Последнее приключение Аввакума Захова - Гуляшки Андрей

— Слева сидит мой помощник Войн Константинов — вот его стол. Справа — Недьо Недев. Склянка находилась как раз напротив прохода между двумя столами.

— Вы сказали, кажется, что вчера во второй половине дня несколько раз брали пробы из склянки?

— Да, три раза.

— Вот именно. Но неужели вы каждый раз встаете со своего места, обходите ширму, чтобы подойти к ней?

— А как же иначе?

— Последний вопрос, уважаемый профессор. Кто из ваших прежних французских коллег знает об этом вашем эксперименте?

— Лично я не уведомлял никого.

— А кто-нибудь из близких вам людей мог бы сделать это?

— Не исключено.

— Вы имеете в виду кого-нибудь конкретно?

— Нет, никого конкретно.

— Так. А вы можете вспомнить, сколько раз выходили из кабинета во второй половине дня?

— Думаю, что выходил я только один раз. Меня попросил зайти к себе директор.

— Кабинет главного директора находится на первом этаже?

— На первом.

— Вы куда-нибудь заходили, прежде чем спустились на первый этаж?

При этих словах в глазах профессора вспыхнул такой огонь, что мне стало просто страшно. А ведь я вовсе не из слабонервных — бывал свидетелем, можно сказать, кой-чего пострашнее, присутствовал, например, при смертных казнях, — но сейчас мне действительно стало страшно. Этот огонь в его глазах, казалось, вырвался из недр ада, где пылали, как факелы, души грешников всех времен и народов.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил профессор ледяным тоном.

Я почувствовал, как на лбу у меня выступает пот.

— Пока вопросы задаю я! — Я попытался улыбнуться, но не знаю, что из этого получилось. — Во всяком случае, если вы затрудняетесь ответить на какой-нибудь из моих вопросов, то можете пока не отвечать. При повторном разговоре мы снова вернемся к нему. Итак, сколько времени вы находились у главного директора?

— Около получаса.

— Так, значит, полчаса. Скажите, профессор, если бы не исчезла склянка с вашим новооткрытым вирусом, вы бы уже приступили к приготовлению универсальной противогриппозной вакцины?

— Может быть.

— Сколько времени вам понадобится для того, чтобы снова создать этот вирус?

— Столько же, сколько времени пройдет с сегодняшнего дня до воскрешения из мертвых! — ответил профессор и улыбнулся, но, как мне показалось, невесело. — Ни на день меньше! — добавил он.

— Рад, что ваше настроение позволяет вам шутить, — сказал я.

Профессор промолчал.

Я попросил его посидеть в коридоре и вызвал Война Константинова.

— Во второй половине дня склянка стояла на этом месте?

— Да, профессор всегда ставит ее здесь. Место ее обозначено на этикетке.

— Вы сидите прямо напротив склянки. Кто-нибудь ее переставлял в другое место, хотя бы временно?

— Нет, никто не переставлял.

— Даже профессор?

— Он всегда подходит сюда, чтобы взять из нее пробу, как это, впрочем, делает каждый из нас.

— Сколько раз вы покидали свое рабочее место во второй половине дня?

— Два раза.

— Спускались на нижние этажи?

— Нет.

— Если вы дважды выходили из зала, на каком основании вы утверждаете, что склянку не переставляли с ее постоянного места? Ведь вас не было, как же вам знать, что происходило здесь в ваше отсутствие?

— Никто не передвигал склянку, и никому никогда не могло прийти в голову поставить ее в другое место.

— Принимая участие в опечатывании дверей сургучом, вы стояли у самого входа. Когда профессор спохватился, что не спрятал склянку, и вошел в зал, чтобы поставить ее в сейф и запереть, вы видели — она стояла на своем обычном месте?

— Я видел ее перед собой так, как сейчас вижу вас!

— Как вы объясняете себе исчезновение подлинной склянки и подмену ее фальшивой?

— Кто-то проник к нам в отделение, открыл поддельными ключами несгораемый шкаф, взял склянку новым вирусом и поставил на ее место фальшивую.

— Сегодня утром вы застали входную дверь отделения запертой и сургучную печаты неповрежденной. Как же «кто-то» мог войти в зал, не повредив печать?

— Очень просто — он опечатал ее заново. Ведь это дело двух-трех минут.

— Даже при том положении, что по лестнице и по этажам производится регулярный милицейский обход?

— Он выбрал подходящий момент. Да ведь не думаете же вы, что эти обходы так уж регулярны и часты? Особенно ночью!

— Вы — помощник профессора, поэтому я задам вам еще один вопрос, который прошу хранить в тайне. Почему профессор не выделил всем вам понемногу вируса, чтобы каждый имел свою скляночку, из которой брал бы пробы для исследования?

— Из соображений безопасности. Вирус этот очень опасен. Если утратить над ним контроль — неминуемо произойдет беда. Ведь легче держать под контролем одну склянку, чем пять.

— Кто еще, кроме профессора, контролировал ее? Кто следил за тем, чтобы ее не выносили из отделения, не переставляли в другое место?

— Разумеется, мне как помощнику профессора положено ее контролировать. Хотя никому в голову не мог прийти такой абсурд: переставить склянку в другое место или вынести ее из здания!

— Вы меня убедили!

Я рассмеялся и посоветовал ему найти в коридоре местечко поудобнее и подремать.

Те же самые вопросы я задал и Недьо Недеву. Тот ответил на них еще более бестолково.

Пока я допрашивал Недьо Недева, пришла записка от Баласчева. Оказывается, профессор находился у главного директора около десяти минут.Десять минут! А когда я его спросил, он мне ответил, что задержался в кабинете директора около получаса! Выявляется разница в двадцать минут. Где же был профессор эти двадцать минут?

— Нет ли у вас впечатления, товарищ Спасова, что вчера во второй половине дня склянка была переставлена с предназначенного ей места?

— Мы были увлечены работой и вряд ли могли бы заметить, переставлено, вынесено или принесено что-либо в наше рабочее помещение. Это особенно относится ко мне — ведь мой закуток, как видите, отделен от зала несколькими высокими шкафами.

— Что вы можете сказать о подмене склянки?

— Когда вчера вечером профессор спохватился, что забыл убрать ее в несгораемый шкаф, Найден Кирилков заявил: «Это плохая примета!»

— Что именно? — недоуменно спросил я.

— Да то, что профессор должен был вернуться. Но само это заявление Найдена Кирилкова означает, что у него было какое-то дурное предчувствие. Возможно даже, он предчувствовал это похищение…

— Ага! Интересно! — сказал я.

— Очень интересно, правда? Кроме того, Найден Кирилков неоднократно намекал, что профессор извлек этот вирус — прошу извинить! — из заднего прохода дьявола. То есть, он хотел сказать этим, что при сотворении вируса профессор пользовался услугами дьявола.

— Погодите, — сказал я. — Что общего имеет задний проход дьявола с приметой?

— Ну как же! Найден Кирилков хочет тем самым подчеркнуть, что, мол, он в курсе профессорского эксперимента, ему близка работа профессора и потому он чувствует, когда что-то угрожает профессору. Он сказал, что это дурная примета, и вот действительно произошла кража.

Гм! Эта девица, если она не совсем чокнутая, говорит умные вещи, сказал я себе. Ведь и мне Найден Кирилков еще при первой встрече показался подозрительным. Уж очень он старается выглядеть остряком. Почему?

Я обещал лаборантке позаботиться о том, чтобы ей не пришлось спать по соседству с Найденом Кирилковым, а затем вызвал этого остряка.

— Нет ли у вас впечатления, что вчера во второй половине дня склянка была переставлена или же вынесена куда-то?

— Есть, — ухмыльнулся Кирилков. — Потому что я сам отнес склянку профессору и она простояла там минуты две.

— Зачем вы отнесли ее профессору? — спросил я, едва сдерживая себя, чтобы не вскочить.

— Я заметил небольшую трещину на притертой пробке склянки.

— Ну и что сказал профессор?

— Он сказал мне, что не видит в этом никакой опасности, потому что трещина, по его мнению, поверхностная, и велел мне оставить склянку на ее обычном месте.