Неожиданное наследство - Барбара Картленд

Элизабет и Питер, казалось, не видели ничего необычного в поведении Дональда, однако Кристину не покидало подозрение, что они знают, в чем причина. Иногда все трое обменивались понимающими взглядами, значение которых было ей недоступно. И в то же время она не могла представить, чтобы они объединились против нее. Элизабет всегда была дружелюбна, хотя Кристина догадывалась, что в первые дни девушка проявляла настороженность, опасаясь, что тетка станет устанавливать свои порядки в доме.

Сейчас, несомненно, в их с Элизабет отношениях наметился перелом: между ними крепла привязанность. Девушка была очень мила, и когда она поняла, что Кристина стремится помочь ей выглядеть еще красивее – советами и предложением купить ей новые наряды, – то расцвела, как весенний цветок на жарком солнце.

Кристина чувствовала – хотя из соображений тактичности не говорила об этом вслух, – что Артура пугала яркая красота Элизабет. Удивительное сходство между сестрой и дочерью, вероятно, служило для него своего рода предостережением и постоянно напоминало о событиях, случившихся в далеком прошлом.

Элизабет еще в полной мере не осознавала свою красоту. Она знала, что привлекательна, – нужно быть слепым и глупым, чтобы этого не понимать. Однако, как видела Кристина, девушка еще не представляла, насколько сильным оружием может быть женская красота. Она наивно радовалась комплиментам, повторяя лестные высказывания и солдата из проехавшего мимо грузовика, и преисполненного благоговейного трепета юноши, принесшего ей несколько цветочков из родительского сада, с таким же восторгом, как если бы на их месте был авторитетный ценитель и знаток прекрасного. Она отличалась открытостью и отсутствием коварства, и Кристина все сильнее убеждалась в том, что присутствие в доме более опытной женщины, которой можно доверить свои секреты, вполне устраивало Элизабет.

После двух недель жизни в «Четырех ивах» Кристина была в полной мере довольна тем, как развиваются ее отношения с племянницей. А вот Дональд пугал ее и наполнял душу опасением, что и за сотню лет она не справится со своей новой миссией.

Питера же Кристина обожала. Это был очаровательный мальчишка. Он обладал утонченными манерами, которые, казалось, были не благоприобретенными, а присущими ему от природы. Более того, он с первого мгновения проникся любовью к тетке и везде следовал за ней, как щенок терьера. Кристина же вела себя очень осторожно, опасаясь слишком быстро демонстрировать ему свою любовь, чтобы случайно не испугать или не смутить его.

Однажды вечером она поднялась к нему, чтобы пожелать спокойной ночи. Мальчик с серьезным видом наблюдал за ней, пока она открывала окно.

«Спокойной тебе ночи, Питер, – сказала Кристина, подходя к кровати. – Сладких тебе снов. А завтра мы придумаем какое-нибудь веселое дело».

«Спокойной ночи, тетя Кристина. А сегодня было весело, правда?»

«Правда! Я получила огромное удовольствие».

Улыбнувшись ему, Кристина направилась к двери. Когда она уже взялась за ручку, ее остановил тихий голосок:

«Тетя Кристина, я хочу вас кое о чем спросить».

Она вернулась к кровати.

«В чем дело, дорогой?» Ласковое обращение вырвалось у нее случайно.

После довольно долгой паузы Питер тихо проговорил:

«Вам не хочется целовать меня на ночь?»

Кристина не нашлась что ответить. Чувствуя, как горло сжимает спазм, она наклонилась к мальчику. Ее шею обвили две тоненькие ручки. Питер прижался щекой к ее щеке. Кристина обняла его и ощутила, как сильно бьется его сердечко. Они застыли в молчании, как будто только в этот момент каждый из них осознал, насколько одинок другой.

Испугавшись собственных эмоций, Кристина разжала объятия, укрыла Питера до подбородка, поцеловала его в лоб и, дрожащими губами произнеся «Да хранит тебя Господь», вышла из комнаты.

«Давно я не была так счастлива», – сказала она себе, спускаясь вниз.

Кристина мысленно оглянулась назад, на бескрайнюю пустыню времени, и ей показалось, что очень долго, почти целый век, она была неприкаянной и никому не нужной. Перед ее внутренним взором прошла череда лиц – суровых, алчных, жадных, пустых, бездумных лиц, которые для нее ничего не значили, которые становились частью ее жизни лишь на короткий срок, а потом исчезали навсегда. Сейчас же она снова на своем месте, она снова стала частью мира, к которому принадлежит по праву рождения.

Ее душа наполнилась благодарностью. «Наконец, – подумала она, – я понимаю, что на самом деле означает милосердие Божье». Восторженный взгляд Питера, его радостная реакция на какое-нибудь ее предложение, его доверие и безусловная, как у всех детей, любовь. Кристина чувствовала: теперь эти вещи для нее важнее всего, что было в ее прежней жизни.

– Мы еще не купались этим летом, – тем временем продолжал Питер, намазывая конфитюр на тост. – Сомневаюсь, что я влезу в свой купальный костюм, он мне мал, а костюм Дональда в прошлом году поела моль, так что его тоже носить нельзя.

– Придется как-то решить эту проблему, – сказала Кристина, вспомнив, как они с Артуром купались у Старой мельницы в детстве, как однажды отважились на риск и, объятые страхом, который очень мешал им в полной мере наслаждаться приключением, тайком выбрались из дома, чтобы поплавать нагишом при лунном свете.

– Я не смогу пойти купаться, – заявила Элизабет. – Я вечером уезжаю.

В ее голосе слышался вызов, и Кристина приказала себе соблюдать осторожность.

– Как здорово! – воскликнула она. – На танцы?

– Отгадали с первой попытки, – ответила девушка. – Мы с Агнес Вуллок едем на аэродром Норман. Помните, мы там были, когда вы приехали.

– А где вы собираетесь ночевать? – поинтересовалась Кристина.

– Там же, где и раньше, – беззаботно – вероятно, излишне беззаботно – ответила Элизабет. – Раз вам так хочется знать адрес, то в «Четырех колоколах» в Нортоне.

Кристина судорожно втянула в себя воздух.

– Надеюсь, вы будете ночевать не одни? – спросила она. – С вами будет миссис Вуллок?

Элизабет отодвинулась от стола и встала.

– Боже мой, нет. Миссис Вуллок страшно старомодная. Ей совсем не нравится, что Агнес ходит на танцы. Предполагается, что бедняжка должна ждать «выхода в свет», но кто знает, а вдруг к тому времени аэродрома уже не будет и танцы устраивать перестанут!

– Ей не нравится, но она отпускает Агнес, так? – продолжала расспросы Кристина.

Элизабет все еще стояла у стола и бездумно переставляла перечницу, солонку и бутылочку с горчицей.

– Ну, – протянула она, – дело обстоит так… – Наступила долгая пауза, но потом Элизабет, слегка покраснев, заговорила снова. При ее первых словах Кристина испытала великое облегчение. Племянница не будет ей лгать, она скажет правду. – Видите ли, тетя Кристина, мы с Агнес считаем себя достаточно взрослыми, чтобы ходить на эти танцы и развлекаться. Мы считаем, что можем сами позаботиться о себе, хотя миссис Вуллок с нами не согласна.