Мистер Фермер. Наследие! - Focsker

наполнив мой собственный бурдюк. Весь остаток пути к Запретному Саду, девушек словно подменили. Улыбчивые, доброжелательные, и ни одного плохого слова в мою сторону. В мою, но не Барда… Когда показались величественные врата, созданные из белого камня, мне казалось, что «оленёнок» вот-вот сорвётся и придушит энергетического вампира по имени Регина.

В город, именуемый Запретным Садом, вёл огромной длины и ширины мост, за ним широкий островок из камня, с постами досмотра, далее такой же длинный, подъёмный мост, выполняющий функцию деревянных ворот. А под этим всем делом находился глубокий ров, с проходящей внизу рекой и выглядывающими из воды, заточенными деревянными брёвнами. Окружающий Сад ров может преодолеть разве что построенная на базе лодки осадная башня, что из-за тех же торчащих в воде брёвен не сможет спокойно преодолеть преграду. Остаётся штурм при помощи тарана и лестниц, где таран так же не доберётся до ворот из-за подъёмного моста, а лестницы… что бы их доставить, придётся преодолевать сначала ров, затем реку, а после под огнём размещать у стен. Стен, высотой в добрых тринадцать-пятнадцать метров, а ведь ещё есть башни, с которых можно очень удобно вести перекрёстный огонь.

В очередной раз взглянув на горы, прикинув своё местоположение, с лёгкой неуверенностью предположил, Запретный Сад — это и есть моя деревня. Разросшаяся, превратившаяся в огромных размеров цитадель, но это она…

Скрипучие колёса телеги достигли островка досмотра, за которым пролегал опущенный мост. Стража города, вместе с парнями в белых рясах, требует всех «живых» покинуть телегу, после чего начинают досмотр. Закончив проверку, инквизитор даёт нам добро на проезд в город. Едва мы пересекаем мост, Бард вновь платит монету за въезд, получает бумагу с печатью, после чего нас всех, под конвоем, вдоль стены города вновь куда-то ведут. Эта стена, она оказалась первой, но далеко не последней, которую имел в своём распоряжении город. За крышами двухэтажных, деревянных домиков виднелась ещё одна, такого же размера и цвета стена, а за ней купол высокий, стеклянный, с флагом красного цвета, золотой каплей и большой буквой «М», внутри неё.

— Эй, Бард… нас что, в дом Терпимости ведут? — С каждой новой минутой проведённой внутри стен, на этих незнакомых, чужих мне улочках, я всё больше видел, как меняется настроение моих спутников. Лучше всего это ощущалось при взгляде на напуганную, прячущую за множеством слов страх Регину.

— Похоже, так. — Снимая с себя клинки и выгружая в воз всё припрятанное оружие, отвечал рогатый.

— Но почему, Бард, мы ведь ничего не сделали? — Поступая как и товарищ, разоружаясь, спрашивает девушка.

— Не знаю, Регина, может Кобо нам что-нибудь расскажет? Есть идеи, почему нас ведут не к стражникам, как это обычно бывает, а прямиком к инквизиции? — Словно чувствуя, что я что-то от них скрываю, переключил на меня всеобщее внимание Бард.

Глава 7

Тучи вокруг нас сгущались всё сильнее и сильнее. Внешний круг строений со своими узкими улочками, нависающими друг над другом страшными домиками, выглядел максимально опасно, гнетуще. Хуже этих улиц мог быть разве что сам дом Терпимости. Каменный, четырёхэтажный особняк походил на замок какого-нибудь злодея-вампира. Только охраняли его не мрачные упыри, а контрастирующие на фоне черных стен инквизиторы в белых одеяниях.

Бард нервничал, Регина в страхе дрожала. Спрашивая меня о моём прошлом, ребята хотели услышать слова утешения, убеждения в том, что рядом с ними находится простой пай-мальчик, хворый на голову путник или кто-нибудь безобидный. Правду о том, что с ними в повозке, в перелатанных штанах и старой рубашке, едет сам Господь Бог, местный император, они точно не воспримут адекватно…

Конвой провёл нас под окнами дома Терпимости, вывел за угол, где на небольшой площадке, напоминающей учебный плац, торговцы начали выстраивать в ряды свои телеги. Рядом видны конюшни, молодые прислужники, состоящие на службе инквизиции, тотчас пришли нам на помощь, предлагая свои услуги по присмотру за животными. Пока одни распрягались и «парковались», других, небольшими группами, стали отводить в сторону дома Терпимости. Инквизиция что-то искала; проверив, что кролли в нашей телеге — рабы с клеймом, нас троих, как членов одной торговой группы, поставили в очередь за Томом Серднером. Этот здоровяк, настоящая машина для убийств, выглядел напуганным не меньше Регины. Кидая косые взгляды из стороны в сторону, взмокшими от волнения ладонями, он сжимал какие-то бумаги в своих руках. Вспыльчивый и резкий по отношению к своим слугам, в сторону инквизиции тот даже взглянуть лишний раз боялся. Мне даже представить сложно, насколько дурная слава ходит в народе об этих ребятах в белом.

Урус отстрелялся быстро. Зашёл — вышел, а вот шедший за ним Серднер задерживался. Завели его группу под тщательным надзором десятка инквизиторов. Вывели менее почётно… Здоровяк из дома Терпимости вышел один, со свежим рассечением на лице и с половинками разорванных бумаг в руках. Его парней арестовали, товар в виде захваченных бандитов, как и ожидалось, конфисковали в пользу Короны. Он даже толком пожаловаться не успел, как получил по лицу, и без помощников был вышвырнут на улицу. В ожидании своей очереди, слушая рассказ этого здоровяка, я всё сильнее разочаровывался в бюрократической системе империи. Блат и кумовство, кажется, эти пороки проникли даже в святое сердце Ордена. Внезапно на помощь Тому пришёл тот, от кого её точно не ждали. Урус, он не стал оспаривать право на рабов в доме Терпимости, потому его и отпустили. Медведоподобный крепыш протянул Тому руку помощи, пообещав поделиться с тем своими рабочими силами. Забыв старые разногласия, Том смиренно поблагодарил коллегу по цеху. Что ж, быть может, именно так, в сложные жизненные моменты, зарождается самая настоящая, крепкая мужская дружба…

Мы были следующими.

— Прошу… — Указав рукой на дверь, здоровяк впустил нас, после чего вместе с напарником повёл по мрачному, узкому коридору первого этажа. Будто вход в замок, две тяжёлые двери открылись перед нами, ведя в просторную комнату. Моим глазам предстало что-то вроде фойе или ресепшена в отеле. Мужчина-регистратор за стойкой, вокруг столы, лавки, на стенах знамена и гербы разных семей. Переняв бумаги у Барда, регистратор