Превращение - Анна Гурова

Мне казалось, будто я ухватил кончик нити - куда она меня заведет? Но если я ее упущу - больше ничего необыкновенного в моей жизни уже не случится.

Валенок и Ники тоже встали. Видимо, пора было уходить.

- Подписываться кровью не обязательно? - плоско пошутил я, ежась на холодном ветру.

- Что, очкуешь? - осклабился Валенок.

- Прежде чем мы приступим к подготовке, - заговорил Грег, спрыгивая с края бетонной плиты, - я должен узнать, на что ты годен. Поэтому тебе придется пройти ряд испытаний.

- Испытаний? - растерянно повторил я. - А, ну да, само собой. Что же это за тайное братство без испытаний-то? Это же не кружок резьбы по дереву!

Ники фыркнула за моей спиной. Грег как ни в чем не бывало продолжал:

- Это может быть неприятно. Страшно. Больно и обидно. Я даже не исключаю небольшой вероятности, что ты умрешь. А если ты струсишь и решишь слиться, не доведя дела до конца, то почти наверняка попадешь в дурдом.

Не могу сказать, что меня это очень вдохновило, но отступать было поздно.

- Риск - дело благородное, - залихватски ответил я. - Что ж, приступим!

Глава... Заметки отшельника.

Грег позвонил на следующий день (накануне мы обменялись телефонами со всей компанией), и не тратя время, спросил:

- Леха, у тебя есть дача?

Я растерялся. Всю ночь я морально готовился ко всяческим мучениям физическим и моральным, и к утру самонадеянно считал, что готов ко всему. Но дача?

- А что?

- Для начала тебе надо бы уехать из города.

- Уволиться?

Мне это не понравилось. Я вовсе не собирался уходить с работы, по крайней мере, сейчас. А жить на какие шиши? Но возражать я не стал. Только вчера сам же заявлял, что готов на все - и сразу в отказ?

Впрочем, Грег развеял мои опасения.

- Зачем сразу увольняться? Возьми отпуск за свой счет. Так что там с дачей?

- Дача есть, - ответил я, обрадованный его словами. - Правда, это одно название, а не дача. Шесть соток и домик типа скворечник в Зеленкино.

- Зеленкино? Это где?

- Это такое здоровенное садоводство километров пятьдесят от города, на Ладоге, а там еще от поезда тащиться пешком километра два. Дыра еще та - даже родители почти не ездят, а я вообще там уже лет пять не появлялся...

- Прекрасно, - прервал Грег мои излияния. - То, что надо. Бери отпуск на недельку и поезжай туда.

- А вы?

- Что мы?

- Разве со мной не поедете? - разочарованно спросил я.

- Нет.

Я подумал и уточнил:

- И не полетите?

Из трубки донеслось хмыканье.

Я представил себе Зеленкино. Тысячи участков, бедные типовые дачи, километры ледяных болот, тающий снег и грязь по колено. Людей там сейчас нет, только стаи бродячих псов, да бомжи возле станции. А если еще и единственный магазин не работает, то вообще кранты...

- Может, лучше через месяцок? - робко предложил я. - На майских, например? Когда посуше станет...

- Да он сибарит! - донеся до меня далекий голос Валенка, который, видимо, подслушивал у Грега за спиной. - Ты глянь, как он ценит комфорт для своего нежного тельца!

Интонации у Валенка при этих словах были прегнусные. А при словах "нежное тельце" послышалось нечто похожее на чавканье.

- Про тельце - это важно, это мы запомним, - ответил Грег в сторону, и голос в трубке снова стал громким. - Нет, Леха, извини - ты поедешь сейчас.

Несколько дней спустя, уладив дела на работе, я отправился в путь. Все оказалось именно так, как я и опасался. Я еще не приехал в Зеленкино, а уже был сыт дачей по горло.

Несколько часов трясся на дребезжащем автобусе с какими-то чумазыми селянами. Потом проехал свою остановку и оказался в "Зеленкино-2", которое было в пять раз больше, чем просто Зеленкино. Тащился обратно пешком вдоль шоссе, а машины радостно поливали меня грязью, уносясь мимо садоводств в дивные места, к берегам Ладоги, где кирпичные коттеджи живописно разбросаны среди сосновых лесов, где настоящая правильная жизнь, о которой мне всегда твердила Ленка. А вовсе не та, к которой меня собирался готовить Грег.

Зеленкино было в своем обычном забубенном виде. Всю зиму оно погружено в мрак и тишину. Весной оно встречает безлюдьем и непролазной грязью. Магазин, конечно, не работал. Хорошо, что я догадался прихватить с собой кое-какую еду - ее должно было хватить дней на пять. Никаких конкретных сроков испытания Грег не назвал, как и не сказал, в чем оно будет заключаться. Просто сказал, как заправский шпион: "С тобой свяжутся". Нет, неспроста он похож на фсбшника...

Кроме стаи собак, облаивавшей меня до самого дома, я не встретил в Зеленкино ничего живого. Я не приезжал сюда уже несколько лет, однако каким-то чудом нашел наш дом среди сотен ему подобных. Распахнув скрипучую калитку, я вошел на участок и остановился, озираясь.

На часах было около полудня. Выглянуло солнце, пригрело, и сразу повеяло апрелем. На солнечной стороне участка было сухо и тепло, вкусно пахло нагретой землей. Сквозь слой слежавшихся сухих листьев уже пробивалась наглая, ядовито- зеленая сныть и желтые головки мать-и-мачехи. В тени все еще лежал глубокий, пористый снег, покрытый потемневшей коркой подтаявшего наста. Над ним порхали бабочки-капустницы. В голых кронах берез посвистывали какие-то птички. По березовой коре рядом со мной полз червячок, мастерски маскируясь под сухую хвоинку.

"А тут не так уж плохо!" - решил я, вдыхая ароматы весны.

Домик моего детства снаружи смотрелся премило. Этакая избушка, усыпанная сухими листьями и увитая прошлогодним плющом - правда, слегка покосившаяся.

"Захудалый барон бросает свой замок и уходит в отшельники, - подумал я, оглядывая угодья. - Вот и мой скит. Бамбуковая, блин, хижина".

Надо сказать, меня иногда посещала шальная мысль все бросить и пожить в полном уединении. Я мысленно обсасывал ее и оставлял до лучших времен, и так уже несколько лет подряд. Тяга к отшельничеству не оказалась настолько сильной, чтобы я хоть раз собрался ее реализовать.

"Нет худа без добра, - думал я, направляясь к крыльцу. - Если бы не Грег, моя давняя мечта так бы и осталась мечтой..."

Но когда я открыл разбухшую дверь, энтузиазма поубавилось. Изнутри шибануло холодом и прелью, как из склепа. В доме оказалось гораздо холоднее, чем снаружи.

Комнаты и кухня были погружены в полумрак, все окна плотно занавешены. Все, что могло отсыреть, отсырело. По скатерти рассеялись черные точки плесени, в углах колыхалась паутина. В хлебнице лежало нечто неописуемое - видимо, забытый прошлой осенью батон. Электричества не было - в этом я и не сомневался. Зато в сенях нашелся заряженный газовый баллон. Отлично, без чая и горячей еды я не останусь.