Скандальная наследница - Кейтлин Крюс

Она и без того слишком много думает о людях, которым причинила боль своим поведением. Правда, последние несколько дней она больше думала об ощущении, которого никогда прежде не испытывала. О том, что с Джеком она может быть самой собой. Нельзя допустить, чтобы Брэдфорд разрушил это новое хрупкое чувство.

Когда Джек вошел в комнату, она ничего ему не сказала. Он бросил на нее непроницаемый взгляд, но не остановился рядом с диваном, на котором она лежала, а подошел к камину, взял кочергу и принялся ворошить угли с большей силой, чем это было необходимо. Почему-то ей захотелось подойти к нему, обхватить его руками и прижаться к спине. Как будто бы такая женщина, как она, могла кого-то утешить, особенно мужчину вроде Джейка Саттона. Как будто бы он мог ей это позволить.

Чем дольше она здесь остается, тем больше глупостей лезет ей в голову. Все это явно ничем хорошим не кончится. Но даже зная это, она не смогла уйти. «Еще немного, — сказала она себе, игнорируя ноющую боль в груди. — Всего несколько дней». Потому что в душе ее теплилась надежда на что-то, чему она боялась даже подобрать название. Она не могла потерять эту надежду. Не могла отказаться от Джека.

Она и так уже знала, что пропала, и исправить это уже невозможно. Наверное, это произошло в тот момент, когда он поцеловал ее в губы. «Поцелуи оживляют только в сказках. В реальности они, напротив, могут погубить», — мрачно подумала она.

Ее взгляд задержался на узких бедрах Джека, обтянутых вылинявшими джинсами. Дизайнерская одежда, которую он носил в Нью-Йорке, была бы здесь неуместна. Он был такой же неотъемлемой частью «Скеттерипайнз», как высокие сосны, растущие здесь повсюду. Ей не хотелось думать о его возможных мотивах. Ей хотелось остаться здесь навсегда.

— Надеюсь, ты передал от меня привет своему дедушке. — Когда Джек начал поворачиваться к ней лицом, Ларисса тут же принялась листать журнал, чтобы спрятать свои эмоции. — Я не видела его тысячу лет, — добавила она, рискнув посмотреть на него.

Его глаза неприятно сверкнули, губы дернулись, и внутри у нее все оборвалось.

— Это финальная часть твоей игры, Ларисса? — резко спросил он. — Это твоя отчаянная попытка добраться до моего деда? Полагаю, мне следовало это предвидеть.

Ларисса почувствовала себя так, словно он ее ударил. После того как она много лет успешно прятала от других свои чувства, ей удалось сохранить самообладание. Как она только могла забыть обо всех ужасных вещах, в которых он ее обвинял? Неужели она думала, что сексуальное влечение заставило его забыть о своем недоверии к ней?

— Я собираюсь жениться, — холодно заявил он. — Скоро. Мой дедушка подобрал для меня несколько подходящих кандидаток и хочет, чтобы я выбрал себе в жены одну из них. Ты в их число не входишь. Полагаю, теперь, когда я стал недоступен, ты начнешь обрабатывать моего деда?

Ларисса испугалась, что ее сердце может разорваться на части. Она не могла дышать, не то что двигаться.

Он считает ее шлюхой, и теперь у него есть все основания для этого. Она была так поглощена своими чувствами, что совсем потеряла здравый смысл.

У нее неприятно засосало под ложечкой, и она подумала, что ее может вырвать. К счастью, ей удалось подавить приступ тошноты и сдержать слезы гнева.

Уж лучше совсем не иметь никаких надежд, чем так болезненно с ними расставаться.

Все же она смогла принять ленивую позу и придать своему лицу выражение как у скучающей королевы. Она обнаружила, что не злится на Джека. Она сама хотела, чтобы он считал ее никчемной пустышкой, которой нужны только наряды и вечеринки, и делала все для этого. Она сама виновата в том, что все вокруг, начиная от папарацци и заканчивая ее собственным отцом, верят в миф о Лариссе Уитни. Она сама слишком долго в него верила.

Она злилась не на Джека, а на саму себя.

— Твой дедушка не женат? — спросила она с интересом, хотя в действительности предположение Джека вызвало у нее лишь отвращение. Чарльзу Тэлботу Эндикотту восемьдесят пять лет. Да за кого Джек ее принимает? — Мне всегда нравились мужчины постарше, — добавила она, беззаботно пожав плечами. — И мне определенно не пришлось бы беспокоиться о том, что ему нужны от меня только мои деньги. — Она одарила Джека загадочной улыбкой, за которой спрятала свои истинные чувства. — Думаю, я смогла бы скрасить его старость.

Джек пронзил ее ледяным взглядом, но пусть лучше он ее открыто ненавидит, чем нежно обнимает, а затем наносит неожиданные удары.

«Ты ему не нравишься. Ему просто нравится заниматься с тобой сексом. Не забывай об этом», — напомнила она себе.

— Позволь мне тебя заверить, что мой дедушка не подошел бы к женщине вроде тебя ближе чем на пушечный выстрел, — усмехнулся Джек, но мрачные тени в глубине его глаз говорили, что он тоже скрывает свои истинные чувства. Ларисса тут же отмахнулась от этой мысли.

— Под «женщиной вроде меня» ты, наверное, имел виду молодую и красивую женщину, — произнесла она легким тоном, словно его обидные слова отскочили от нее как от стенки. Возможно, однажды она на самом деле станет неуязвимой для оскорблений. — Открою тебе секрет, Джек. Мужчины в возрасте обычно выстраиваются в очередь за молодыми красотками, а не бегут от них.

Джек покачал головой и издал смешок, похожий на те, к которым она привыкла. Такой смех означал, что она глубоко разочаровала человека. Она в очередной раз поздравила себя с тем, что ей удалось блестяще сыграть свою роль. Возможно, пришло время смириться с тем, что, как бы она ни изменилась внутренне, ей никогда не удастся избавиться от ярлыка пустоголовой светской львицы. Но почему-то сейчас, когда Джек Саттон смотрел на нее так, словно презирал ее до глубины души, она не могла спокойно об этом думать.

Уже не в первый раз в жизни она жалела о том, что не может просто взять и исчезнуть.

— У моего дедушки неожиданно возникло желание укрепить родственные связи, — сказал Джек, и Ларисса стала готовиться к очередному удару. — Мы не праздновали вместе День благодарения с тех пор, как умерла мама. В этом году он почему-то хочет, чтобы я приехал на праздник к нему.

— Это отличная возможность попозировать вместе перед фотографами, правда?

Джек нахмурился, словно его в очередной раз поразила ее легкомысленность.

— В нашей семье родственные связи демонстрируются именно таким образом, — добавила она.

Лицо Джека стало еще мрачнее, но он лишь покачал головой:

— Мой дедушка против присутствия посторонних людей на семейных встречах. Так он может срывать на мне свою злобу без свидетелей.

— Срывать на тебе злобу? — искренне удивилась Ларисса. — Ты же теперь образец добродетели. Современный праведник, посвящающий свою жизнь благотворительности. Чем же ты мог ему не угодить?