Рассказы о русском флоте - Анатолий Васильевич Митяев

class="p1">Русская эскадра ищет противника. Ну а мы в это время посмотрим военный театр. Он со всем не похож на театр, в котором играют и поют артисты. Это местность, где передвигаются войска, корабли и проходят сражения.

Положим перед собой правую руку, ладонью вверх. Ладонь будет обозначать Чёрное море. Оно примерно такой же формы.

У края ладони, где большой палец, – берега России. У края ладони, где мизинец, – берега Турции. А где Грузия, от защиты которой турки велят русским отказаться? Грузия там, где обшлаг рукава.

Чтобы представить, где на Чёрном море Крым, согнём большой палец – получится Крымский полуостров. Он далеко вдаётся в море. На кончике ногтя большого пальца будет Севастополь – основная стоянка русского флота. Из Севастополя и вышла на поиски врага эскадра Ушакова.

Это ещё не всё, что нужно знать о театре русско-турецкой войны 1787–1791 годов.

Пойдём дальше. Город Стамбул, в котором султан ждёт, когда привезут ему в железной клетке Ушакова, – у кончика мизинца.

Крепость Измаил, которую взяли войска Суворова, будет находиться у кончика указательного пальца.

Берег между Измаилом и Стамбулом при надлежит Турции. Живут там болгары и валахи. Правильнее сказать, что берег – от кончика указательного пальца до кончика мизинца – принадлежит болгарам и валахам, но захвачен турками.

На этом берегу есть мыс. Он называется Калиа́крия. Корабли капудан-паши и адмирала Саида-Али, выйдя из Стамбула, шли на север вдоль болгарского берега. У мыса Калиакрия эскадра противника остановилась для отдыха. Часть моряков сошла на берег, часть осталась на кораблях.

31 июля 1791 года русская эскадра тоже подошла к болгарскому берегу. Она шла вдоль этого берега на юг – тоже к мысу Калиакрия. Вот-вот адмирал Ушаков встретится с кораблями противника.

Русские матросы-сигнальщики сразу с нескольких кораблей увидели неприятеля. Турецкие корабли стояли у берега, нацелив пушки в сторону моря. На берегу – артиллерийские батареи. Число турецких кораблей было велико: восемнадцать линейных, семнадцать фрегатов и сорок три лёгких корабля. Всего – семьдесят восемь. Против тридцати девяти русских. Ровно вдвое больше. На каждый корабль Ушакова – два корабля противника. На каждую русскую пушку – две турецкие.

Что делать? Наконец-то враг найден. Если победить его, закончится война. Но очень уж неравные силы… И ветер дует от берега в сторону моря. Русским кораблям, чтобы атаковать турецкие, пришлось бы идти против ветра, что очень сложно. Корабли будут идти медленно. Их совсем нетрудно расстрелять из пушек…

Тем-то и был славен адмирал Фёдор Фёдорович Ушаков, что умел побеждать с меньшим числом кораблей. Он побеждал, как говорил Суворов, «не числом, а умением».

Не медля ни минуты, Ушаков повёл свою эскадру в узкую полосу воды между берегом и турецкими кораблями. Капудан-паша Гуссейн и адмирал Саид-Али не ожидали такого. Никогда ещё ни один флотоводец не поступал подобным образом. Корабли русского адмирала «выиграли ветер», теперь ветер для русских стал попутным.

Турецкие береговые батареи, вблизи которых проходили русские корабли, открыли огонь. Но умелые артиллеристы Ушакова меткими залпами разбили их. Обезопасив себя со стороны берега, эскадра Ушакова начала стрельбу по турецким кораблям, неподвижно стоявшим на якорях.

Капудан-паша подал сигнал ставить паруса, рубить топорами якорные канаты. Выбирать якоря, то есть вытаскивать их из воды, не было времени. Турецкие корабли в панике отошли от берега в море. Там, в недосягаемости для русских пушек, Гуссейн и Саид-Али приказали своим кораблям строиться в линию.

Адмирал Ушаков построил свою линию.

Линиями корабли выстраивались для того, чтобы вести артиллерийский бой – стрелять друг в друга из пушек. Стреляли ядрами, картечью – мелкими чугунными шариками и кни́ппелями – двумя ядрами, соединёнными цепью; такой странный снаряд применялся для порчи парусов, канатов и мачт. Корабль с изорванными парусами, перебитыми мачтами не мог двигаться, и тогда его легко добивали ядрами или брали на абордаж.

Корабли Ушакова при попутном ветре быстро приближались к туркам. С турецких кораблей началась стрельба ядрами и книппелями. Русские артиллеристы не отвечали. Они знали правило своего адмирала – сойтись с неприятелем чуть ли не вплотную и лишь тогда наверняка бить по бортам ядрами, а картечью прогонять неприятельских моряков с палуб и от пушек.

Было ещё одно правило у Фёдора Фёдоровича Ушакова: свой восьмидесятипушечный корабль он устремлял на адмиральский корабль врага. Когда тот тонул или загорался, то весь флот противника охватывала растерянность. А с врагом, который растерялся, сражаться проще.

Ушаков шёл к кораблю Саида-Али. Неприятельский адмирал не уклонился от боя. Он помнил своё обещание султану – привезти Ушакова в железной клетке. На борту турецкого корабля сгрудились янычары – отборные солдаты с короткими саблями – ятаганами, пистолетами и кинжалами. Янычары готовились взять корабль Ушакова на абордаж – перескочить на его палубу, изрубить, перестрелять матросов и схватить самого адмирала.

Между кораблями не было и ста метров, когда Ушаков и Саид-Али увидели друг друга. «Саид, бездельник! – крикнул врагу Ушаков. – Я отучу тебя давать такие обещания!» Грянули все сорок пушек правого борта – картечь смела янычар, ядра перебили на корабле Саида-Али мачту и реи, к которым крепятся паруса. Новый залп русских пушек разворотил корму. И уже русские моряки побежали к борту, готовые прыгнуть на турецкий корабль и пленить чужого адмирала. В этот момент, спасая Саида-Али от плена, между его кораблём и кораблём Ушакова вклинились другие корабли турок. Они приняли на себя залпы ушаковских пушек.

Ожесточённый бой вели все большие русские корабли. Корабли врага один за другим – с изорванными парусами, с изломанными мачтами, с пробоинами в бортах – выходили из боя. Паника охватила неприятельский флот. И началось бегство.

Теперь в дело вступили малые, лёгкие, корабли эскадры – корветы, бриги, бригантины. Ушаков приказал им преследовать врага, добивать его, перехватывать шлюпки, спущенные с тонущих кораблей. Спасаясь от погони, многие турецкие корабли устремились к берегу. Но и тут их постигала неудача: они садились на мель. С застрявших на мели судов матросы прыгали в воду и убегали по берегу в леса. Много кораблей горело. Огромные костры пылали в море. Когда огонь добирался до пороховых погребов, грохотали взрывы, в небо вместе с дымом и пламенем летели деревянные обломки.

Настала ночь. В море, покрытом пеленой порохового дыма, ничего не было видно. Русские корабли прервали погоню. Наутро адмирал Ушаков хотел возобновить преследование врага. Но начался сильный шторм. Несколько суток ревел ветер, гнал огромные волны по морю. Когда шторм утих и море успокоилось, быстроходный корабль доставил на эскадру