Не верь его улыбке (СИ) - Owl Eugenia

— Ты никогда не чувствовал себя так, будто не в своей тарелки? Не испытывал неловкости перед другими?

Даниэль молчал, размышляя о чём-то своём, и мне показалось, что мои слова задели его, поэтому я поспешил извиниться:

— Я лезу не в своё дело. Можешь не отвечать, если тебе неприятна эта тема.

— Так зачем ты хотел меня увидеть? — перевёл он разговор в другом направлении.

— Если ты никуда не торопишься, можешь пойти в мою палату? Я хочу кое-что показать.

Он кивнул в знак согласия, и мои губы растянулись в улыбке. Дэн, наклонил голову набок и долго всматривался в моё лицо, зацепляясь взглядом за приподнятые уголки губ. Я стоял неподвижно, предоставляя ему возможность разглядеть меня. Признаться честно, мне очень хотелось узнать, почему же его так интересуют эмоции, но ещё раз я не посмел спросить. Сначала нужно было узнать друг друга поближе и заслужить его доверие и тогда, возможно, он сам захочет мне рассказать.

— Это улыбка счастья? — вдруг спросил Дэн.

— Да, я действительно сейчас счастлив.

— Интересно, — ответил он, и, посмотрев в зеркало, которое висело у меня за спиной, попытался повторить мою улыбку. — Похоже? — поинтересовался он у меня.

— Да, но чувства совсем другие.

— Не понимаю.

— Вот смотри, когда я улыбался, это было искренне, потому что на тот момент, я себя так ощущал. Но ты сейчас не испытываешь той радости, поэтому твоя улыбка кажется наигранной, — объяснил я.

— Сложно, — отозвался он, и пошёл по коридору, а я направился за ним.

— Да, человеческие эмоции очень сложные, ведь одной улыбки существует несколько видов, — согласился я, поравнявшись с ним.

— Думаю, они не так уж необходимы.

— В какой-то степени соглашусь с тобой, иногда, мне так хотелось бы ничего не чувствовать, но с другой стороны, так ты ощущаешь себя живым.

Даниэль резко остановился, и мне снова стало не по себе оттого, что сказал что-то не то. Больше всего я опасался того, что из-за моих необдуманных выражений, наша дружба закончится, даже не начавшись. И я уже собирался в очередной раз извиняться перед ним, однако он развернулся ко мне и сказал:

— Научи меня.

— Что? — не понял я его просьбу.

— Научи меня разным улыбкам.

— Но я…

— Пожалуйста, я буду стараться, как бы сложно это не было.

— Хорошо, но пообещай мне кое-что.

— Всё, что попросишь.

— Давай будем друзьями.

Желание Криса было слишком простым в выполнение. У меня уже был друг Лео, с которым мы общались ещё с садика, но в мои планы не входило обзаводиться ещё одним. Я никогда не думал просить Лео научить меня каким-либо эмоциям, но почему-то мне захотелось, чтобы кем-то, кто поможет мне больше понимать людей, был именно этот мальчишка, которого я видел второй раз в жизни. Стоя рядом с ним, я не ощущал той разницы, которая так явно проявлялась при общение с моими сверстниками. Может потому, что у него тоже были свои проблемы, и это каким-то образом связало нас невидимой нитью.

— Хорошо, — ответил я и протянул ему руку. Кристиан с порывом сжал её, с этого и началась наша история.

Десять лет спустя. Больница

— Теперь я понимаю, что ты просто использовал меня, — проговорил Кристиан. — Ты никогда не хотел быть мне другом, я просто был нужен тебе до той поры, как ты выработал свою обманную улыбку, — продолжил он, подходя вплотную к Дэну.

Осколки с каждым шагом превращались в пыль под его ботинками, а его длинный плащ стирал их следом. В лице не осталось и капли узнаваемости от прежнего парня: глаза в серых линзах, налились кровью, желваки играли на скулах, на шее выступили вены, руки сжались в кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу.

— Крис, ты не в себе, — сказал детектив.

— Не делай из меня больного, ты не лучше меня! — крикнул он ему в лицо.

Мне стало страшно за Даниэля, но больше я переживала за звук, который всё не прекращал звучать, и казалось, что с каждым разом поднимался на октаву выше, доходя почти до писка, от которого хотелось закрыть уши.

— Что это такое? — спросила я, обращаясь к Кристиану.

— Сигнал, к началу моего шоу, — ответил тот, и зацепив плечом друга, вышел из комнаты.

Мы переглянулись с Даниэлем и пошли следом за ним. Я даже не решалась предположить, что же за шоу нам предстоит увидеть, но уверенность в том, что мой бывший напарник не позволит случиться чему-то непоправимому, всегда была со мной.

Чем ближе мы подходили к фойе, где стоял стеклянный шар, тем отчётливее становился слышен звук, а когда уже слышать его было невыносимо, он резко прекратился, зато более ужасающее зрелище ждало нас. Дети, которые находились внутри шара, пришли в себя, барабанили по стенкам и громко кричали, и хотя снаружи стояла тишина, по губам можно было прочитать, что они просят о помощи. Я кинулась к шару в попытке найти дверь или какой-то механизм, который поможет открыть его, но Кристиан лишь рассмеялся, а затем сказал с призрением:

— Ненавижу, когда меня недооценивают.

— Сейчас же отпусти их, это всего лишь дети! Что они тебе сделали?!

— Дэн, как ты мог связаться с такой глупой девчонкой? — с насмешкой спросил он, а затем обратился ко мне. — Действительно думаешь, что я сделаю так, как ты скажешь? Единственный человек, ради которого я могу даже этот мир уничтожить, это он. — Кивнул парень в сторону детектива, который стоял поодаль. Со стороны могло показаться, что он ушёл глубоко в себя и не имеет ни единой мысли о том, что делать дальше, но я знала, что он продумывает план, поэтому мне требовалось выиграть время.

— Кристиан, мне действительно интересно узнать, чем закончилась история, — сказала я.

— Пока мы с ним оба здесь, она ещё не закончилась. Но я расскажу, что было дальше. После того, как я согласился научить его улыбаться, мы пошли в мою палату…

Десять лет назад. Больница

— Проходи, — сказал я, открывая дверь и пропуская вперёд нового друга. — Можешь сесть, где тебе удобно.

— Твой отец позаботился о том, чтобы тебе здесь было комфортно, — заметил Даниэль, оценив каждую деталь.

— Это всё фальшь, — то ли с грустью, то ли с обидой ответил парень. — Я бы предпочёл обычную палату, но чтобы родители относились ко мне иначе. Связи и деньги решают многое, но они не приобретут твоего доверия.

— Сколько тебе лет?

— Скоро будет пятнадцать.

— Как и мне. Для своего возраста ты очень глубоко мыслишь. Мне редко удаётся поговорить с человеком, который бы соответствовал моему мышлению.

— Честно говоря, мне тоже, но по большей степени из-за контроля родителей и нехватки времени.

— Хотел бы я сказать, что понимаю тебя, но это будет ложью, а я привык говорить то, что думаю, независимо от того, как человек воспримет это.

— У тебя должно быть хорошие отношения в семье.

— Если бы я мог понимать, — произнёс он, и видимо за этими словами скрывался огромный смысл. — Так что ты хотел мне показать? — спросил он после неловкой паузы.

Я подошёл к журнальному столику и взял альбом, заполненный эскизами. В течение недели листы один за другим пополнялись всё новыми рисунками. Какие-то были раскрашены в яркие цвета, некоторые оставались, заштрихованы черным карандашом, но их объединяла одна тема, и мне очень хотелось поделиться своими работами с Даниэлем, хотя я всё ещё сомневался в них.

— Вот, — сказал я, протянув ему альбом.

— Снежные шары, — ответил он, листая страницы.

Я ждал его оценки, будто от неё зависела моя жизнь. Иногда он по несколько минут всматривался в тот или иной набросок, проводил кончиками пальцев по линиям, а когда дошёл до последнего, который я с особым старанием пытался изобразить, посмотрел на меня и сказал:

— Это же мы. Ты видел меня всего раз, но так чётко нарисовал каждую мою черту.

— Ну, тут я немного схитрил, — честно признался я. — Нашёл твой профиль в Instagram и рисовал по фотографии. Надеюсь, ты непротив.

— Я знаю, что такое восхищение. И даже если не могу выразить его, то могу сказать, что твои рисунки действительно поражают.