Узница гаргульи - Кэти Роберт

итоге буду умолять, чтобы он меня взял. Если это случится, не могу гарантировать, что все обещания, которые мы сейчас даем друг другу, будут исполнены. Поэтому совершаю один из самых трудных поступков в своей жизни.

Отступаю.

Брэм встряхивает головой, словно очнувшись ото сна.

– Как хочешь. – Ему удается встать на ноги только со второй попытки. В другой раз я бы, возможно, получила от этого неслыханное удовлетворение, но сейчас сосредоточена на том, чтобы промолчать – не окликнуть его, – и не могу оценить, как основательно его измотала. Он выходит из ванной, а еще через несколько мгновений я слышу, как хлопает дверь спальни, и понимаю, что осталась одна.

Только тогда погружаюсь под воду и беззвучно кричу от досады.

Чуть не влипла.

Глава 10

Грейс

Не знаю, в какой момент все пошло наперекосяк.

Я лежу на кровати и смотрю на сводчатый потолок, а тело все еще поет от прикосновений губ Брэма. Даже душа все еще поет от того, что он подчинился. Никогда не считала себя склонной к извращениям, по крайней мере к тем, что требуют сложных правил и разыгрывания сцен. Но то, что случилось в ванной… Власть, которую я ощутила, когда он выполнял мои приказы, покорность в его светлых глазах – все это опьяняло не меньше, чем прикосновение его языка к моему клитору.

Проблема. Вот что это. Всего лишь проблема. Должно быть, я вызвала у него какие-то подозрения за ужином. Пытаться сбежать в первый же вечер было слишком импульсивным поступком. Конечно, он будет присматривать за своим приобретением. Замок кажется заброшенным, но это вовсе не значит, что он в самом деле пустует.

Однако я… не ожидала от Брэма такой злости и безжалостности. Даже сейчас думаю, что он оставил бы меня на растерзание паукам, если бы я не согласилась. На его лице не было ни капли жалости, когда он озвучивал свои условия. Если сбегу и он меня поймает, то притащит обратно в свою постель.

Вздрагиваю и переворачиваюсь на живот. Перемена в этой гаргулье должна меня пугать. Теперь он представляет собой опасность, какой не был прежде. Знаю, какой совет дала бы моя мать: устранить угрозу, пока она не устранила меня, но что-то внутри меня против такого шага.

Насколько мне известно, Брэм никому не причинил вреда. И уж точно не причинил его мне. Возможно, из-за него я не могу попасть на земли демона-торговца, но отчасти это и моя вина. Брэм вовсе не монстр, а я убиваю только монстров.

Он бы позволил мне перерезать ему горло в ванне. В его ауре не было ни капли сомнений, он не устраивал никаких ловушек. Брэм… непростой.

А у меня сейчас нет времени на сложности. Ведь я как никогда близка к ответам, которые искала многие годы. Если какая-то часть меня откликается на его вызов… Что тут скажешь, я всегда имела склонность к саморазрушению. Без этого не стать охотницей на монстров. Мы никогда не умираем от старости.

Снова беспокойно переворачиваюсь на спину. Нужно опять бежать. О том, чтобы сдаваться после первой же попытки, не может быть и речи. Просто в следующий раз буду осторожнее, хитрее. Теперь я знаю, что лес полон угроз, и смогу лучше подготовиться. Деревья должны помешать Брэму подобраться ко мне с воздуха.

Хотя они не помешали ему найти меня в мгновение ока, когда я угодила в паутину.

– Нет. Черт возьми, нет. Я справлюсь!

Все еще обдумываю план побега, когда меня наконец одолевает сон.

Некоторое время спустя просыпаюсь от движения в комнате. Не открываю глаз, не затаиваю дыхание, вообще не шевелюсь, но через мгновение смутно знакомый веселый голос говорит:

– Знаю, что ты не спишь. Едва ли не кипишь от злости потому, что я здесь. Восхитительно.

Открываю глаза и сажусь. Ожидала увидеть Брэма, но это не он. Это другой демон-торговец, не Азазель. Он гораздо мельче, а еще у него нет глаз, вместо них из глазниц торчит вторая пара темных рогов. Это тот самый демон, что делал мне татуировку с заклинанием перевода. Вмиг вспоминаю имя: Раману.

– Я думала, проверка должна состояться только через несколько дней.

– Ммм. Так и есть. – Он берет свечу с комода, делает вид, что разглядывает ее, потом небрежно ставит обратно. На нем непонятный черный наряд – то ли это джемпер, то ли платье. – Во всяком случае, у других. Но ты особенная, да, Грейс?

Прищуриваюсь, выискивая в ауре Раману признаки хитрости. Но вижу лишь насыщенно-желтый цвет веселья и светло-зеленый оттенок любопытства.

– Можно и так сказать.

– Говоришь так, будто я тебя оскорбляю. – Он демонстративно хватается за сердце, хотя веселье нисколько не стихает. – Но мы оба знаем, что ты не оскорблена. Тебе любопытно. – Подходит ближе, но держится вне досягаемости. – А мне, как ты знаешь, весело. Темно-желтый цвет в моей энергии, верно?

Я вздрагиваю. Никак не ожидала такое услышать.

– О чем ты?

– Лгать не имеет смысла. Это ты должна была понять, просто взглянув на меня. Я не лгу. – Он ухмыляется и обнажает зубы, будто угрожая и одновременно смеясь надо мной. Кажется, он знает о моих способностях. Нет, это невозможно. Словно почуяв мои сомнения, демон продолжает: – Брось, маленькая охотница. Я знаю, что у тебя за семья. Один из моих родителей – гаргулья, поэтому я наделен такой привлекательной внешностью. – Он указывает на свое лицо. – И способностью улавливать эмоции и магию. Кто-то из твоих предков тоже вступил в связь с гаргульей, и с тех пор эта способность, по всей видимости, передается в вашей семье из поколения в поколение.

В его ауре никакой лжи, он сейчас совершенно честен. Мои мысли путаются.

– Это невозможно. – Нет, не то, что один из моих предков вступил в связь со сверхъестественным партнером и завел с ним ребенка – только так люди и могут обрести магию. Но с гаргульей? Это значит… Я замираю. – То есть все гаргульи наделены этой способностью?

– Угу. – Ухмылка становится еще более злобной. – Вид у тебя вполне довольный, значит, чем бы ты ни разозлила Брэма, твой проступок прощен. Но все же стоит помнить, что он может видеть тебя насквозь не хуже, чем ты его.

Зажимаю рот рукой. Если это правда… Неудивительно, что он мне не поверил. Смог увидеть ложь прямо в моей ауре.

– Черт. – Это все усложняет. За время всех моих путешествий и годы охоты на монстров ни разу не встречала кого-то, кроме членов моей семьи,