Цирк украденных сновидений - Лорелей Саварин

кем бы он ни был, собирал сны детей вместо платы за вход. Фрэнсис, должно быть, заплатил своим кошмаром за билет, предпочтя, чтобы кошмар был в шатре, а не в его голове.

Андреа отжала воду из волос и стряхнула с себя оставшиеся капли. Ее совсем не волновало, что одежда на ней теперь была холодной и мокрой. Она хотела во что бы то ни стало выяснить, когда ее брат был здесь. И видел ли его кто-нибудь.

А может быть, он все еще был здесь.

Пробелы

– Я переживала за тебя! – откуда ни возьмись появилась Пенни, притопывая ножкой, надув губы и вскинув вверх брови. Весь ее вид говорил о том, что она долго ждала, когда Андреа выйдет из шатра. – Тебе понравилось тонуть? А я ведь тебе советовала держаться подальше от этого шатра.

– Мне жаль, – ответила Андреа, скрестив руки на груди. Она ощущала беспокойство от внезапного появления Пенни и ее «Я же тебе говорила».

Но как бы ей ни хотелось это признавать, все же Андреа испытала облегчение, увидев Пенни. Она смягчила свою позу и голос:

– Пенни, мне действительно очень жаль. И хоть это и звучит как полный бред, но этот кошмар – это сон моего брата.

– Почему это должно звучать как бред? В Замечтанье приходит много детей.

Андреа закусила щеку. После испытанного страха она понимала, что ей тоже нужна помощь. Поэтому она поведала Пенни свою историю о том, что Фрэнсис исчез и что она давно его не видела. Она бы рассказала ей больше, но до сих пор не могла вспомнить всего, что произошло.

Выражение лица Пенни изменилось с печального на сочувствующее, когда она выслушала рассказ Андреа. Так случалось со всеми, кто узнавал ее историю.

– Ты отдала свои воспоминания за входной билет сюда, не так ли? – спросила Пенни.

– Как ты догадалась? – удивилась Андреа, машинально пиная кроссовкой землю под ногами.

– Ты не можешь вспомнить всю свою историю. У детей, которые отказываются от воспоминаний, появляются пробелы в памяти: все, что хоть как-то связано с их историей, тоже забывается. До тех пор, пока они сами не решаются вспомнить. Я бы не стала задавать тебе столько вопросов, если бы знала, что ты отказалась от воспоминаний. – Пенни вытянула вперед руку в предупредительном жесте. – Пожалуйста, не пытайся заполнить пробелы самостоятельно, без помощи шатра. Странные и сбивающие с толку вещи творятся, когда дети пытаются это сделать.

Андреа ничего не сказала, но была уверена, что уже нарушила это правило и пыталась вернуть воспоминания, когда Замечтанье растаяло перед ней и она очутилась дома.

– Мне так жаль, – голос Пенни дрожал, как будто она вот-вот заплачет. – Если ты отказалась от воспоминаний, то они, наверное, были очень болезненными. Ты, должно быть, плакала целыми днями?

– Нет, – ответила Андреа.

На самом деле она уже давно не плакала. В первые дни, когда исчез Фрэнсис, Андреа думала, что она истечет слезами. Что ее слезы могут образовать реку, море, океан и будут литься не переставая. Но в ветреный осенний день, когда листья покрыли землю словно стеганое одеяло и дождь смыл чернила на листовках с фотографией брата, она решила, что никогда больше не будет плакать.

Пенни уперла руки в бока и стала взад-вперед расхаживать у шатра.

– Я не думаю, что Замечтанье следует обычным правилам течения времени, так как, кажется, здесь присутствуют дети из разных эпох, – сказала она. – Но если ты внимательно прочитаешь то, что написано на билете, то увидишь, что он действителен только на одну ночь. Я уверена, что даже если бы твой брат и был здесь три года назад, то он не может находиться здесь сейчас, с нашей группой. Его ночь должна была бы уже закончиться. Он бы давно уже вернулся домой. Ты вообще уверена, что это был сон Фрэнсиса?

Пенни остановилась и робко положила руку на плечо Андреа. Она говорила с ней так, как родители говорят с маленьким ребенком:

– Я имею в виду, что, может быть, это и не его кошмар, а просто чей-то похожий.

Андреа стряхнула ее руку. Ей не нравилось, когда люди разговаривают с ней так, будто она сделана из хрусталя, и ей не нравилось, когда от нее так быстро отмахивались, особенно те, кто утверждал, что они ее друзья.

– Ладно, ладно, что ты, в самом деле! – Пенни подняла руки, сдаваясь. – Я лишь пытаюсь помочь.

Она замолчала, глядя вверх на черное небо.

Мимо пронеслась группа детей со связкой гелиевых шариков, изображающих Песочного Человека в его светло-синем колпаке и пижаме.

– Может быть, я должна спросить у него, – задумчиво произнесла Андреа.

– Что? – Пенни проследила за взглядом, брошенным Андреа на детей с шариками, исчезающих за углом.

– Я сказала, – Андреа старалась говорить громче, – что, может быть, узнать у Песочного Человека, был ли здесь мой брат.

– О нет! – воскликнула Пенни, протестующе поднимая руки. – Я, конечно, знаю Песочного Человека. Он постоянно приходит увидеться со мной. Но дети не должны его беспокоить. Он проводит много времени в одиночестве. Его нельзя беспокоить.

Андреа ничуть не волновали предостережения Пенни. Если он управляет этим местом, если он наблюдает за всеми, то он должен знать, кто сюда приходит и был ли здесь Фрэнсис.

– Ты знаешь, где я могу его найти?

– Конечно, я знаю, – Пенни нахмурилась и скрестила руки на груди. – Я же говорила тебе, что знаю почти все об этом месте и мы с Песочным Человеком отличные друзья. Он почти всегда сидит в своем шатре за Башней. Его шатер отличается от других: он в черно-белую полоску, а не в сине-белую. Но ты не должна делать то, что задумала.

– Если ты так хорошо его знаешь, то почему не пойдешь со мной? Разве он будет сердиться, если его друг приведет кого-то, кому нужна его помощь?

– Я не могу, – Пенни потрясла головой. – Он невзлюбит тебя, если ты сделаешь это. Его нельзя тревожить, – бормотала Пенни почти шепотом.

У Андреа отвисла челюсть. В чем была проблема Пенни? Если человек, который создал Замечтанье, не мог помочь девочке в поисках ее брата, то что это тогда было за место? И почему Пенни была так напугана, когда на кону стояло возвращение Фрэнсиса домой?

Андреа некогда было разбираться в страхах Пенни. Она побежала прочь от нее в сторону Башни Сновидений, поднимая пыль грязными кроссовками.

– Он тебя невзлюбит! – кричала Пенни ей вслед. – Ты все себе испортишь, если не понравишься ему! Вот увидишь!

– Прости, – прокричала в ответ