сделать десять выстрелов из самопала или один хороший взрывпакет. Чем не счастливое детство? Разумеется, сигареты и вино нам не продавали, но при необходимости мы всегда могли это достать. На сданной посуде мы могли заработать иногда до 2-х рублей. Тратили мы свои деньги тогда в зависимости от