Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю - Томас Эсбридж

Сопротивление было быстро сломлено, и крестоносцы ворвались в Антиохию, одержимые желанием вознаградить себя за восемь месяцев лишений. В тусклом свете занимавшегося рассвета началась бойня. Один латинянин, участник событий, написал, что они не щадили ни одного мусульманина, невзирая на пол и возраст. Земля была залита кровью, везде валялись трупы, причем некоторые из убитых были христианами — греками, сирийцами, армянами. И неудивительно: в темноте не было видно, кого следует убивать, а кого миловать. Впоследствии один крестоносец описал, как «все улицы города по обеим сторонам были завалены трупами, и никто не мог там находиться из-за ужасной вони, да и пройти по узкой улице было нельзя, разве что по трупам». Среди этой кровавой бойни и последовавшего разграбления города Боэмунд позаботился о том, чтобы его кроваво-красное знамя было поднято над городом — обычный метод предъявления претензии на захваченную собственность. Тем временем Раймунд Тулузский ворвался через ворота Моста и занял все здания в этом районе, в том числе Антиохийский дворец, обеспечив для себя плацдарм в городе. Только цитадель, возвышавшаяся над городом на гребне горы Силпиус, оставалась в руках мусульман. Ее гарнизоном командовал сын Яги-Сияна. Сам губернатор в ужасе бежал, но был пойман и обезглавлен местным крестьянином.[45]

Хитрый план Боэмунда оказался успешным, завершив первую осаду Антиохии. Но времени отметить это событие не оказалось. 4 июня, через день после падения города, к нему подошел авангард армии Кербоги. Мусульмане окружили город, и крестоносцы оказались запертыми внутри его.

ОСАЖДЕННЫЕ

Вторая осада Антиохии в июне 1098 года стала тяжелейшим испытанием для крестоносцев. Латиняне избежали войны на два фронта, но оказались осажденными в стенах города. Лишенный ресурсов еще во время первой осады город почти ничего не мог им предложить — ни военного снабжения, ни продовольствия. А поскольку цитадель оставалась в руках противника, положение было более чем серьезным. Экспедиция оказалась на грани полного уничтожения.

Крестоносцы могли надеяться только на давно ожидаемый подход византийской армии под командованием Алексея Комнина. Франки не знали, что волею обстоятельств они лишились даже этой призрачной надежды на спасение. 2 июня, как раз перед тем, как Антиохия оказалась в руках латинян, один из лидеров крестоносцев — Этьен де Блуа, рассудив, что у крестоносцев нет надежды на спасение, решил бежать. Притворившись больным, он отбыл на север и двинулся через Малую Азию. Его отъезд, вероятно, нанес огромный ущерб боевому духу, но вред, причиненный Этьеном всему движению крестоносцев в целом, оказался стократ больше.

В центральной части Анатолии он встретил императора Алексея и его армию, остановившуюся в городе Филомелиум. На протяжении всей блокады Антиохии крестоносцы ожидали греческого подкрепления, но Алексей был занят, захватывая побережье Малой Азии. Когда Этьен сообщил, что франки к этому времени, вероятнее всего, наголову разбиты, император принял решение возвращаться в Константинополь. В решающий момент Византия подвела крестоносцев, и греки так до конца никогда и не были прощены. А Этьен вернулся во Францию, чтобы услышать из уст собственной жены обвинение в трусости.

Таким образом, крестоносцы остались один на один с ордой Кербоги. Полководец из Мосула оказался грозным соперником. Для франков он был официально назначенным главнокомандующим армией багдадского султана, но было бы неправильно думать, что Кербога был обычным слугой халифа династии Аббасидов. Вынашивая собственные честолюбивые планы, он быстро понял, что война против франков в Антиохии дает ему превосходную возможность захватить контроль над Сирией для себя лично. Шесть месяцев Кербога самым тщательным образом планировал и закладывал дипломатический и военный фундамент своей кампании, собирая по кусочкам грозную мусульманскую коалицию. К ней присоединились армии из Сирии и Месопотамии, включая отряд из Дамаска, но большинство из них подталкивала не ненависть к христианам и даже не набожность, а страх перед Кербогой, человеком, который, казалось, был судьбой предназначен для управления сельджукским миром.

В начале июня 1098 года Кербога приступил ко второй осаде Антиохии с упорством и целеустремленностью. Он разбил главный лагерь в нескольких милях к северу от города, установил контакт с мусульманами, удерживавшими цитадель, и начал собирать силы в крепости и вокруг нее на восточных, менее крутых склонах горы Силпиус. Солдаты так же развернулись, чтобы блокировать ворота Святого Павла на севере города. Первоначальная стратегия Кербоги была основана на агрессивной лобовой атаке, направленной через цитадель Антиохии и ее окрестности. К 10 июня он был готов начать стремительное нападение. В течение четырех следующих дней волны мусульман одна за другой атаковали город, а Боэмунд возглавил отчаянное сопротивление франков, стремящихся во что бы то ни стало сохранить контроль над восточными стенами города. Это было самое напряженное и жестокое сражение из всех, в которых крестоносцам довелось участвовать. Оно не прерывалось ни на минуту от рассвета до наступления темноты, так что, по словам одного очевидца, «человек с едой не имел времени ее съесть, а человек с водой не имел времени ее выпить». Измученные и обессиленные, латиняне быстро приближались к кризису. Позднее один из крестоносцев вспоминал, что «многие теряли надежду и поспешно спускались на веревках с городских стен, а в городе солдаты, вернувшиеся из боя, рассказывали, что мусульмане обезглавливают защитников». Днем и ночью количество дезертиров росло, и вскоре к ним присоединились даже хорошо известные рыцари, такие как родственник Боэмунда. В какой-то момент прошел слух, что сами лидеры готовятся покинуть город, и Боэмунду и Адемару пришлось запереть на засов городские ворота, чтобы предотвратить общее бегство.

Из чистого упрямства те, кто остался, все же удержались на своих позициях. А в ночь с 13 на 14 июня в небе появилась падающая звезда и упала в лагерь мусульман. Крестоносцы истолковали это как добрый знак, потому что уже на следующий день людей Кербоги видели спускающимися с горы Силпиус. Но передислокация мусульманских армий, вероятно, была вызвана стратегическими соображениями. Не сумев сломить сопротивление франков в лобовой атаке, Кербога решил прибегнуть к другой тактике. Стычки все еще имели место ежедневно, но с 14 июня мусульмане сосредоточились на окружении Антиохии. Основные силы армии Аббасидов остались в главном лагере к северу от города, но крупные подразделения были развернуты так, чтобы блокировать ворота Моста и Святого Георгия. Установив эти кордоны, Кербога надеялся ограничить контакты франков с внешним миром и заставить их голодать.

Продовольствия было мало с тех самых пор, как крестоносцы вошли в Антиохию. Теперь запасов стало еще меньше, и страдания латинян возросли. Один христианин, участник событий, вспоминал о тех страшных днях: «Город был блокирован со всех сторон, и мусульмане преграждали выход. Голод становился настолько сильным, что христиане в отсутствие хлеба жевали куски кожи, найденные в домах, которые задубели или, наоборот, разложились. Простые люди съели свою кожаную обувь — столь велик был голод. Некоторые наполняли желудки корнями жгучей крапивы и другими растениями, сваренными на огне, и заболевали от этого. Каждый день число людей уменьшалось. Обездвиженные страхом и голодом, упавшие духом крестоносцы лишились всякой надежды на выживание. Почти все были уверены, что поражение неминуемо».[46]

Историки утверждают, что в этот момент ход второй осады Антиохии и судьба всего Крестового похода была изменена одним драматическим событием. 14 июня небольшая группа франков, возглавляемая крестьянским провидцем Пьером Бартелеми, начала копать в базилике святого Петра. Бартелеми утверждал, что ему было видение Святого Андрея, который открыл местонахождение очень мощного духовного оружия: копья, пронзившего Христа на кресте. Один из крестоносцев, участвовавший в поисках святого копья, Раймунд Агилерский, писал: «Мы копали до самого вечера, и некоторые отказались от надежды отыскать Святое копье. <…> Но юный Пьер Бартелеми, видя, что рабочие устали, сбросил одежды и в одной только рубашке и босиком спрыгнул в яму. Он попросил нас помолиться Господу за возвращение Святого копья крестоносцам, чтобы тем самым дать силу и победу его людям. Наконец, в своем бесконечном милосердии, Господь явил нам Святое копье, и я, Раймунд, автор этой книги, поцеловал копье, как только оно показалось из земли. Какая великая радость и волнение наполнили город!»

Долгое время считалось, что находка этого маленького кусочка металла, который сочли реликвией Страсти Христовой, подняла моральный дух крестоносцев. Ее истолковали как неоспоримый знак поддержки Бога, обещание победы. Находка побудила крестоносцев снова взять в руки оружие и схлестнуться с Кербогой в открытом сражении. Другой франкский свидетель описывает влияние Святого копья следующим образом: «Итак, Пьер нашел копье, как и предсказывал, и все вынесли его с великой радостью и страхом, и по всему городу было ликование. С этого момента мы решили атаковать, и наши лидеры собрали совет».[47]