Террагенезис: Земля - Роман Драксодий

Это убожество дополняли крайне неэффективные внутренние органы и кривая система переноса питательных веществ, а уж про мышечные ткани и общую внешнюю защиту и думать противно! А ещё рак.

Благодаря расширенному сознанию я не испытал шока, но всё равно было неприятно. Меня ничего не беспокоило, а потому не было причин обращаться к врачам, однако сейчас я воочию видел эти множественные опухоли и с лёгкостью мог посчитать оставшееся мне время… восемь лет, при самом удачном раскладе.

Но теперь, это всё не имеет значения! Переделать себя, стать более эффективным, живучим, здоровым и…

«Если механизм работает, то не надо в него лезть!» — старая мудрость механиков внезапно всплыла из подсознания и, скорее всего, остановила меня от очень опрометчивого шага в сторону радикальных изменений.

Я здраво рассудил, что «расчеловечиваться» мне пока ни к чему и с энтузиазмом начал перекраивать собственную ДНК, уничтожив страшное заболевание самым первым. Гул компьютера я больше не слышал, но это и не требовалось. Все «механизмы» и их работу я видел воочию и мог рассчитать последствия изменений вплоть до сотого поколения потомков, хотя это и не требовалось — достаточно было заложить базовую последовательность нуклеотидов и защитить её от изменений. Это не отменяло будущих мутаций, но все они будут адаптивными и мои потомки не потеряют человеческий облик. Ну, может станут чуть-чуть эльфами или зверолюдьми, но это маловероятный максимум.

Возможности сеятеля позволяли моментально редактировать каждую отдельную цепь ДНК или все разом, и я принялся за приведение тела в подобающее состояние.

Лёгкие претерпели значительные изменения, стали меньше, и теперь, вместо привычных кругленьких альвеол, их плотно заполняла тончайшая паутина, способная вытянуть необходимый кислород даже из воды, а две новых железы накапливали ферменты, при смешивании которых выделялся окислитель, ненадолго заменяющий кислород и позволяющий не умереть в очень экстремальном окружении.

Сердце дублировать не стал, а изменил его конструкцию, сделав мощнее и надёжнее. Теперь оно работало по принципу компрессора с ресивером, нагнетая кровь под высоким давлением в новую мышечную полость, которая, по сути, и являлась вторым однокамерным сердцем. Как бы глупо и странно это не выглядело, но расчёты показали, что это позволит избежать резких скачков нагрузки на орган и обеспечит более равномерное давление.

Кровеносная система стала прочнее и эластичнее, как раз под стать новому сердцу.

А вот желудочно-кишечный тракт остался практически без изменений, разве что слегка изменил состав вырабатываемых ферментов, чтобы забыть о несварении до конца жизни.

От печени и почек пришлось отказаться в пользу более надёжной и долговечной единой пористой структуры, способной к регенерации. Это было сложно, но результат получился более чем достойный. Тут теперь происходило кроветворение, а масштабы стали таковы, что я мог спокойно изливаться из некрупной артерии без потери объёма. Вместе с этим улучшил клетки крови так, что получил отличную регенерацию тканей и качественный заслон от любых вирусов и инфекций.

Выработку всех гормонов я перенёс в спинной мозг, кардинально изменив его возможности. Тут же модифицировал позвоночник, сделав его в три раза толще, прочнее и придав позвонкам треугольную форму. Визуально этого не заметить, но переломить мне хребет теперь крайне проблематично.

Следом за позвоночником изменил химический состав и форму остальных костей. Рёбра стали ближе друг к другу, каркас рук и ног получился массивнее и крепче, а суставы более надёжными.

А вот с мозгом экспериментов решил не проводить, хоть и видел возможность и способ скопировать личность и память. Было в этом что-то пугающее. Вместо этого добавил нервную ткань, способную многократно образовывать новые временные синапсы — этакая оперативная память, по аналогии с компьютером. После фазы глубокого сна эта оперативка должна очищаться, скидывая некий усреднённый результат обработки информации в долговременную память.

Кроме того, в лобной части вырос тот самый орган в виде желеобразной мембраны, способный генерировать направленные электромагнитные волны и, вроде как, транслировать мысли. В затылок же я поместил свой прозрачный передатчик, чтобы и связь не терять, и, опять же, дополнительная броня.

Небольшой коррекции подверглись и основные органы восприятия. Зрение стало острее, слух тоньше, но ничего сверхъестественного вроде тепловизора или рентгена.

Последними под прямое изменение попали мышцы, связки и кожа. Предельная прочность возросла на порядки, что превратило меня если не в робота, то в нечто чрезвычайно могуче-живучее уж точно. Функцию запаса энергии в жировых тканях я почти не трогал, лишь сделал её более легкоконвертируемой, чтобы бесполезное брюхо не отвисало, а быстренько расходовалось на нужды организма.

Органы размножения трогать не стал, поскольку у меня ещё были планы стать отцом. Мелькнувшая мысль о модификации размера главного «мерила всего сущего» была изгнана под смешки здравого смысла.

«Вот и всё, пора испытать новое тело!» — подумал я. Хотя, придётся признаться себе, что все эти модификации сделаны на скорую руку и в процессе эксплуатации могут возникнуть непредвиденные проблемы.

Да кого я обманываю⁈ Я просто прикрутил то, до чего мог додуматься и кое-как заставил это работать через множество костылей! Ну очень уж мне хотелось сделать из себя сверхчеловека. Жить буду, но за качество не ручаюсь.

Даю команду на разъединение и предвкушаю незабываемое тестирование новых возможностей.

Сначала оглушило мой разум — вот я парил в сверкающей бесконечности познания, а в следующий миг меня запихнули в тёмный, маленький чулан, оставив о былой свободе быстро тающие воспоминания.

А потом сеятель сказал: «начинаю биореструктуризацию» и пришла БОЛЬ!

Я слишком поздно осознал, что лишь подготовил проект модификации тела и настоящие изменения ещё только произойдут.

Меня рвало на атомы и собирало снова. Я кричал, выплёвывая старые лёгкие, и снова кричал, когда выросли новые. Моя кожа осыпалась прахом, а внутренние органы вываливались. Мой разум бился в агонии на самом краю бесконечной пустоты, раскрашенной в самые яркие цвета БОЛИ.

Я бился в припадке на полу, прямо в луже собственной крови. Меня изгибало и ломало, каждую клеточку тела словно пытали по отдельности и весь этот кошмар стекался в раскалённый, пылающий болью мозг. Сознание отказывалось меркнуть, не давая мне впасть в блаженное забытьё.

— Биокоррекция завершена, — слова сеятеля ознаменовали окончание моих мучений.

Я не ответил. Боль медленно гасла, но меня ещё долго трясло от пережитого. Комната корректора вновь чиста, а я лежу на полу и понимаю, что хочу водки, хотя вообще не пью.

Через некоторое время и несколько глотков воды, любезно созданной по моей, уже мысленной, команде, я смог подняться на ноги и в полной мере ощутить изменения.

Тело ещё ноет, голова гудит, но уже заметны