Почти дневник - Валентин Катаев

Тараторят мотоциклы. Сзади, обняв моториста за шею, боком сидит девушка. Ветер вырывает из-под пестрого (желтые, красные и серые ромбики) платка дымчатые волосы. В синих глазах восторг любви и быстроты.

Пронеслись.

Над соснами облака. Трава зеленая, как в детстве.

Стадион «Динамо».

Мы даже не заметили, когда его выстроили. Делалось это как-то без шума, весьма серьезно. А теперь, подъезжая к нему, диву даешься.

Среди сосен Петровского парка вырос бетонный Колизей. Это поистине уголок Европы. Такой стадион может сделать честь любому европейскому городу.

Серый. Плотный. Монументальный.

Вокруг стадиона разбит прелестный парк. Отличные газоны. Садовник стрижет машинкой траву. Зеленые сухие брызги стреляют из-под ножей машинки. Пахнет срезанной зеленью. Растут цветы. Старые деревья, попавшие в зону парка, заботливо окружены скамьями. Продают мороженое. Дорожки желты и плотны.

Над сетками теннисных кортов летают фланелевые мячи.

Скульптурные группы молодежи проносятся с поднятыми вверх руками по баскетбольной площадке.

Это – вокруг стадиона. А внутри яркое футбольное поле, где звонко стреляет мяч, летя высоко в небо, наполовину освещенное солнцем.

Вокруг футбольного поля, разграфленного мелом, прекрасный велотрек с плоскими лентами прямых и крутых, как края миски, виражей.

По прямой, обдавая ветром, сыплет велогонщик. Он тренируется. Руки твердо уперлись в низкий, рогатый, вывернутый вперед руль. Голова опущена. Голые ноги привязаны к педалям. Это не человек. Это мотор. Бесшумная железноногая машина. Ноги мелькают, как рычаги, шинкуя серые километры.

Вот слева видны только руки, голова в переднее колесо – ж-ж-жик! Мгновение. И уже по прямой направо удаляется к виражу полосатая спина и седло. Вот он боком к земле, почти параллельно футбольной зелени, въехал на крутой вираж и мчится, покорный железному закону центробежной силы.

Не ослабляя темпа, один круг, два круга, три круга, четыре круга…

Сколько он может сделать кругов, этот лобастый чемпион, упрямый рабочий или красноармеец, тренирующий и освежающий свои мускулы для будущих боев?

Военные самолеты один за другим возвращаются домой, идя на посадку, пролетают с полуостановленным мотором над стадионом. Тут они делают поворот. Корпус самолета вздрагивает. Звезда на правом крыле поднимается, на левом – опускается. Колеса проносятся со свистом, едва не задевая за кроны сосен…

Там Московский аэропорт.

За еловой изгородью полотняные крашеные шатры ангаров. Там белеют алюминиевые крыши присевших над полевыми цветами «юнкерсов», «дорнье-комет», «Калининых», «Туполевых»… Там выстроились зеленые военные самолеты, каждую минуту готовые сорваться журавлиной стаей с земли для защиты советских границ.

Вдоль Москвы-реки льются в шелковом воздухе резвые вымпела яхт-клубов и водных станций.

Тут царство солнца, воздуха, воды.

Среди них водная станция «Динамо» по праву занимает первое место.

Если стадион «Динамо» не уступает лучшим европейским, то водная станция «Динамо» превосходит лучшие европейские.

Водная станция «Динамо» – магнит для московской молодежи. В солнечные дни после работы сотни юношей и девушек устремляются сюда со всех концов города на трамваях, автобусах и пешком.

Товарищ будущий романист!

Если у вашего героя будет в солнечный день два-три часа свободного времени – обязательно пошлите его на водную станцию «Динамо». На водной станции «Динамо» вам будет очень легко столкнуть его с любыми нужными вам персонажами. К вашим услугам богатый выбор советских граждан – от наркома до красноармейца из дивизии особого назначения.

Ваш герой покупает за двадцать копеек розовый билет и входит в калитку. Флаги, розы встречают его нежной своей расцветкой.

Белые флаги с синим прописные «Д» и пунцовые – будто их кто обидел – розы на клумбах, разбитых среди желтого песка дорожек.

За арифметической сеткой теннисных площадок бегают бронзовые голыши в трусах. Мячи звонко бьют в сетку. Рядом режутся в городки. На соломенных стульях загорают купальщики. Берег реки весь обшит деревом серо-голубого, стального цвета. Все тут напоминает борт океанского парохода. Перила. Доски пола – палуба. Спасательные круги. Ведра. Спардек. Флагшток с вымпелом, синее прописное «Д» на белом поле. Буфет. Раздевальня. Махровые халатики купальщиц. Головы пловцов в сулевидных синих шапочках-шлемах и с медным номерком от гардероба на пояске.

Вниз, к воде, ведет широчайшая – метров в триста шириной – лестница с нумерованными местами для зрителей во время спортивных состязаний. Вода забрана плотами, образующими три ящика для плавания: два больших – для игры в водяной футбол и для состязаний, и третий, поменьше, – для начинающих. Есть еще четвертый, совсем маленький, – для детей и для неумеющих.

На плотах вышки с трамплинами для прыгания и линолеумовыми желобами, по которым съезжают храбрецы на животах в воду.

В ящиках плещутся пловцы, ставя рекорды и обдавая друг друга брызгами.

Слева, под висящим над рекой рестораном, лодочная стоянка. Отсюда отплывают любители гребного спорта.

Вся серовато-голубая поверхность реки покрыта гребными судами.

Утлые байдарки. Длинные и узкие, как линейки, гоночные четверки, с заведенным и поднятым перед ударом опереньем весел. Простецкие лодочки для катания с девушками на руле. Странного вида и яркой раскраски индейские пироги. Слабо стрекочущие моторки.

И вот надо всем этим, на фоне белого облака, появляется прыгун.

Не забудьте, товарищ романист, что это наш герой.

Он поднялся по серо-голубой лесенке на высокий помост и встал на самом краю повисшего над водой трамплина. Упругая доска легко гнется под тяжестью хорошо сложенного, молодого кремового тела.

Он широко разводит руки, словно хочет обнять все, что лежит перед ним в этом чудесном мире: реку, пловцов, лодки, цветные, как пасека, павильоны Парка культуры и отдыха, Крымский мост, Воробьевы горы, пароходик с баржей, проволочную вершу Шаболовской радиостанции, облака, цветы, трамвай, строящийся дом.

Он глубоко вздыхает. Он поднимает руки и, вытянув их, соединяет ладони над головой. Теперь он не человек – стрела.

Он чуть покачнулся. Он медленно выходит из состояния равновесия. Не торопясь, разводя руки, он падает. Он летит! Теперь он не стрела – ласточка.

Я вижу напряженные его лопатки и упруго вогнутую черту вдоль спины, от головы до поясницы. Он в воздухе. Руки медленно соединяются над головой. Ноги – сжатые струны. Он весь натянутый лук. И опять человек-стрела.

Мгновение – и он ключом уходит в литую, изумленную воду.

1930 г.

Простое сложение

Два плюс два – четыре. Ни больше, ни меньше. На первый взгляд, как ни верти, из этого простого арифметического действия ничего другого не выжмешь.

Один из недавно ушедших от нас людей пояснил эту истину развернутой метафорой, столь же ядовитой, сколь и обывательской.

Возьмите любое количество лодок и сложите их. Лодка плюс лодка, плюс лодка, плюс лодка… сколько лодок ни складываешь, все равно парохода не получишь.

Оно конечно. Будто бы и так.

Но дело в том, что автор лодочного афоризма совершенно забыл о такой прекрасной вещи, как диалектика. Он показал себя сухим педантом и безнадежным схоластом. По его мнению, очевидно, если к одному пальцу прибавить другой палец, да еще палец, да еще палец – получится пять пальцев. Простая растопыренная пятерка. И ничего больше.

Для диалектика же вопрос обстоит несколько иначе.

Для него важен не самый факт сложения пальцев. Весь гвоздь для него в том, как их сложить. Например, при хорошей большевистской организации из пяти пальцев складывается весьма крепкий кулак, вдребезги разбивающий любое количество заботливо сложенных меньшевистских лодочек, приготовленных для спешного переезда с левого берега на правый.

На днях мне удалось увидеть собственными глазами, как простое сложение крестьянских хозяйств плюс крепкое пролетарское руководство – и ничего больше – создало сельскохозяйственную артель, которой вправе гордиться не только Нижне-Волжский край, но и весь Советский Союз.

Я говорю о сельскохозяйственной артели имени Демьяна Бедного.

Сперва несколько фактов и цифр.

Сельскохозяйственная артель имени Демьяна Бедного находится невдалеке от ст. Филоново в Ново-Анненском районе. Из 14 хуторов она объединяет около 800 бедняцких хозяйств, общей сложностью примерно в 14 000 гектаров земли, из которых в этом году засеяно и убрано тысяч двенадцать.

Население – донские казаки, станичники и хуторяне.

Тракторов всего три. Из них один неисправен. Сложных машин – молотилок-барабанов – пять. Есть еще амовский грузовичок, полученный из района в кредит. Работают главным образом на волах.

Короче говоря, механизации производства никакой. Обрабатывают землю без особой помощи государства. Обходятся простым объединением земли, тягловой силы, личного труда и тех машин, какие были в единоличном пользовании. Плюс, конечно, правильное пролетарское руководство и блестящая организация.