Переводчик - Брайан Олдисс

Гребень на голове Пар-Хаворлсма шевельнулся, и Губернатор встал.

- Я вижу, что ты умен, Гэри Тоулер, - сказал он, наклоняясь над землянином. - Это не угроза, но хочу предупредить, что за тобой будут следить.

- Понимаю.

- Отлично. Один из служащих Маршала Терекоми детально проинструктирует тебя, и утром ты явишься к Подписывающему. Понял?

Тоулер встал и кивнул.

- Это все?

- Нет. - Широкие плечи шевельнулись властным жестом. Еще одно, и это уже мое личное замечание. Ни один землянин никогда не был на Королевской планете Партассы. Если этот дерзкий визит закончится благополучно, клянусь, ты туда поедешь и сможешь забрать с собой кого захочешь. В специально построенных городах там живет множество существ, дышащих кислородом, и тебе было бы там удобно. Кроме того, ты стал бы известен, и, что наверняка понравится твоей альтруистической натуре, был бы послом своей планеты, и мог бы свободно выступать от ее имени. А если тебе не понравится на Партассе, ты и сопровождающая тебя особа можете перебраться на одну из планет типа Земли, которую сами выберете. Иди и подумай над этим предложением.

Тоулер закусил губу. Вот оно, предложение, которое предвидел Риварс. Над ним действительно стоило подумать. По сравнению с предложением вождя повстанцев, говорившем о десяти акрах земли и доме, это было достаточно, чтобы вскружить голову такому темпераментному человеку, как Тоулер.

Даже на мгновение не возникло у него мысли о соглашении с Пар-Хаворлемом, но простое выслушивание предложения доставило Тоулеру удовольствие. Оказывается, новые двери могут, как по мановению волшебной палочки, открываться даже перед человеком его возраста. И если бы Элизабет вошла с ним в эти двери...

Весь дрожа, он вышел из кабинета, удовлетворение ослабело. Предстоящие действия уже не виделись ему так отчетливо, как прежде, а моральный сумбур в голове причинял боль. Однако вместо попыток прояснить ситуацию он добавил еще один вопрос: нельзя ли действовать с выгодой и для Риварса, и для себя? Иными словами, нет ли способа передать Синворету доказательства Риварса - какими бы они ни были и откуда бы ни пришли - так, чтобы Пар-Хаворлем ничего не узнал об этом?

Следовало обязательно подумать об этом. Прежде чем идти к Терекоми за инструкциями, Тоулер заглянул в комнату переводчиков. Проходя через воздушный шлюз, он снял шлем.

Когда он вошел, четверо людей повернулись, внезапно оборвав разговор. Тоулер смущенно, остановился, потом подошел к ним. В комнате находились Элизабет, Ларденинг, Хеттл и Ведман. Двух последних обычно прикрепляли к Дворцовой Полиции. Только Элизабет улыбнулась Тоулеру.

- Как дела? - просто спросила она.

- Хав назначил меня переводчиком Синворета на время его в визита.

Хеттл кашлянул. Их реакция была враждебной, но без удивления.

- Значит, ты сможешь сказать Синворету, насколько здесь плохо, - заметил Ведман.

- Трудно будет остаться с ним наедине. За нами будут наблюдать, - сказал Тоулер.

После этих слов Хеттл подбежал к нему. Был он низеньким, темным мужчиной с волосатыми руками.

- Слушай, Гэри, эта неделя для нас единственный шанс, и мы его не упустим. Если тебе не хватает смелости, чтобы рассказать обо всем Синворету, приведи его сюда и мы скажем ему сами. Это крупная рыба, и он вышвырнет Хава, если узнает, какой тот опасный фанатик.

Тоулер отступил, лицо его было мрачно.

- Пойми одно, Ци-Хав далеко не фанатик. Фанатизм выгорает сам по себе, а Хав никогда не угомонится. Жестокость, эксплуатация, тирания для него не образ жизни, а просто хобби. Именно потому он более опасен, чем тебе кажется...

- Если ты так считаешь, то почему ждешь? - спросил Ларденинг, скорее с любопытством, чем со злостью.

- Потому что он опасен, потому что за нами наблюдают, потому что ситуация более деликатна, чем тебе кажется.

Этого говорить не следовало, деликатность ситуации касалась главным образом его самого. И тем не менее все умолкли, кроме Элизабет.

- Не вижу проблемы, Гэри, - сказала она. - Наша позиция достаточно ясна: Синворет должен узнать о фактах, которые Хав желает скрыть. С каждым днем Хав становится все хуже, сегодня днем он едва не убил Клотильду. А вчера исчезла одна из девушек, работающих на компьютерах, и похоже, это его рук дело.

Питер Ларденинг положил руки ему на плечи.

- Я поговорю с Синворетом, - сказал он. - Я не боюсь нулов.

- Я тоже не боюсь, - сдавленным голосом сказал Тоулер, делая шаг вперед.

- Почему же ты этого не докажешь? - почти шепотом спросил Ларденинг.

Они не собирались уступать. Элизабет смотрела на Тоулера, и он поднял сжатый кулак, но Ларденинг презрительно оттолкнул его открытой ладонью.

- Иди к черту, Тоулер, - сказал он, - но сначала займись Синворетом.

Он направился к двери, Хеттл и Ведман, взяв шлемы, пошли следом.

- Вы ничего не понимаете, глупцы! - крикнул Тоулер. - Нам ничего не нужно делать, Синворет сам увидит, что происходит.

Ларденинг повернулся и кивнул Элизабет.

- Пошли, - нетерпеливо сказал он.

- Я останусь здесь.

Дверь хлопнула, и они остались вдвоем с Тоулером. Тоулер схватил ее за руки со слезами на глазах. Ему столько нужно было сказать ей, что его настоящее "я" не участвовало в этой унизительной сцене, что он храбрее, чем они думают, что мечтает о ней и надеется.

- О, Элизабет, я так люблю тебя! - воскликнул он.

K его удивлению, эта высокая, прекрасная женщина прижалась к нему, а он страстно целовал ее шею, а потом откинул голову назад, чтобы заглянуть ей в глаза,

В них сияло то же чувство, что у него. Ее кошачье треугольное личико изменилось, и Тоулер рассмеялся, гладя рукой ее удивительные волосы.

- Почему? - спросил он. - Почему, Элизабет, почему?

- Когда ты стоял перед ними, я вдруг поняла всю твою жизнь, твое одиночество и правоту. О, Гари!

Они смеялись, пока он не поцеловал ее в мягкие, хищные губы. Несколько месяцев он провел вдалеке от нее. Элизабет уезжала по службе в восточную поагубернию. Тоулер знал, что в последнее время она чаще встречалась в Ларденингом, чем с ним, и все же взаимное понимание привело к тому, что время, проведенное отдельно, не имело значения.

Его любовь и благодарность окружила ее, как тень. Только Элизабет знала, что он вынужден вести двойную игру.

На город снова опустился вечер, и ослабевший свет смягчал напряжение, нараставшее в течение дня. За пределами Города до вечера оставалось еще несколько часов. На Холмах Берн, где люди и существа, похожие на них, сражались и погибали, светило солнце, накладывая тонкий и бесполезный компресс на кровоточащие раны. Город жил по своему собственному времени, был замкнутым миром со своими проблемами. Для большинства его жителей он вполне мог быть космическим кораблем, дрейфующим в межгалактической ночи, настолько слабым был их контакт с Землей.